— Чёрт! — Мария выругалась и ударила ладонями по рулю.
Ещё бы! Автомобиль, едва свернувший с трассы, заглох. Стоял морозный декабрьский вечер. Девушка отъехала от города километров на триста и вот... Застряла в двух шагах от места назначения. Ну, не в двух, конечно... Хотя деревушка, где жил дедушка, находилась всего километрах в пяти. Маша ехала к нему на зимние каникулы. Никак не хотел её Иван Трофимыч перебраться к внучке в город.
— Ну, Маруська, что я там у вас делать-то буду? — отнекивался он вопросом на её уговоры. — Сидеть, как скворец, и выглядывать в окно? Ни тебе рыбалки, ни с ружьишком пробежаться. Не, внучка, не по мне это! Буду свой век тут доживать.
— Дедуль, — опять начинала уговаривать Мария, обняв дедушку за плечи, — но деревня-то ваша совсем развалилась... Всего десять человек жителей осталось. Случись что, ведь и скорая не приедет.
— Скорая? — синие глаза старика не скрывали веселья. — Это мне-то? Не, конечно, всё может быть, но если придёт срок, то не нужна мне никакая ваша скорая! Помирать, так помирать. Я своё пожил!
И так во всякий её приезд разговоры о переезде в город оканчивались ничем. Мария любила дедушку. Он остался единственным родным человеком, воспитывал её с тринадцати лет. Поэтому всякий раз оставляя его одного, она очень волновалась, как он один в этом забытом месте.
Выйдя из авто, она огляделась. Иссиня-чёрное небо с россыпью звёзд казалось низким, и звёзды напоминали развешанные на потолке гирлянды. Месяц освещал округу. Мария решила идти пешком. Подняв воротник пуховика и плотнее завязав длинный вязаный шарф, она двинулась по дороге и вскоре вступила в лес.
Девушка часто гуляла с дедом в этих местах, кажется, знала их полностью, но сейчас она поразилась, насколько всё оказалось непривычным. Вокруг расстилался совершенно иной, параллельный мир. Ели, стоявшие вдоль трассы, напоминали величественные белые башни, блестевшие в скромном мерцании ночного светила. Нет, страшно ей не было! Наоборот, попав в эту сказку, Мария словно спешила узнать и увидеть больше. Зачарованная холодной красотой лесной ночи, она шла вперёд, даже не включив захваченного фонарика. Он был не нужен, вполне хватало лунного света, гостеприимно освещавшего её путь.
Вдруг впереди, справа от Марии, показались маленькие красноватые точки. Девушка прибавила шагу, думая, что огоньки окажутся позади. Но не тут-то было! Необычные светляки будто бежали за ней, не отступая ни на шаг. «Что бы это могло быть? — прикинула Маша». Глаза волка? Но светящихся точек было много... Да и волки в этих местах не водились. И потом, она не слышала ни звука. Только поскрипывание снега под её собственными шагами. И всё-таки тишина эта казалась странной. Какое-то напряжение ощущалось в самом морозном воздухе, словно кто-то незримый присутствовал рядом и следил за ней.
Она пустилась бежать, стараясь оторваться от таинственных огней. На мгновение ей показалось, что они пропали. Но неожиданно появился какой-то непонятный странный звук. Может, показалось? Мария остановилась и, включив фонарь, осветила придорожные кусты и деревья. Ничего. Лес. Обычный лес. Но этот звук... Словно кто-то дышал. Но самое странное было в том, что Мария не могла определить, откуда шло это «дыхание». Казалось, оно то раздавалось за спиной, то долетало со стороны, то слышалось впереди.
Девушке стало страшно. Но она попыталась взять себя в руки. Однако вскоре пустилась бежать изо всех сил. Её кто-то преследовал, но то и дело оглядываясь, она не видела никого. Только у её шагов будто появилось эхо: Маша слышала, как скрипел снег под чьими-то ногами.
И вдруг она увидела его. Громадный волк рыжей масти настигал её. Да, его глаза и были теми красными огоньками. Девушка чувствовала, что он приближается, хотя старалась бежать, не оглядываясь. Но всё-таки не удержалась и обернулась. Красные глаза зверя заставили её остановиться. «Беги! Беги!» — приказывала она сама себе, но не могла сдвинуться с места. Из раскрытой клыкастой пасти капала слюна. Зверь находился всего в нескольких метрах от неё. И когда он прыгнул на девушку, то случилось невероятное. Из придорожных кустов ему наперерез вылетел чёрный волк раза в два крупнее её преследователя. Последнее, что запомнила Мария, оступившись и падая в снег, — два громадных зверя, столкнувшихся в прыжке.
