Выйдя из ресторана, Он вновь достал поводок и прицепил его. Опять они были на одной из центральных улиц, и Он вел её. В этот раз Он оставил достаточно длины, чтобы поводок не натягивался. Они шли не спеша, позволяя всем прохожим рассмотреть вполне респектабельную пару с первого взгляда, а затем поразиться, увидев настоящее положение девушки. Если бы они только знали, что под этим платьем ничего нет, то, вероятно, еще больше бы изменили свое мнение о Его спутнице. Но, пока об этом знали только они вдвоем, хотя данный факт совсем не успокаивал её. Казалось, что каждая вторая женщина сразу замечает отсутствие маленьких бугорков на бедрах и быстро понимает настоящее положение вещей.
Она сразу удивилась, когда недалеко от места, где была припаркована его машина, Он повел ее не в ту сторону, а в противоположную, но ничего нему не сказала. Господину виднее, что с ней делать. Тем более, она понимала, что то, что было за ужином еще далеко не все унижения, которые ей приготовлены на сегодня, и, страшась неведомого, ждала их.
Парк, в который они свернули, был недалеко от «Старого дрозда». Сначала они шли по слабоосвещенной дорожке, а затем свернули в еще более темную. Людей здесь почти не было, но впереди виднелась еще одна оживленная аллея. Здесь Он решил присесть.
— Ты уже почти час не сосала, — заметил Он. — Придется наверстывать упущенное.
С этими словами Он расстегнул ширинку, достал свой стоящий член, взял её за волосы и направил вниз. Губы привычно нашли путь и стали медленно, как Он больше всего любил, ласкать Его плоть. Язык постоянно крутился вокруг головки, а губы нежно обрабатывали каждый сантиметр. Она пыталась изредка поднимать взгляд, дабы проверить: не идет ли кто, но Он не давал ей этого сделать, и вскоре, она прекратила попытки, полностью погрузившись в доверенную её работу.
Надо признать, что делать это она любила. Любила и нежную ласку, и грубую, как тогда, в ресторане. Она не спешила, знала, что ему это не по нраву. Он любил, когда она долго услаждает его, держа на одном уровне возбуждения, чтобы полностью испробовать эту изысканную ласку. Его руки сами помогали ей понять, когда Он хочет большего. Они раз от раза заставляли её глотать все больше, и она освобождала горло для новых сантиметров.
Волосы её растрепались, и теперь даже если она захотела бы не смогла бы ничего увидеть вокруг. Весь мир сузился до её рта и Его члена, который она обязана была всеми силами удовлетворить, но не сделать это слишком быстро. Она уже потеряла счет времени, как приступила к этому занятию. Её губы начинали неметь, но она не выказывала неудобства. Член был хорошо смочен и уже не раз бывал в самых глубинах её рта. Вот и тогда она уткнулась носом в его пах, когда услышала:
— Ахренеть! Смотри, Кристи, что тут твориться, — раздался нагловатый девичий голос.
— Ой! — вырвался второй возглас, видимо, той самой Кристи.
— Да она же сосет. Шлюшка сосет член прямо тут. И, по-моему, делает глубокий минет, — продолжил первый.
«Как Он мог не заметить их? Он должен был бы их увидеть раньше! Должен? Или может он их видел», — завертелось у нее в голове, которую Он так и не решался выпустить, заставляя бороться с дыханием, перехваченным заполнившей её горло плотью.
— Ты полностью права. Как раз сейчас она губами где-то около самого основания и её горло сокращается, ища воздух — очень интересное ощущение, — услышала она спокойный голос господина.
Около? Да её губы упираются в Его пах! Почему Он говорит, что «около»?
— Как же вам не... — начал было второй девичий голос, но его тут же прервали, не обратив внимания.
— Твоя соска?
— Ну конечно. Думаешь, что одолжил?
— Нет, может просто сняли где-то на стометровке.
— Нет. Эта только моя соска. И хотя у нее есть и другие доступные отверстия, но сосет она действительно хорошо.
Ей стало очень приятно от его слов. А еще больше она была ему благодарна, когда Он позволил ей отпрянуть и сделать пару вдохов. Но, позволить ей сесть руки не дали.
— Поздоровайся с девочками, — потребовал Он.
— Здравству... , — начала было она, но руки снова насадили её на член заставив проглотить окончание фразы вместе с головкой.
