Она еще раз критически осмотрела себя в зеркале. Все-таки это платье ей шло больше. Оно было не слишком длинное, в меру открытое, но и не вульгарное. Да, в отличии от предыдущего, оно обнажало верхнюю часть груди, позволяя видеть самое начало, пусть и не самых внушительных, но, тем не менее, заметных женских прелестей. Широкие лямочки шли по самым краям, и, казалось, открывали больше чем положено, но это был лишь ловкий обман дизайнера. Прошлое платье было чересчур закрыто, по самую шею. Почему-то она была уверена, что Ему это не понравиться. Приталенное, без каких либо поясков и прочей дребедени оно изящно подчеркивало её фигуру и формы. Платье едва доходило до колен, но не было слишком узким, да и ткань легко растягивалась. Одним словом, оно было очень удобным. Но зачем тогда она поправляет его уже четвертый раз? «Хорошо альтернатив было всего три», — подумала она, вспоминая, как перемеряла все свое нижнее белье, пока не выбрала небольшие, но изящные черные трусики. И хорошо, что лучшие черные туфли были одни, а Его любимые чулки она хорошо знала.
Первый раз. В первый раз Он пригласил её. Она будет с Ним рядом. Нет, они уже появлялись на публике вдвоем. Но это всегда было в каких-то кафешках или барах, в которые они заглянули ненадолго, посидеть немножко и выпить. Разве может это сравниться с приглашением в ресторан. И какой ресторан! Он знает в них толк. Да и не в кухне дело. Дело в том, что Он войдет туда с ней и все присутствующие увидят её рядом с Ним. Пусть она их не знает, но все-таки это ей очень льстило.
В дверь постучали. Сердце мгновенно ушло в пятки. Он уже тут, а она еще не готова. Она не может выйти к нему так, но и не может заставить его ждать. Её взгляд заметался. Куда же она его положила, тумбочка возле зеркала, стол, кровать... Так и есть, он лежал на кровати, на самом видном месте. Тоненькая кожаная полоска привычно легла в обе ладони и была обтянута вокруг шеи. Но, руки дрогнули, и застежка никак не хотела соединяться. Она выдохнула, и пальцы сами вспомнили нужные движения. Стоило застежке захлопнуться, и она ощутила слабый и приятный запах кожи. Запах с трудом пробивался сквозь слабый аромат ее духов (Он терпеть не мог даже запах средней силы), но её ноздри были давно настроены на эту волну. Волну, которая тут же прокатилась по ее телу, будоража воспоминания, учащая сердцебиение и заставляя её почувствовать себя глупой, непослушной и пристыженной восемнадцатилетней девчонкой.
Быстрый взгляд в зеркало дал понять, что теперь все готово. Тонкий, черный, кожаный ошейник прекрасно дополнял платье, украшая её шейку и еще раз подчеркивая обнаженный участок её груди. Руки сами схватили приготовленный браслет и маленькую сумочку. Желтый браслет подходил под ее русые кудрявые волосы, которые из-за своей небольшой длины мило торчали во все стороны. А особенно ей нравился этот браслет из-за голубых кристаллов, вторящих ее глазам.
Браслет она одевала уже на ходу. Рука пролезла сквозь металлическое кольцо как раз тогда, когда ей пришлось поворачивать ручку замка.
Высокий, темный мужчина с небольшими, но хорошо причесанными волосами терпеливо ожидал, скрестив руки внизу. Его большие пальцы медленно крутились вокруг друг друга, не ускоряя и не замедляя темп. Одет мужчина был в темно серый, почти черный, костюм тройку. Еле видные продольные полоски делали его фигуру еще выше. Черные кожаные ботинки были, как всегда, начищены до блеска. Из строго стиля немножко выделялся только темно-бордовый галстук в черный горошек.
— Ты готова? — спросил Он. Голос был не строгий, но давал понять, что ответ «нет» его не устроит.
— Да, — её голос странным образом сбился на горловой шепот. И она добавила уже более четко. — Осталось только туфли надеть.
Он удовлетворенно кивнул. Девушка повернулась к нему спиной, чтобы одеть туфли. Он с удовольствием прошелся взглядом по ее фигуре сверху вниз. Она знала, что Он это делает и ей это нравилось. И Он знал о том, что она знает, и от того Ему нравилось разглядывать её ещё больше.
— Все, я готова, — сообщает она, повернувшись к нему и мило улыбаясь.
— Не совсем, — отрезает Он, держа в руках поводок.
Она знала, что вряд ли главная часть того вечера — это наслаждение прекрасной кухней и праздной болтовней. За этим всем крылось что-то более заманчивое, что-то, от чего она начинала чувствовать слабость в ногах.