***
Тепло... Как же тепло... Жар огнём разливается по телу. Громадная волчья пасть склоняется к самому лицу. Ощущая тяжёлое дыхание зверя, Мария пытается увернуться, кричит. И... открывает глаза. Так это был сон? Выходит, ей всё приснилось? И заглохшее авто, и ночной лес, и волчья погоня на зимней дороге?... Но почему же так ломит и горит всё тело? И трудно дышать...
Осмотревшись, девушка понимает, что находится в какой-то избе. За окном уже светает. Бревенчатые стены, тусклый свет от очага и керосиновой лампы, стоящей на добротном деревянном столе, а за столом сидит человек. Бородатый мужчина, одетый в тёмно-зелёный свитер и кожаный жилет на меху, склонив голову, что-то строгает. Его тёмные с проседью длинные волосы стянуты в тугой хвост. Мария не знает его. Да, точно не знает.
Незнакомец, почувствовав её взгляд, пошевелился и посмотрел на неё.
— Очнулись? — спросил с улыбкой, загасил лампу и подошёл к ней.
Тёмные, почти чёрные глаза блестели, как влажные виноградины, омытые дождём. Их выражение постоянно менялось — от встревоженного до просто заботливого и участливого.
— Кхм, да... — ответила Мария, не узнавая собственного голоса. — Где я?
На самом деле ей хотелось задать тысячу вопросов, но просто не было сил говорить. — Вы у меня в избе, — отвечал он. И сразу успокоил: — Ничего страшного не произошло. Я нашёл вас в лесу. На дороге к Демьяновке. У вас машина заглохла... Наверное, вы пошли пешком и сильно разбились, упав в овраг.
— Мне снились волки... — призналась Маша. — Или... это правда?
— Что правда — что снились, или что вы их видели в лесу? — он опять улыбнулся.
Его зубы белым жемчугом выделялись на тёмном фоне бороды и усов.
— Не знаю, — она вымученно тоже улыбнулась. — Так всё было реально в моём сне...
— Это бывает, — он внимательно смотрел на неё, его глаза будто прожигали насквозь. — Волков тут на моей памяти не водилось. У вас ничего не сломано, лишь царапины, да ушибы, так что надо просто отлежаться... А потом, денька через два, три я отвезу вас в деревню.
— А сейчас мы где? — Мария никак не могла отделаться от странного чувства тревоги.
— Простите! — он хлопнул себя по лбу широкой ладонью. — Я Георгий, — с улыбкой представился он. — Только чур, не Гога, — усмешка утонула в усах, — эту форму своего имени я не люблю. Избушка моя, — сообщил он, — в лесу стоит. Я тут вроде природного охранника. Леший, как меня прозвали.
Увидев испуганный взгляд девушки, засмеялся и, оглаживая бороду, успокоил:
— Шучу я! Просто лесник. А вы — Мария Аверинцева, так?
— Да, но... откуда вы?... — она удивлённо приподняла брови.
— У вас в кармане оказались права. Уж извините, но пришлось заглянуть в карман...
Маша хотела повернуться на бок, но ужасная боль в спине заставила её ойкнуть.
— Осторожно! Я помогу, — сказал он и тут же перевернул её точно ребёнка, плотнее укутал одеялом.
Она поразилась его силе: руки оторвали её, словно она весила не больше котёнка.
— Полежите, а я сейчас... Вернусь скоро.
Он набросил пуховик и вышел.
Слабость не отпускала, но девушка всё-таки откинула одеяло и села. Только сейчас она поняла, что на ней нет её одежды. Вместо свитера и джинсов она была одета в мужскую рубашку, доходившую ей до колен. Только этого не хватало! Незнакомец... То есть Георгий раздевал её! Она дотронулась ладонью до груди, словно не верила тому, что видела. Ну, да, так и есть! Лифчика тоже не было. Хорошо, что ...
хоть трусики оставил.
Она вдруг представила, как его руки раздевали её, как медленно стягивали свитер, стараясь не повредить оцарапанную спину. Она почти явно ощущала прикосновения его пальцев к своей коже. Дрожь волной прошлась до кончиков пальцев на ногах. Стыдно... как же стыдно! Щёки горели, и девушка прижала к ним ладони.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге вырос Георгий.
— А ну-ка, ложитесь немедленно! — строго прогремел он, хмуря густые брови. — Не хватало ещё простудиться! И вообще, вам надо отлежаться. Мне кажется, у вас температура.
Чёрные глаза посмотрели так, словно на ней и сейчас не было никакой одежды.
— Я... мне надо... — Мария отвела взгляд, краснея ещё больше.
Ну как сказать незнакомому человеку, да ещё мужчине, что ей действительно надо выйти?
— Ничего вам не... — он осёкся и, смутившись, пробормотал: — Извините... минутку!