— И тебе здравствуй, шлюха, — ответила Наглая.
— Пойдем уже, я хочу отсюда уйти, — запротестовала Робкая.
— Подожди. Ты её сегодня уже трахал? — не унималась Наглая. Однако, к её удивлению, это Его совершенно не злило.
— Пока нет. Разве что один раз в рот.
— Аааа, так у вас пока только предварительные ласки.
— Ну, что-то вроде того.
— А почему ты ее не раздел? По-моему, этой дырке лучше быть голой.
— Ну, не тут же. Ведь могут быть дети.
— Так вот одна стоит рядом со мной и ничего. Делает вид, что закрывается руками, а сама подсматривает, как движется голова твоей сучки.
— Я не... — начала было Робкая.
— Она не в счет. Тем более ей на первый взгляд девятнадцать-двадцать лет. Кстати, если хочешь ее увидеть голой — можешь раздеть немного.
— Правда? Дашь поиграть со своей куколкой? А ты, дядька, мне нравишься.
— Hеlр уоursеlf, — почему-то по-английски пригласил Он её.
— Ты же не собираешься... — удивленно выдавила вторая.
— Ооо, еще как собираюсь, — подтвердила первая.
Она тут же почувствовала, как небольшие пальчики подхватили подол ее платья и стали тянуть его вверх. Она попыталась не дать им это сделать, но тут же получила выговор от господина:
— Твое дело сосать. Что делать с другими твоими частями — решать мне.
Ничего больше ей не оставалось, как подчиниться раздевающим её рукам. Вскоре платье было задрано до её груди. Наглая задрала бы его и выше, но не получилось. На этом девка не остановилась, а взяла её ногу и подняла на скамейку, выставив напоказ её лоно. Он не возражал.
— Смотри, какая дырень! — обратилась Наглая к своей подруге. — Наверное, часто там бывает что-то толстенькое. А уж как течет! Лежит посреди парка, выставив свою дырку на показ незнакомцам, сосет и течет, как блядь. Нравиться тебе?
Сильный удар ладонью по её поднятому бедру передернул её всю.
— К тебе обращаются, — раздался грозный голос хозяина. — Отвечай.
— Да, — выдавила она.
— Что «да», — снова потребовал Он.
— Да, этой шлюшке нравиться, когда её используют и унижают, — собравшись с духом призналась она.
— По-моему до неё доходит только то, что ей пихают в рот, — отвесила Наглая.
— Да, до нее все лучше доходит через задницу. Сорви-ка вооон тот прутик. А ты стань на колени.
Она опустилась, как велел господин. Неужели Он позволит кому-то пороть её. И в этот момент резкая огненная полоса прошлась по её ягодицам. Она не была еще готова к удару, но член во рту, который она уже с полминуты просто там держала, не дал ей закричать. Второй удар она уже приняла полностью готовой и только сильнее сжала член губами. Третий был сильнее первых двух и заставил её странно замычать от боли. Четвертый был слабее.
— Что ты делаешь, прекрати, — требовала Робкая.
Пятый был самым сильным, и Ему пришлось всадить свой член глубоко ей в рот, чтобы не выдать их игр случайным прохожим.
— Теперь будет знать, что надо быть внимательнее, когда к ней обращаются.
— Пойдем уже, — снова заныла вторая.
— Погоди. Смотри, какая возбужденная киска. Не хочешь её погладить.
— Нет, пойдем, — снова заторопила свою подругу Робкая.
— А я бы погладила, если разрешат.
— Да, пожалуйста, можешь не только погладить, — разрешил Он.
Она с ужасом ждала, что же с ней теперь будут делать. В этот момент она даже забыла о занемевшей челюсти.
Пальцы ворвались неожиданно. Сначала они просто легли на её губки, а затем быстро вгрызлись в её проход. Их было двое, но, казалось, девка хотела засунуть внутрь её вагини всю свою руку. Раздались хлюпающие звуки. Быстрые движения, неловкая ситуация, и не утихшая боль смешались и вылились в голопирующее возбуждение. Она моментально добралась до пика. Казалась, девка читала её мысли. Те мысли, которые даже она сама не знала.
— Хватит. Я ухожу, — пыталась решиться Робкая.
— Хорошо, — согласилась первая, и приостановила свои движения. — Пойдем. Только чуточку помоги мне. Пожалуйста. Просто сожми ей сиськи.