Она послушно подошла ближе, и Он закрепил поводок у нее на шее.
— Теперь ты готова.
— Да, господин.
Они вышли из дома и пошли по улице. Людей тут было не очень много, но и безлюдной её никак нельзя было назвать. Шли они неспешно, хотя она не всегда поспевала за Его шагом. В эти моменты поводок, который Он намотал себе на руку, натягивался и тянул ее за собой. Это случалось редко и длилось всего несколько секунд, но каждый раз ей становилось не по себе от этого. Он говорил о погоде, своей работе, спрашивал ее о каких-то вещах. Она слушала и отвечала, когда ее спрашивали. Только больше всего она думала о тех, кто шел им навстречу. Тех, кто видел, что Он ведет её на поводке, как домашнее животное. Тех, кто, несомненно, думал о ней, как об игрушке, с которой можно играть в очень разные игры. Поводок как бы кричал: «Смотрите, кто у меня есть! Смотрите, кем она является! Да, она такая, как вы думаете! Не бойтесь, смотрите! Она любит, когда вы видите все!» Её окутывали страх, стыд и разгорающееся возбуждение. Несмотря на мысли роящиеся в голове, она четко осознавала, что все они могут смотреть на нее, думать о ней, пялиться на неё, но не могут ничего сделать, пока с ней Он.
В какой-то момент они свернули на парковку и двинулись к Его машине. Она уже хотела обойти машину, с противоположной от Него стороны, думая о том, разрешит ли Он сесть к нему на переднее сидение, как поводок, о котором она позабыла, резко натянулся и заставил ее вернуться назад.
— Ты куда? — рассердился Он.
Она лишь потупила взор. Сейчас Он её накажет. Но, Он ничего не сказал, а лишь открыл багажник. Багажник был совершенно пуст.
— Залезай, — потребовал Он.
Она с удивлением начала поднимать на Него взор, но Он лишь вопросительно приподнял брови и чуточку повернул голову. Этого ей было достаточно, чтобы понять, что Он не шутит. Она стала забираться в багажник, а Он подал ей руку. Туфли пришлось снять, и уже скоро Он положил их рядом с ней. Ей пришлось сгруппироваться, чтобы поместиться внутри. «Хорошо, что его багажник отделан какой-то тканью, а не просто пластиком», — только и успела подумать она, когда Он мягко закрыл крышку.
Мотор заработал, и ее стало несильно болтать из стороны в сторону. Ехал Он аккуратно и плавно, хотя вначале, до выезда на основную дорогу, машина ехала по плохой дороге. Сперва Он ехал не быстро, но с какого-то светофора Он резко стартанул и её стало прижимать к одной стенке. Но, набрав нужную скорость, машина вновь пошла плавно. Только уже перед самой остановкой Он резко затормозил, и девушку прижало к другой стенке. Сердце снова ушло в пятки, а дыхание резко участилось.
Но вот они прибыли на место. Мотор затих, и она услышала знакомые шаги. Багажник открылся, и Он помог ей вылезти. В этот раз они остановились не на темной парковке, а у края улицы, где прохожие большими глазами смотрели на нее вылезавшую из машины.
— Я смотрю, ты на машине ездить боишься, — подметил Он её частое дыхание. — Ничего, небольшая прогулка тебе, шлюшка, будет на пользу. Я ведь прав?
Он сказал это достаточно громко, чтобы слышала не только она.
— Да, — подтвердила она тихим голосом.
— Не слышу! — слукавил Он.
— Да, — громче сказала она, и тут же спохватилась, глядя в его глаза, — вашей шлюшке это действительно поможет.
Надо признать, что голова действительно шла кругом от не самой удобной поездки. Он подставил ей руку, и она с удовольствием обхватила её.
— Вот так, удобнее ведь. Ты там хоть не обкончалась, пока лежала одна?
— Нет, господин.
— Кстати, я говорил тебе, что ты сногсшибательно выглядишь.
— Спасибо, — она почувствовала, как щеки разгораются от этой похвалы.
— Я всегда говорил, что в черном ты выглядишь, как самая элегантная из шлюх. Ты ведь это знаешь?