Опять выскочил куда-то и вернулся, держа в руках ведро.
— Вот... это вам... Вы тут делайте свои дела... А мне надо до деревни сгонять. Часа за три управлюсь. И вот, — он протянул ей градусник, — обязательно измерьте температуру.
И вдруг — Мария вообще такого не ожидала — он шагнул к ней и прижал ладонь к её лбу.
Какая у него была приятная рука! Жёсткая загрубелая кожа показалась девушке необыкновенно нежной. Нет! Так не бывает! Не может быть... Но так и было... Как же давно к ней не прикасались с такой лаской... Впрочем, к ней вообще никогда ТАК не прикасались. Даже дедушка... От дедушкиных рук она не чувствовала себя растаявшей снежинкой. От этого постороннего человека словно исходила какая-то завораживающая сила. И его взгляд... Это же не глаза, а... очи, да именно очи — только такое высокопарное определение вспоминалось ей. От этого пронизывающего взгляда кружилась голова. Мария словно превращалась в маленькую девочку, защищённую от всех проблем и бед. «Леший... Интересно, а вдруг и правда леший... Фу, ну придёт же в голову такая глупость! Он прав, у меня жар... «.
Когда он ушёл, она попыталась встать. Это едва удалось: голова кружилась, и всю её действительно лихорадило. Стянув трусики, раздвинув трясущиеся ноги, присела над ведром и чуть напряглась, стараясь не промазать мимо ведра. Сделала, наконец, то, чего давно хотелось. Живот свело от спазма, когда тёплая струйка звонко ударилась о дно железного ведра. Так... надо вынести это на улицу. Кое-как накинув фуфайку, висевшую на гвозде у дверей, и сунув ноги в огромные валенки, шагнула за порог. Её пошатывало, и она шла, придерживаясь рукой за стену. Только сейчас поняла, что болит не только спина, а буквально всё тело, точно её били палками. Самое странное, она вообще не помнила, что с ней случилось. Последним воспоминанием был громадный чёрный волк, бросившийся на её преследователя.
На обратном пути, уже избавившись от ведра, она вдруг поскользнулась, зацепившись валенком, и упала, потеряв от боли сознание.
***
Медленное покачивание убаюкивало... Размеренно, плавно... Щека потиралась о что-то мягкое и чуть колючее. Глаза открывать не хотелось... Но мёрзли ноги. И Маша, превозмогая себя, всё-таки открыла глаза и увидела... Что это? Ткань? Ну, да, взор упирается в вязаную преграду. Тук-тук-тук — доносится гулкий отзвук.
— Наконец-то! — звучит знакомый голос откуда-то сверху. — Ну, и напугали же вы меня!
И Маша вдруг понимает, что её несут. А то тёплое и колючее, к чему прижата её щека, — это свитер на груди Георгия. Гулкий звук — его сердце.
— Стоило уехать на время, как вы улизнуть решили? — он то ли смеётся, то ли говорит серьёзно.
Маша хочет ответить и не может, из её рта вылетает нечто нечленораздельное.
— Молчите! — чёрные брови строго сдвигаются, а губы растягиваются в улыбке.
Вот и пойми его... Настоящий леший. И девушка вновь закрывает глаза, убаюканная его размеренным широким шагом. Он заносит её в избу, вновь опускает на кровать и начинает растирать ступни.
— Не надо! — пытается протестовать Мария.
— Молчите! — вновь строго приказывает он. — Вы же долго пролежали. Меня часа три с лишним не было. А вы, наверняка, сразу вышли, как я уехал. Вон, все ножки оледенели. Валенки-то потеряли...
И он, присев на край кровати, — панцирная сетка прогнулась под тяжестью его тела — бесцеремонно поднимает её ногу к своему лицу, растирает и согревает своим дыханием.
Ступни приятно покалывает, они касаются его бороды, и это вызывает дрожь. Странные чувства охватывают девушку. Она словно одновременно мёрзнет и сгорает от жара. Боль и наслаждение — томительная боль в теле соперничает с тоже томительным наслаждением. И борьба между этими чувствами поглощает её полностью.
Прикосновение ступни к его бороде — удивительно мягкой и совсем не колючей, скорее, напоминающей мох — вызывает тянущие ощущения внизу живота. Хочется зарыться в эти волосы по щиколотку, вжаться в них, впитывая ласковое массирующее тепло. А его дыхание... Он подносит ступню совсем близко к своим губам и дышит, так что его губы едва ли не касаются её пальцев.
— Пожалуйста... — шепчет Мария, — я прошу вас... — на самом деле ей хочется совсем иного: хочется, чтобы он не выпускал из рук её ноги и коснулся их губами.