— Нет.
— Ну, пожалуйста. И мы пойдем.
— Ну... я не могу.
— Ты же ничего не делаешь. Просто пожмешь её грудь.
— Я не лесбиянка.
— А кто говорит об этом? Ты просто поможешь мне и ей. И мы пойдем.
— Не знаю... обещаешь?
— Конечно.
— Хорошо, только я чуть-чуть. Можно? — видимо вопрос относился к господину.
— Валяй.
Пальцы неуверенно опустились поверх платья и легли на её грудь. Они нежно стали сжимать её. Теперь, несмотря на заполненную киску, центр возбуждение перенесся на её грудь, где робкие ласки девушки имели странный, возбуждающий эффект. Но тут пальцы вновь стали врываться в нее, тереться о стенки влагалища, и распалять все больше и больше. Она застонала. Через волны возбуждения она чувствовала, что её грудь сжимается все сильнее, и это уже было невыносимо.
— Мов... о? — вырвалось из её рта.
— Что? — не понял Он.
— Мов... о? — постаралась громче и четче произнести она, чувствуя, как дыхание перехватывает, но член во рту не давал ей произнести мольбу внятнее.
— Не слышу, — вновь переспросил Он.
— Сожми ей соски, — раздался голос Наглой.
— Что? — не поняла Робкая.
— Ууу, мо... о? — собравшись с последними силами выдавила она.
— Соски ей жми быстро! — резко прикрикнула Наглая на подругу и та подчинилась.
Больше она ничего не понимала. Тело тряслось насаженное на девичьи пальцы, а соски вспыхнули огненной болью, и электрическим разрядом прошла по её телу прямо в вагину. Она затряслась, все еще насаженная на его член, и, как могла, стонала, погружаясь в волну оргазма за волной.
— Все, идем, — первое, что распознала она из звуков этого мира, было нытье Робкой.
— Разве тебе кто-то разрешил? — снова раздался Его грозный голос.
Страх охватил её. Она поняла, что не удержалась и теперь её ждет наказание. Поднять голову на него, хоть его руки больше её не удерживали, она не решилась.
— Тебе надо её хорошенько наказать, — посоветовала Наглая.
— Непременно она свое получит, — согласился Он.
— Ну, идем же, ты обещала, — заныла снова Робкая.
— Хорошо, — согласилась её подруга.
— Подожди, — остановил её господин, — пожалуйста, вставь это на место, и можете идти.
— Куда? — удивилась Робкая. Видно к ней обратился господин.
— В задницу ей вставь, — расхохоталась Наглая, — это же анальная пробка.
— Не буду я этого делать.
— Да что ты все время телишься, трусиха.
— Я не тусиха.
— Ну, так вставь пробку в задницу шлюхи и пошли. А то ноешь тут больше, чем потратила бы, если бы сделала все сразу, — даже в голосе Наглой было слышно, как она возбуждена от происходящего.
— Хорошо, — наконец согласилась Робкая.
— Я тебе даже помогу, — сменила гнев на милость Наглая. — Оближи её сначала. Да не сцы ты. Да, вот так, полностью, — руководила операцией Наглая.
На её ягодицы легли девичьи руки и стали разводить их в стороны. Затем она почувствовала, как немного жидкости капнуло между её ягодиц, и эта вязкая жидкость стала стекать к её анальному отверстию. Тут одна рука оставила её попку и стала втирать слюну в проход. Слабость еще не покинула её, и, может, потому, когда холодный металл коснулся её входа, она не напряглась. Совсем немного давления и пробка достаточно раздвинула сфинктер, чтобы провалиться внутрь. Теперь она прочно сидела в девичьей попке.
— Все, пошли. Мне это надоело. Хочу отсюда убраться, — снова заканючила Робка.
— Ну, идем уже, идем, — раздраженно ответила подруга. Ей явно не хотелось уходить, но обещание надо было выполнять.
Легкие девичьи шаги стали удаляться. Он оторвал её уставший рот от своего члена, встал, обошел её, и наклонившись зацепил поводок за колечко на пробке.
— Вставай, — скомандовал Он. — Твое поведение при посторонних совершенно неприемлемо. Поправься и пошли — будем снова вбивать в тебя правила хорошего тона для шлюх. Давай, поживее.