Она знала. Он ей действительно не раз это говорил. Первый раз это было, когда в первые их дни вместе она прислуживала ему за ужином. На ней были высокие черные сапоги с таким длинным каблуком, что приходилось стоять на цыпочках; черный корсет без чашечек для груди, и черный кляп на пол лица. Все её аппетитные части тела были открыты. В руках у неё был поднос с вином и стейком. В этот день Он позволил ей первый раз сделать Ему минет. Она сделала его плохо. Тогда она еще была совсем неопытной дурой. Еще Он повторял это ей, когда она была обмотана черным скотчем: её руки были стянуты сзади, ноги расставлены и примотаны к стойкам, тело тоже было в скотче. Скотч также проходил между ее ног, удерживая внутри, в обоих отверстиях вибраторы, работающие на полную мощность, а грудь сдавливал сверху и снизу. Рот ее также был замотан и весь ее крик от сильных ударов флоггером по немногим обнаженным местам оставался внутри неё. Еще раз Он сказал это, когда встретил ее с работы и позволил ей приласкать Его прямо в прихожей. Она все еще была в своем деловом костюме, когда стояла на коленях, со спущенными до колен трусиками и связанными сзади руками. Она изо всех сил заглатывала Его член и получила свою первую награду за тот вечер всего несколькими минутами спустя. Стекавшая по ее лицу жидкость смешалась с тушью и, возможно это, в дополнении к костюму, послужило причиной комплимента. Она даже помнила, что сказал Он ей это, когда обернулся посмотреть, как она пытается доползти в таком виде до гостиной.
Она шла рядом, краснея все больше. Прохожие оборачивались и иногда просто откровенно пялились на неё. «Кто она такая, раз позволяет к себе так обращаться? Наверное, действительно шлюха... одна из этих, элитных, которая готова раздвинуть ноги ради не маленькой суммы. Хотя, вряд ли элитная путана может позволить такое обращение к себе. Скорее всего, она одна из этих, с трассы, на которую напялили купленное ей платье. Вечером это платье заберут и выбросят ее в чем мать родила где-нибудь на пол пути к её пригороду.»
— Я спрашиваю,... последний раз? — услышала она раздраженный голос хозяина и вышла из своих мыслей. Она отвлеклась и не слышала его. Что же ей ответить?
— Да, господин, — выдавила Он.
— Что да? Ты меня слушаешь, неблагодарная сучка, или единственную информацию, которую ты готова воспринимать — это сперма вливающаяся в тебя? — Он вскипал. Нет, Он не орал на всю улицу, а говорил спокойно, но сквозь сжатые губы. Это еще больше пугало её. — Разве так сложно ответить на простой вопрос?
— Простите, господин, я... ваша сука задумалась, — начала извиняться она.
— И о чем же, позвольте узнать ты тут, — тут Он сделал паузу и язвительно закончил, — думаешь?
— Сучка думала о том, что думают о ней эти люди, — призналась она.
— Они все правильно думают. Ты ведь сама можешь им все объяснить, — ответил Он, переведя взгляд с неё на выпятившего глаза юнца лет девятнадцати. — Эй, парень, постой! Девушка тебе хотела кое-что сказать.
Юнец остановился, не зная, чего от него хотят.
— Ну, давай же, — обратился Он к ней. — Ты же хотела объяснить все это.
Она потупила взор.
— Простите, я — всего лишь шлюшка, а это мой господин. Я знаю, что не достойна Его, но готова на все, чтобы быть рядом.
— И это «все» подразумевает... — помог Он.
— Это подразумевает, что я полностью подчиняюсь Его приказам, и готова нести наказание, если провинюсь...
— А это случается очень часто, — перебил Он.
— Да. Но, мой господин, добр ко мне и позволяет ублажать его.
— К-к-как? — удивившись, что это он произнес вслух, спросил парень.
— Моим телом: ртом, киской и попкой. А также руками и как только не пожелает господин.
— Ты даешь в попу? — почему-то удивился парень, а затем с испугом поглядел на Него. Он не возражал против такого вопроса.
— Да... Часто... Я люблю, когда меня господин так имеет, — не ожидая такой откровенности от себя, призналась она.
— Ну, хватит, мы опоздаем, — закончил Он этот разговор. — Приятного вам вечера.
«Вечер у парня точно будет приятным», — подумала она. — «Его девушка будет удивлена. А если ее нет, что ж, он справиться с этим как-нибудь сам».
— Вот видишь, все просто. Не надо ничего скрывать. Ты то, что ты есть, — Он уже не был зол и даже был немного веселый.
— Да, господин.
— Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос: Какой последний фильм ты смотрела? — вернулся Он к прерванной теме.
— Я... фильм... — начала она и тут же её щеки запылали еще больше. «Может ли она считать это фильмом?»
— Да, фильм. Ты же смотришь фильмы на своем ноутбуке. И учти: я же проверю, когда придем, — почуял Он неладное.
— Рокко, — призналась она чуть помедлив. — Рокко, Мастер Кукол.