Но он не отпускает, будто почувствовав желание, разрывающее её. Медленно кончиками пальцев пробегается по взъёму, поднимается почти до колена и, вновь спустившись, начинает осторожно разминать подушечки на её озябших пальчиках.
Внезапно их взгляды соприкасаются, и Марию охватывает странное ощущение. Она уже встречала раньше этот внимательный, пронизывающий взгляд. Видела во сне? Ощущение дежавю полное. Она где-то встречала этого человека. Его взгляд заставляет её трепетать от какого-то томительного ожидания. Внутри что-то сжимается, сердце бьётся чаще, как будто она бежит изо всех сил. Ей становится невыносимо жарко. Она хочет зажмуриться или хотя бы просто не смотреть ему в глаза, но не может. Смотрит, как зачарованная.
— Отпустите меня... пожалуйста... — шепчет Мария пересохшими губами.
У неё подступают слёзы и катятся по щекам.
— Ты боишься меня? — внезапно переходя на «ты», спрашивает Георгий.
Она кивает, закусывая уголок рта, словно боится признаться в этом вслух.
— Не бойся, — он усмехается, — я не съём тебя...
И вдруг проводит кончиком языка по голени. Ах, как сладко! Она тает от этих прикосновений. В прямом смысле, ощутив собственную влагу между ног. Нет! Так нельзя! Так не должно быть! Но её желания сейчас так противоречивы. Разум и тело не в согласии друг с другом. Дыхание сбивается, протяжный стон слетает с её губ, вырываясь против её воли. Руки впиваются в покрывало. Язык Георгия, обжигающий, жадный, словно костёр, движется выше. И вдруг его губы целуют её колени. Выше... выше... Крепкие мозолистые ладони скользят по бёдрам. Потом пальцы как будто случайно задевают её между ног. Мгновенное прикосновение к мокрым трусикам заставляет её выгибаться. Закусив нижнюю губу, пытаясь сдержать стон, рвущийся из груди, она откидывает голову и всё-таки стонет. Жаркий пульсар разрывает её изнутри, заставляя желать большего. Ах, если бы он тронул её там ещё раз!
И да, настойчивые пальцы Георгия чуть сдвигают трусики, проникают между припухшими влажными губками её щели. Потом движутся глубже, заставляя выгибаться. А потом пальцы начинают танцевать в истекающем пространстве, безжалостно массируя её клитор. Мария чувствует, как пытается сжать его пальцы, словно хочет удержать их в себе. Огненный пульсар разрастается в ней и вдруг лопается. Мария взрывается в сокрушаем, всепоглощающем освобождении.
— Зачем? — спрашивает девушка охрипшим голосом, придя в себя и понимая, что трусиков на ней нет.
Он отпускает её ногу, которую всё ещё держал в своих руках, укутывает одеялом и сверху накрывает огромной дохой.
— Лежи, грейся, — улыбка делает его лицо моложе. — Сейчас ты точно заснёшь и согреешься.
Ладонь вновь опускается ей на лоб.
— Хм, жара, вроде, нет. Спи...
— А... мои трусики?... — пытается протестовать она.
Он усмехается и молча подносит кусочек шёлково-кружевной ткани к своему лицу, демонстративно нюхает.
Мария краснеет и сворачивается в уютный клубочек, пряча лицо.
Наконец-то, боль проходит, и желанное расслабляющее тепло разливается по всему телу.
— Я — за дровами, — он опять обнажает в улыбке крупные зубы, поражающие белизной, и уходит.
***
— Тпррр, — ну стой, стой, Мальчик! — старик притормозил лошадь. — Ну, что, что нашло-то на тебя? — спросил он, потрепав коня по морде.
Тот беспокойно прядал ушами, словно прислушивался к чему-то и тревожно всхрапывал. Старик огляделся. В вечернем лесу было тихо. Лучи закатного солнца румянили снег, проникая сквозь деревья, оседая розоватой пылью на снегу. Казалось, густой морозный воздух звенит от тишины. Но эта тишина что-то таила в себе. Какое-то странное предчувствие возникло у старика. Озираясь, он вернулся в сани, осторожно тронул вожжи.
— Давай, давай, Мальчик, — заговорил тихо, нарочито равнодушным тоном, словно уговаривая коня.
И вдруг резко взмахнул поводьями и хлестнул лошадь по крутому чубарому боку. Мальчик дёрнулся, резко поднимая в воздух передние копыта, и рванул вперёд. Раздался душераздирающий вой, и тёмно-рыжая тень взлетела над санями, подминая под себя старика.
Если вам, дорогие мои читатели, интересно продолжение истории, я охотно расскажу, что было дальше. Пожалуйста, комментируйте! История ещё пишется, и я учту ваши пожелания.