Они опять шли по одной из центральных аллей, как ни в чем не бывало. Только её лицо все еще пылало от недавней нехватки кислорода, вызванного членом в её горле, и, несмотря на все её усилия, косметика немного плыла по лицу. Но, если кто-то не слишком обращал внимание в вечернем мраке на лица прохожих, то он мог разглядеть поводок в руках у Него, который вторым своим концом уходил под её платье.
Больше всего она боялась того, что в один момент поводок сильно натянется и пробка выскочить из её попки. В это время все увидит, что было в ней. И если она выпадет, то Он захочет, чтобы она вернулась на свое место, и ей придется запихивать её обратно прямо тут, посреди оживленной аллеи. Однако, Он держал поводок свободно, и она лишь чувствовала, как прохладная цепочка скользит по её бедрам.
Выйдя из парка, они свернули на небольшую улочку и вскоре остановились возле крытого грузовика, похожего на тот в котором развозят хлеб и прочие товары для магазинов. Он постучал три раза в дверь кабины, и из окна высунулась голова мужчины. Тот кивнул, и Он повел её назад, к кузову. Там, открыв заднюю дверь, Он помог ей забраться и легко вскочил сам.
Внутри кузова было светло: в верхних углах горели четыре люминисцентные лампы. Прямо посреди кузова стояли козлы, а ближе к кабине х-крест. Справа лежали разные флоггеры, кнуты, стэки и прочие девайсы, уже не раз опробованные ей на своей шкуре.
— Снимай тряпку и ложись, — кинул Он, кивком указывая на козлы.
Она сняла платье через голову, Он же избавился от пиджака, отложил галстук и расстегнул свою рубашка. Она лежала, грудью на плоской поверхности, расставив ноги в стороны, рядом с ножками козлов. На её рот тут же был наложен кляп в виде шарика пристегивающегося сзади. Когда Он закончил, то быстро пристегнул её ноги и руки к имеющимся креплениям и спустил её чулки. Затем Он взял в руки плеть. Она поежилась, хотя боялась, что в руках у Него окажется кнут.
— Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты вела себя почтительно с посторонними, — начал Он и несильно прошелся плетью по её попке, но с непривычки удар показался обжигающим, — ты должна всегда быть внимательной, когда к тебе обращаются, — вновь плеть опустилась на её ягодицы. — Или ты думала, что тех щадящих пяти раз было достаточно, чтобы искупить твою вину.
Назвать удары Наглой щадящими, у неё язык не повернулся бы, но третий хлесткий удар заставил бы её закричать, если бы не кляп. Затем сразу же пять несильных ударов прошлись по её бедрам.
— Но, что я до сих пор не могу понять, — снова вернулся Он к более размеренному ритму с более сильными ударами по её ягодицам. — Так это того, как в твою голову никак не может вбиться простое правило — снова хлесткий удар. — Нельзя — удар — кончать — еще удар — без разрешения, — опять удар. — Нельзя, — пауза и снова удар. — Ты поняла, — еще один.
Она замотала головой и замычала, что она поняла, но его это не останавливало и еще три несильных удара опустились на её попку.
— Что ж, проверим, — и с этими словами Он засунул в неё два пальца, и стал быстро двигать ими внутри истекающей вагины. Уже через десяток секунд она с трудом сдерживала свой оргазм. Она предпринимала все возможные усилия, чтобы не кончить от его пальцев, но чувствовала, что это сильнее её. Весь сегодняшний вечер сводил её с ума, а сейчас, когда внутри неё оказались, пусть даже просто пальцы, она готова была кончать раз за разом. Но, когда она уже была готова сдаться и согласиться на любые истязания, только бы отпустить себя в это неконтролируемое ванильное путешествие, Он вытащил свои пальцы.
— Держишься? Посмотрим, что ты скажешь на это, — Он потянул за поводок, и, все еще торчавшая из нее пробка, выпала на пол. Сначала Его пальцы ненадолго занимают место выпавшей пробки, а затем что-то более внушительное утыкается в её отверстие. Расслабиться труда не составило, и вот уже, смазанный её выделениями член, проникает в её попку. Сперва движения размеренные, и каждый погруженный в нее сантиметр хорошо чувствуется. Также отчетливо ощущает она, как плотно обтягивает колечко ануса его орган. «Как ей удается оставаться такой узкой, при столь частом использовании этого отверстия», — мелькает мысль в Его голове, но это только усиливает Его и без того находящееся на пределе возбуждение. И Он уже не в силах терпеть. Медленные фрикции начинают быстро переходить в скоростную долбежку. Как будто член не хочет терять и мгновения, чтобы не потереться об узкий вход, при этом выжать из этого движения все возможное. Её волосы уже давно в его кулаке и с каждым проникновением Он сильнее задирает её голову.