— Вот же, шалава, — довольно громко произнес Он. — Смотрела порнуху, да еще ту, где девок во все щели имеют толпой и до поросячьего визга.
— Вы правы, господин, — призналась она. — Все было именно так.
— То есть ты любишь порнуху, — не убавляя голоса, спросил Он.
— Да, ваша шлюха очень любит порно, — проговорила она, косясь на взгляды проходящей мимо тройки мужчин. — Особенно те, где, таких как она, имеют во все отверстия.
— Когда ты смотрела? — продолжал спрашивать Он.
— Сегодня, перед выходом, — ответила она.
— Ты кончала? — в голосе его вновь почувствовалось напряжение.
— Нет, я не позволила себе сделать это перед нашей встречей.
— То есть ты все это время текла, как сучка? — его голос стал намного мягче и игривые нотки вновь послышались в нем.
— Я и есть ваша сучка, господин. И да, я до сих пор чувствую, как там мокро, — призналась я в полный голос, поняв, что именно этого Он и добивается. Проходящая мимо пара сначала бросила на меня взгляд, а затем девушка брезгливо отвернулась. Парень же помедлил еще некоторое время.
Он остановился и повернулся к ней, взяв за плечи. Она подняла свои глаза и встретилась с Ним взглядом.
— Ты знаешь, что ты очень послушная шлюшка. Я очень тобой доволен, — похвалил Он её.
— Спасибо, господин, — ответила она сдержано, хоть внутри неё все ликовало.
— И ты действительно очень элегантна в черном, — с этими словами Он взял её за подбородок и прикоснулся к её губам. Поцелуй был очень нежным и ласковым. Он не часто дарил ей такие подарки, но каждый раз от них ей казалось, что теперь эти ее губы, а не те, внизу, являются самой эрогенной её зоной.
— Идем, а то опоздаем, — взяв, её за руку повел Он внутрь «Старого Дрозда».
«Старый дрозд» был не самым большим рестораном, и поэтому мог позволить себе такую роскошь для посетителей, как уют и индивидуальное внимание. В ресторане было три небольших зала по 4—6 столов. Более того, некоторые столы были отгорожены от остальных какими-то большими растениями или предметами интерьера. К нам подбежал официант и сразу, не спрашивая фамилию гостей, повел нас в большой зал к уютному столику в дальнем углу. Он отодвинул стул стоящий лицом к основному залу для меня, а сам сел напротив. Прямо за Ним были какие-то красивые полу экзотические растения, а справа от меня — декоративная, полупрозрачная ширма. Так что получалось, что мы сидим в своеобразном купе, и только один свободный угол соединяет наш укромный уголок с остальным залом. На столе была большая белая скатерть, которая закрывала стол до самого пола. Сам стол уже был накрыт, а на столе горели три свечи, создавая волнующую атмосферу.
Официант взял бутылку вина, ловко открыл ее и дал пробку Ему. Он прикрыл глаза, поднес пробку к носу, сделал вдох, на секунду помедлил и спокойно выдохнул. После чего поднял глаза на официанта и легонько кивнул. Тот ловко наполнил Его бокал. Официант сделал еле заметный жест в её сторону, и Он снова кивнул. Когда и ее бокал был наполнен, официант удалился.
— Выпьем, за послушание. Оно вбивается в нас ремнем, но делает это во благо, — произнес Он первый тост.
После того как они выпили Он рассказал ей, что это его любимый ресторан и что здесь умеют обслуживать клиентов. К тому же, здесь очень хорошо готовят мясо и разнообразные соусы. Он спросил, нравиться ли ей здесь и что именно, и она ответила, что «да, нравиться, а больше всего подкупает атмосфера уединенности». Действительно, в зале были заняты почти все столики, но правильная расстановка позволила добиться уюта и спокойствия. Он взглянула в зал и увидела, что центральный стол был занят компанией из 6-и человек, которые шумно праздновали какое-то событие. Столик дальше приютил еще одну парочку, а тот, что был рядом с правой стеной, был пока пуст, но на нем лежала табличка «зарезервирован». Справа, за полупрозрачной деревянной ширмой была еще одна веселая компания из двух пар, которые все время над чем-то смеялись. Последний столик ей был плохо виден из-за растений.
— Я не очень люблю большие помпезные рестораны, где все вперемешку сидят в одном большом зале и можно в любой момент видеть, что заказал себе мужчина за третьим от тебя столиком. Мне видится в таких заведениях что-то штампованное, даже если сам ресторан не из дешевых. Ты со мной согласна?
— Я не часто бываю в больших ресторанах, и вряд ли когда-либо была в дорогом большом ресторане, но я понимаю, о чем вы, господин, говорите. Даже из недорогих заведений я предпочитаю что-то подобное этому.
— И какой ресторан тебе больше всего нравится?
— Мне нравится «Эль Греко». У них хорошая греческая кухня.
— У тебя хороший вкус. Ресторан простой, но с отменной кухней и совсем недорогой.
— Спасибо, господин.
— Твои трусики все еще на тебе? — вопрос резко вырывался из контекста, но неправильно понять его она не могла.
— Да, конечно.
— Снимай их. Нет... постой. Просто спусти их до колен.
Она была немного обескуражена, но понимала, что противиться приказу не может. Краска, которая только недавно покинула её щеки, быстро стала возвращаться на место. Стол и длинная скатерть не позволяли посетителям зала видеть ничего из того, что она собиралась сделать, но сами движения они могли заметить и догадаться о её действиях. Однако, это был приказ и она медленно, следя за залом, стала закатывать юбку. Он не торопил её, а просто внимательно наблюдал, как сквозь стыд, проступающий на щеках, она совершает то, что должна. Но ведь это только начало.
Закатав платье до ягодиц, ей пришлось привстать, чтобы задрать платье повыше. Она сделал это быстро: одно неуловимое движение и ее плате было задрано до бедер. Затем она снова внимательно посмотрела в зал, чтобы убедиться, что никто не заметил этого. Осталось только подцепить трусики и медленно потянуть их вниз. Ей казалось, что эта процедура была самой заметной из всех и поэтому ткань ползла очень медленно по ее бедрам вниз, к коленям. Пару раз она останавливалась, когда кто-то бросал взгляд в их сторону. Но вскоре трусики оказались там, где надо и она подняла глаза на Него.
— Ты все еще мокрая? — спросил Он.
— Да, господин, — ответила она.
— Я хочу, чтобы ты это проверила, — не унимался Он.
Вновь ей пришлось внимательно следить за залом, чтобы никто не заметил, как ее пальцы прошлись между ляжками и устремились к промокшим губкам. Да, они были такими, как Он хотел. Она всегда слишком сильно текла и это Ему очень нравилось.
— Да, ваша сучка до сих пор течет, — сообщила она.
— Не убирай руку. Я хотел бы выпить за смелость. Ты ведь смелая девушка?
— Конечно, господин. С вами я очень смелая, — подтвердила она.
— Тогда за смелых до дна, — бросил Он вызов и стал медленно пить, смотря на неё. Она последовала его примеру.
В конце бокала она уже поняла, что этого было слишком много для одного раза, но все-таки сделала эти последние глотки. Пока она пила терпкий запах вина вскружил ей голову, а алкоголь принял эстафету чуть позже.
— Поиграй с собой, — сказал Он, обновляя свой и её бокал.
Она начала медленно двигать пальцами, стараясь не шевелить всей рукой. Однако, осуществить это было сложно, и рука все-таки медленно двигалась. Простора пальцам между сдвинутыми бедрами было мало, но ее телу было достаточно и этого, чтобы дыхание начало мало-помалу утяжеляться.
Он бросил быстрый взгляд влево, и тут она поняла, что совершенно забыла о соседях справа от себя. Что происходит за ширмой можно было разглядеть лишь вглядываясь, да и широкий в плечах парень сидел спиной к ним, с обратной стороны, загораживая обзор, но, может, кто-то что-то и заметил. Тем более, почему-то они перестали смеяться, да и девушка, сидящая к ним лицом, старательно отводит взгляд. Или, ей это только кажется?
— Продолжай, — услышала она его голос и тут же спохватилась. Пальцы вновь заскользили по губкам. Только теперь она все чаще и чаще бросала взгляд направо.
— Да сбрось ты эти трусики с колен, тебе же неудобно, — заметил её неудобство Он.
Она легонько подцепила трусики и позволила им перебраться через коленные чашечки. Сила притяжения опустила их к её стопам. Вначале, она с облегчением отодвинула левую ножку в сторону, дав себе больше простора для действий, а затем, в её голову закралась мысль о том, что скатерть недостаточно короткая, чтобы прикрыть еще щиколотки, возле которых лежит мокрый кусочек ткани.
Он подозвал официанта и спросил у него, когда будет готово первое блюдо. Тот ответил, что сейчас принесет. Казалось, что когда официант стоял возле них, то он знал, что сейчас под ее платьем ничего нет. Да что там под платьем, последнее было задрано и, если бы не стол, то ее выбритый лобок был бы хорошо ему виден. А может, он уже видел, видел ее обнаженное бедро, когда подходил к ним? Может, она недостаточно скрыта от любопытных глаз?