Но все это происходит недолго. Он не останавливается когда дрожь бежит по Его телу, а все внизу напрягается перед очередным выходом. Он не перестает вгонять свой член. И когда, затрепетав, член выбрасывает внутрь девушки первую струю спермы, его тело лишь дальше старается вонзить этот мужской клинок. Он рычит и продолжает эту бешенную скачку, пока вся его жидкость не остается в ней.
В это время она держится из последних сил и в конце уже не чувствует себя. Все смешивается в одном клубке удовольствия, и боль, и страх, и возбуждение, и воздержание. Она выдержала или нет? Кончила ли она? Она не знает. Но не знает и Он.
— Шлюха! — почему-то зол Он. — Слишком ты узкая, шлюха.
«Неет,» — понимает она, и её губы стараются расплыться в улыбке, — эта злоба совсем другого рода. Она лишь показывает, что девушка все сделала правильно, ублажив своего господина. И Он может на неё посердиться».
— Надо тебе твою задницу раздолбать так, чтобы она была шире и глубже Марианской впадины, — не унимается Он. — Но ничего, сейчас моя очередь на тебе отыграться. Ты еще пожалеешь, что перед нашей встречей, как следует, не растягиваешь себя. И раз ты узкая, то можно тебя вообще заткнуть.
Пробка быстро возвратилась на свое место, пресекая попытки спермы выбраться из её попки. Его руки ловко отстегнули её от козел, и, взяв за волосы, Он потащит её к кресту. Недолгая свобода вскоре заканчивается, когда её руки и ноги вновь оказываются зафиксированными. Она с трудом поворачивает голову и видит, как Он берет в руки флоггер. Флоггер, а не кнут. Флоггер, её любимый казачий флоггер, с 8-ю тонкими кожаными хвостами. И еще Он берет мягкий флоггер, с, казалось бы, сотней мягких хвостов. А это лишь значит, что Он совсем не сердиться, а, наоборот, доволен ею. «Сейчас, сейчас, сейчас».
И вот мягкие, кожаные хвостики начинают раз за разом опускаться на её ягодицы, каждым ударом накрывая практически полностью обе половинки. Кожа тут же отзывается горячими вспышками, растекающимися по всей попке, а сладкая боль заставляет одновременно и бояться и ожидать следующего удара. Вот удары мягкого флоггера начинают осваивать новые поверхности, проходя то выше, на её гладкую спину, то ниже, опускаясь на ее бедра. Когда хвосты ложатся лишь на одно бедро, их кончики, набрав скорость, сильнее обжигают внутреннюю сторону одного бедра и наружную другого. Сейчас вся её кожа сзади розово-красная от ласковой обработки болью, и это Ему нравиться — кто-кто, а она знает это. Но, и она сама ощущает это погружение в ватно-горячее чувство.
«Ну, когда же Он начнет», — взмолилась она.
И оно началось. Он помедлил и сначала сотни мягких, длинных, кожаных пальцев вернулись на её ягодицы. Она зажмурилась в ожидании, и вот восемь обжигающих полосок легли на то же место. Она легонько выдохнула, испугавшись, что Он мог принять это за стон. И снова мягкие пальцы прошлись по её ягодицам, чуть ниже, чем в прошлый раз. Как бы приглаживая часть нанесенных огненных рубцов. Поверх этого места опять пошли обжигающие полосы, и выдох получился чуть громче. «Надо держать себя в руках, надо дер... « — её мысли перебил очередной двойной мягко-жгучий сет. Она открыла рот, но перехватила стон где-то в горле. Однако слезы, выступившие на её глазах, они даже не заметила.
Удары переместились выше, на спину, и она держалась, как могла. Ритмичные, одинаковые они проходили по уже обожженным участкам и зажигали их снова и снова. Слезы уже текли не останавливаясь, но она уже не могла их заметить. Стоны рвались один за другим и даже попытки кляпа их остановить были беспомощны.