— Кстати, куда ты дела свои трусики? Они на полу? Тебе не говорили, что нельзя разбрасывать свои вещи где попало? Подними, их, — потребовал Он.
— Куда мне их положить, господин? — спросила она, когда трусики оказались у нее в руках.
— Положи на стол. Других вариантов я не вижу, — спокойно предложил Он.
Она робко, следя за залом, положила комочек ткани справа от себя, рядом с вилками. Теперь любой, кто присмотрелся бы к их столу, мог без проблем увидеть, где находиться её нижнее бельё. Про соски, старающиеся пробиться сквозь ткань, она не хотела думать.
Вскоре пришел официант с первыми блюдами, накрытыми выпуклыми металлическими крышками. Так как они ничего не заказывали, она поняла, что Он уже обо всем позаботился... и сердце у неё забилось быстрее. Она со страхом покосилась на официанта, когда тот ставил тарелку перед ней. Он не мог не увидеть и, вряд ли, мог неправильно понять, что лежит рядом с ней. Сказать официант ничего не сказал, но она была уверенна, что поймала его презрительный взгляд, который бросает брезгливый прохожий на стоящую у фонаря шлюху.
Он спокойно поднял свою крышку и отставил ее в сторону. На тарелке аккуратными ломтиками вперемешку лежали кусочки моцареллы и помидора политые маслом и посыпанные базиликом. Только после этого она решилась и подняла свою крышку. На тарелки лежали большая морковь и банан. Спрашивать, как она должна была бы употребить эти фрукты-овощи, она не стала, а лишь подняла глаза на Него в ожидании приказа.
— Вижу, первое блюдо произвело на тебя впечатление. Предлагаю, тебе начать с овощей оставив фрукты на потом. Думаю, более узкая морковка подходит лучше для начала, чем более толстый банан. Как ты думаешь?
— Ваша шлюшка знает, что её господин всегда прав, — ответила она и взяла корнеплод с тарелки.
Она незаметно опустила руку с морковью вниз и направила её остриё внутрь себя. Сразу это сделать не получилось и пришлось смазать овощ своей смазкой перед тем, как он проскользил между губок. Для этого ей пришлось облокотиться на спинку и чуть сползти с сидения. Да, поза ее была не совсем подходящая для ресторана, но так было проще мастурбировать сидя.
Стыд уже давно смешался с возбуждением и теперь оба чувства были неотделимы. Морковь скользила в ней легко после того, как стала вся покрытой её смазкой. Дыхание стало тяжелым, а волны удовольствия стали раскатываться по ее телу приятной теплотой. Невольно она стала чуточку двигать тазом, поглощая этот овощной фаллос.
Он сидел напротив и спокойно вкушал свой салат, с любопытством глядя, как девушка, сидевшая напротив него, все больше и больше выдает свое возбуждение. Он видел, как приоткрылся её ротик, а глазки чуть закрылись. Дыхание стало томным и возбуждающим. Его мысли уже давно блуждали вокруг одной: как бы ему хотелось занять эти губы совершенно другим занятием, но еще не настало время.
— Я смотрю, ты слишком увлеклась салатом, — вырвал Он её из начавшей захлестывать ее неги. Она тут же вспомнила, где она находиться, и, насколько могла, приняла непринужденную позу. Впрочем, пальцы автоматически продолжали двигать корнеплод, — может, попробуешь фрукты?
Она медленно достала морковь и положила ее на свою тарелку. С овоща стекала смазка. Взяв банан, она уже собиралась направить его туда, но Он остановил её:
— Ты сначала попробуй его, как ты всегда пробуешь другие предметы перед тем, как употребить их по назначению. Вдруг он тебе не понравиться? Может не твой размер?
Руки поднесли нечищеный банан ко рту, и она открыла его, чтобы поглотить. Губы сомкнулись на первых 3—4 сантиметрах и начали скользить в этом районе, смазывая фрукт. Она запихнула его еще чуть глубже, проворачивая внутри, и вытащила изо рта.
Он одобрительно кивнул. Теперь банан занял место моркови. Ему пришлось заново пробивать себе путь через её половые губки. Погрузить глубоко фрукт у неё не получилось, но и его половина внутри, казалось, распирала её. Она подумала, что это далеко не самый толстый предмет, побывавший в ней, однако, сейчас Он ей казался огромным. Пальцы начали привычные движения, а жадное возбуждение ликовало, добившись своего.
— Что же ты бросила свою морковь. Неужели не понравилась? Ешь. Морковь полезна для груди и вообще содержит много витаминов, — напомнил Он.