Поднявшись, выше флоггеры пошли вниз, и уже когда они были на ягодицах, её стало уносить. Удары превратились во что-то сливающееся с реальностью, а обжигающие волны уже казались всюду и нигде одновременно. В какой-то момент она потеряла ощущение тех мест, где кожа хвостов соприкасалась с её кожей. Да, все это было, но где-то там, а не где-то именно. Тоже самое было и с болью она была везде, и в то же время, её не было. Она просто была в этом облаке, растворяясь и наслаждаясь невесомостью...
Что-то мягкое будоражило её шею. Что-то зовущее, требовало выхода снизу. Что-то обещающее иное удовольствие взывало на её груди. «У нее есть грудь?! И с ней что-то происходит», — начала возвращаться она в свое сознание. Более того, её горящая спина испытывала приятное прохладное прикосновение чего-то ей подобного, плотно прилегающего к ней. Это мог быть только Он. Сознание сперва ответило на вопрос, и только затем позволило понять: кто этот «Он». Однако, поняв ответ, она тут же расслабилась вновь, отдавшись в его руки. Но не только руки что-то хотели от неё. Она почувствовала, что внутри её находится орган, требующий внимания. Сам Он не двигался, и ей пришлось самой медленно скользить по члену, превозмогая слабость.
Все это длилось томительно долго по в её времени, и совсем коротко по Его часам. Дав ей более-менее прийти в себя, Он сам начал двигаться, прижимаясь к пылающей плоти. Он знал, как сейчас она беззащитна перед ним и перед разжигающимся в ней вновь Великим Костром. Это ведал и его член, купающийся в её смазке и разжигающий костер все больше и больше. Её хватило ненадолго, чтобы застонать от вспыхнувшего внутри пламени и безвольно отдаться удовольствию. А Он продолжал. И когда она уже начала отходить от оргазма, Он не стал сдерживаться, а просто сжал её в своих руках, загнал член поглубже, и раз за разом стал выливать вновь накопившееся семя в её всеполгощающую вагину.
Когда Он кончил, то отошел на несколько шагов, наслаждаясь видом пристегнутой по рукам и ногам стройной и нагой девушкой с алой спинкой, попкой и верхней частью бедер, безвольно висящей на крепких креплениях и с двумя отверстиями, наполненными его спермой. Дав себе волю полюбоваться этим зрелищем, Он с удовольствием обнаружил, что его член вновь стал наливаться силой. Не на шутку завел его сегодняшний вечер, если его член уже четвертый раз рвется в бой. Но, пока ему придется подождать.
Он медленно оделся сам, поднял ее чулки, отстегнул её лодыжки и запястья, поймав ее обессиленное тело, Он положил его на козлы. Оставшись сзади, Он взял пробку и потянул её, освобождая её попку. Теперь обе её дырочки были свободны и хорошо смазаны мужской спермой, которая медленно устремилась наружу. Она, немного отдышавшись, обрела возможность держаться на ногах и поднялась. Он подал ей её платье, и медленно остывающая кожа вскоре почувствовала прикрытие. В этот момент она поразилась: насколько быстро она из полностью нагой превратилась вновь в более-менее одетую. Все-таки платья, эта тонкая грань между бесстыдством и культурным видом, есть настоящий атрибут женственности.
Они вышли из фургона. Он взял ее за руку и подвел к водителю, курившему возле кабины. Только сейчас она поняла, что этот мужчина все слышал и позабытый стыд вновь вернулся на её щеки.
— Поблагодари доброго человека, — потребовал Он.
— Спасибо, господин, — сказала она.
— Спасибо в постели не греет, — напомнил водитель и усмехнулся.
— Тебе почти тридцать, а ты не знаешь, как благодарить мужчину, — шутливо удивился Он. — Повернись, задери тряпку и наклонись поглубже.
Она послушно повернулась, медленно закатала платье, физически ощущая, как лапает каждый открывшийся сантиметр её обработанной кожи этот мужлан, и наклонилась, подставляя под этот имеющий ей взгляд, обе свои растянутые отверстия. Стоя так, она чувствовала, как по дорожке от попки и вниз по губкам и бедрам текут густые белые капли.
— Ну, — нетерпеливо проговорил Он.
— Спасибо вам, господин, — как можно четче проговорила она.