Она поднесла морковь к губам и засунула внутрь несколько сантиметров. Тут же рот заполнил привычный вкус её смазки. В ней теперь было два натуральных фаллоса, в двух из трех её дырочках. А затем она откусила кусочек.
Так они начали свой ужин. Он — помидорами с мацареллой, она — бананом в вагине и морковкой в её же соке во рту. Каждый раз перед тем, как откусить кусочек овоща она не могла отделаться от мысли, что ее просто имеют на глазах у всех присутствующих в оба отверстия. Но, это была правда лишь отчасти. Банан внутри разжег её пламень до своего максимума, но дальше идти без его разрешения она не решалась.
Вскоре от морковки осталась лишь попка, и она посмотрела на Него. Он спокойно наблюдал за ней, давно закончив свое блюдо. Она думала, что сейчас Он прикажет ей кончить прямо тут и уже ни у кого не будет сомнений на её счет, но не это было в Его планах.
— Заканчивать дрочить, шлюшка, — решился Он. — Можешь оставить банан на десерт.
Она с неохотой освободила свое влагалище и положила фруктовый фаллоиммитатор на тарелочку.
— Ну что, банан остановил твою течку? — спросил Он, заранее зная ответ.
— Нет, господин, — созналась она.
— Тогда течь надо заткнуть. Твои трусики как раз для этого подойдут.
Теперь настала пора трусикам переместиться в место прежде занятое морковью и бананом. Пальцы с осторожностью карманника стащили ткань со стола и направили её между половых губок. Затем указательный палец стал запихивать её глубже и глубже, пока вся она не исчезла в промежности. Не надо говорить, что это никаким образом не помогло остановить течь, а напротив, казалось, только усилило приток смазки.
— Тебе нравится наш ужин? — спросил Он.
— Да, господин, — ответила она.
— Ты же понимаешь, что это только начало, — продолжал Он.
— Да, господин, понимаю, — кивнула она.
— Думаю, основное блюдо тебе тоже придется по душе, — обнадежил Он.
— Не сомневаюсь, господин, — честно ответила она.
Он поднял руку, и официант подошел к Нему, что-то отдал и стал забирать тарелки. Когда тот ушел, Он подал ей ключ и сказал, чтобы она шла в туалет для инвалидов и ждала Его, как подобает такой сучке, как она. Она кивнула и пошла выполнять его требования. Туалет был просторный, и избавиться от платья было просто. Затем она встала на колени и опустила голову.
Через пару минут томительного ожидания Он вошел к ней и закрыл замок. Его пальцы расстегнули ширинку и достали стоящий член. Наконец-то Он смог осуществить то, чего давно желал. Её губы обвили ствол и начали медленный танец. Только ему хотелось не этого. Он обхватил ее голову и стал трахать в рот быстро и немилосердно. Слезы стали проступать у нее из глаз, а рот заполнила слюна, то и дело вытекающая из её губ. Он входил глубоко. Настолько глубоко, что она впивалась своим маленьким носиком в Его пах. Больше всего сейчас Он хотел кончить этой шлюшке в рот, не останавливая немилостивый процесс. Поэтому, пришлось остановиться и отдышаться. Он с трудом смог заставить себя вытащить член из её ротика просто так.
Он нагнулся к ее уху и прошептал:
— Ну, что же ты перестала себя дрючить? Давай, сучка, хочу посмотреть, как ты обкончаешься посреди туалета.
Дважды ее просить не пришлось. Давно накопившееся возбуждение подступало к матке и требовало выхода. Обе руки были направлены между ее ног и пальцы взяли быстрый темп. Им потребовалось всего полминуты, чтобы ее тело затряслось, глаза закатились, и она опустилась грудью на пол, так и не решив оторвать ни одну из рук от своего влагалища.
Она еще изредка дергалась от остаточных разрядов оргазма, когда Он легонько наступил ей на спину своим ботинком и, нагнувшись, залез пальцами в ее пытающую киску. Затем Он потянул наружу все еще находившиеся там трусики. Черная ткань оказалась у него в руках.
— Пока с тебя достаточно. Приводи себя в порядок и возвращайся за стол.
После чего Он вышел из туалета. Она встала, умылась, подмылась и, как могла, поправила макияж. Это получилось очень плохо, но больше задерживаться она не могла. Она и так провела одна больше 10 минут. Одев и поправив платье, она вышла в зал, стараясь не смотреть на посетителей. В полутемном, отдельном уголке, рядом с ним, она почувствовала себя чуть спокойнее.
— Выглядишь восхитительно, — похвалил Он. — Словно оттраханная шлюха.