— Вижу, вы не плохо её отделали, — заметил водитель. — По лучшему разряду. Ничего не упустили.
Он ничего не ответил, но позволил ей подняться. Затем, Он достал откуда-то булавки и, опустившись радом с ней, закатал её платье так, чтобы оно едва прикрывало её попку. Так что было не просто видно чулки, но и немало обнаженной кожи, пока платье не скрывало самое аппетитное.
— Ну как тебе? — поинтересовался Он.
— Блядь и есть блядь. Хоть в шикарном платье, хоть в мини-юбке, хоть голая, — заметил водитель.
— Вот и я так думаю, — согласился Он. — Раз «блядь», то должна быть на панели. Давай, домой. Топай!
И она, не смея ослушаться, двинулась из этой темной и пустой улочки выворачивая на одно из основных шоссе и пошла в направлении к своему дому. Шаг ее был не очень уверенный, и слабость чувствовалась во всех членах её тела. О размытой косметике она старалась не думать. Слабая попытка вытереть слезы и уже не в первый раз потекшую тушь салфеткой, и без зеркала вряд ли могли ей сильно помочь.
Время уже было за полночь и на улице были лишь редкие прохожие, да проститутки, стоявшие у фонарей и ждавшие, когда их подберет кто-то. Она шла, нехотя ловя презрительные взгляды этих ночных бабочек, усматривавших в ней конкурентку. Изредка они что-то кричали ей вслед что-то обидное, но она не обращала внимания, а просто шла. Прохожие, в основном мужчины, пялились на нее, присвистывали ей вслед, пытались окрикнуть, отпускали неприличные шуточки. Но она шла. Шла, потому, что Он так велел, и она пройдет весь этот путь, собирая по дороги всю грязь, что выливают на неё. Идя, она чувствовала, что залитая недавно в неё жидкость течет из обоих отверстий и как мокро у неё на внутренней стороне бедер от этих ручейков. Пока она шла, они стали немного высыхать и чувство начинавшей стягиваться кожи примешалось к прочим ощущениям.
— Эй, чумазая, ты что оглохла! — Донеслось до нее сквозь шум её мыслей. Она повернулась: рядом с ней медленно ехал Он, и, открыв окно своей машины, что-то говорил ей. — Подойди сюда. Да-да, ты, с голой задницей. Ну же.
Она подошла, когда Он остановился и, по его знаку, нагнувшись, заглянула в открытое окно. То, что при этом её прелести оказались наружу, она поняла скорее по смеху стоявших сзади девок и мужскому свисту. В этот момент резкая пощечина опалила ее левую щеку. Смех перерос в дикий и довольный рогат.
— Ты что, глухая? Не слышишь, когда к тебе, блядь, обращаются? — взвился Он.
— Простите, господин, — извинилась она.
— Сколько? — поинтересовался Он.
— Простите, господин, — не поняла она.
— Вот, дура! Сколько ты стоишь, дешёвка? — пояснил Он.
— Я? — все еще не поняла она.
— Нет, блин, папа Римский. Конечно, ты, — еле сдерживая терпение, объяснил Он.
— Ддддесять... — начала было она.
— Десять чего? — не унимался Он.
— Десять тысяч, — решилась девушка.
— Десять тысяч? Ты рехнулась? За такую дорожную шваль я больше десяти рублей не даю.
— Соглашайся, шалава, цена как раз по тебе, — сморозил кто-то шутку сзади и рогот возобновился с новой силой.
— Ддесять рублей. Ххорошо, я согласна, — подтвердила она, а сзади все уже катались со смеху.
— Десять рублей и ты дашь в жопу и вылижешь все, что я тебе дам, — потребовал Он.
— Хорошо, — она была готова согласиться на что угодно, только бы не поворачиваться к тем, что были за её спиной и разглядывал сочащиеся женским и мужским соком отверстия. Она боялась, что их надменного взгляда, надменного взгляда грязных шлюх она не выдержит.
— Садись, только не запачкай кресло, — согласился Он.
Только ей стоило сесть в машину, как Он расстегнул свою ширинку, и, взяв её за волосы, насадил её рот на свой стоящий член. Последнее, что слышала она, медленно удаляясь от места разговора — это сахлебывающийся гогот.
У него дома Она сразу была послана в душ, а после они еще долго занимались сексом у Него в кровати, распаленные событиями этого вечера.
Конец.