Её щеки, привыкшие и немного остывшие, зардели снова. Он умел говорить вслух то, что она боялась услышать. Не говоря уже о том, что все сказанное было чистейшей правдой.
Вновь подошел официант, неся основные блюда, вновь накрытые крышкой. Сердце ее заколотилось. Прошлое блюдо было приятным, но слишком острым для того, чтобы есть его в общественном месте. Но это была только закуска. Под этой крышкой было что-то еще более... горячее.
Он же, не колеблясь, отодвинул крышку в сторону. На его тарелке лежал кусок говядины, в его любимом стиле — с кровью. Она же все не решалась узнать, что было для нее приготовлено. Он не торопил ее, медленно отрезая кусочек нежного мяса и с удовольствием его пережевывая.
Когда же она, наконец, решилась, то обнаружила у себя на блюде свои же трусики. Сверху трусики были политы вязким белесым соусом. Знакомый запах тут же ударил в ноздри. Мысли путались в голове. «Теперь точно официант все знает», «Как я должна это «есть»?», «Может тут не только сперма господина? Что если сам официант добавил своего соуса? А может и повар? Её тут много... Может...», «Точно кто-то должен был уже заметить все это».
— Тебе нравиться? Изысканное блюдо. Специально для тебя: маринованное старым методом и под твоим любимым соусом. Чего же ты ждешь? Бери вилку и вперед, — отпускал Он словесные оплеухи, словно плескал на нее стакан грязи за стаканом, наслаждаясь, как она растекается по её обнаженной коже.
Прислушавшись к его совету, она взяла вилку и постаралась подцепить небольшую тряпочку так, чтобы она осталась одним комочком. Затем она направила угощение в свой ротик. Она даже не пыталась следить за залом, а лишь, по-детски, зажмурила глаза, абстрагируясь от реальности. Когда эта снедь практически оказалась у нее во рту, какая-то ее часть сорвалась с вилки и размоталась. Её пришлось еще раз подцепить вилкой, чтобы направить в рот. На подбородке остались следы соуса, но облизать его она не могла, а просто вытереть салфеткой боялась. Только после этого она смогла закрыть свой рот, спрятав внутри весь свой стыд. Вкус спермы и её выделений тут же заполнил ее рот, смешиваясь со слюной. Приходилось время от времени сглатывать эту смесь, стараясь не проглотить сам предмет. Язык не находил себе места и скользил по смоченным трусикам ища себе укромный уголок. Должна ли она была прожевать это кушанье? Может, надо было просто обсосать ткань?
— Я же тебе говорил, что они знают толк в угощении. Кстати, мое мясо тоже великолепно. Хочешь попробовать? Нет? Зря, очень зря. Хотя, тебе тоже досталось прекрасное блюдо. Вижу, что ты даже рот открыть боишься, чтобы не растерять вкус. Кстати, ты измазалась в соусе. Да-да, вот тут на губе. Вон, еще соус на тарелке остался. Возьми ложечку и подбери. Негоже самую вкуснятину оставлять.
Соскрести оставшиеся капли с тарелки было не сложно, а вот запихнуть их себе в рот, к трусикам оказалось не таким простым занятием. Половина жидкости не попала в рот и вновь потекла по подбородку. Пришлось опять подбирать упущенное. Он же с удовольствием наблюдал за ее попытками, отвлекшись на минуту от своего стейка. В конце Он напомнил ей, что, вообще-то, для подобных случаев есть салфетки, но её способ тоже не плох.
Так Он не спешно продолжил есть, а она сидела напротив, не зная, что ей делать. Он что-то рассказывал о какой-то экзотической еде, а она периодически сглатывала жидкую смесь, когда ее становилось слишком много во рту.
Когда от его стейка остался лишь небольшой кусочек Он позволил ей избавиться от этого кусочка ткани во рту. К этому моменту центральный стол уже опустел, а за дальним столом никто на них внимания не обращал. Ей пришлось взять большим и указательным пальцами кусочек ткани и потащить его наружу, обсасывая губами освобождающуюся ткань.
— Думаю, это не едят. Почисть тарелку и оставь это.
Как чистить тарелки она уже знала. Наклонившись, она стала старательно её вылизывать, боясь пропустить хоть малейшую каплю жидкости. Когда она закончила, Он проверил качество работы и кивнул, позволив ей спрятать черное белье под алюминиевой крышкой.
Сам же Он уже закончил со своим мясом.
— За отменный вкус! — провозгласил Он последний тост, дав понять, что пьют они снова до дна. Её заставлять не надо было. Вино смыло прежний вкус и немного взбодрило.
— После такого ужина не плохо и прогуляться, — сказал Он, и они встали из-за столика.
Продолжение следует...