Грибы
Дорога становилась все менее хоженой и уже напоминала чуть видимую тропу. Лес тоже изменился, стал более влажным, на пнях все чаще появлялись сообщества известных и неизвестных Свете грибов. Во время очередной стоянки Борислав вдруг сказал, что дальше ей лучше пойти одной, в его нынешнем облике его здесь не пропустят. Само-собой у Светы возникли вопросы, а пропустят ли ее, а главное кто именно может помешать ей пройти и чего ей ожидать? Увы, ответов у Борислава не было. Он просто сказал, что она в этом мире чужая, ничего плохого она здесь не успела натворить, поэтому пускай просто идет по тропе, а судьба сама решит должна она пройти по тропе или нет.
Такое напутствие несколько пугало, но с другой стороны она понимала, что она собиралась изучать новый мир — ничего не изменилось. Она продолжает идти и изучать. Напоследок Борислав сказал ей, чтобы она не трогала грибы, пока лес снова не изменится. На вопрос, сколько времени у нее уйдет, чтобы пройти этот лес, он ответил, что лес не большой, но можно пройти и за день, а можно и вообще из него не выйти.
У нее ещё оставалась половина зайца, запеченного вечером. Верный лук тоже был при ней, поэтому голода она пока не боялась. По совету Борислава она решила довериться судьбе и тронулась дальше.
Тропа то исчезала совсем, то появлялась вновь. Иногда приходилось плутать, чтобы найти ее, Света пожалела, что не успела соорудить какое-то подобие компаса и лишь вспоминая школьные знания пыталась на видимых участках тропы определять ее направление, находить вдали какой-то выделяющийся объект и идти к нему по прямой, чтобы не начать плутать по кругу. Но до вечера из леса она так и не вышла. Лес становился темным и мрачным, на поваленных стволах деревьев гроздями висели опята, тут и там торчали яркие шляпки огромных мухоморов, белые, коричневые, оранжевые, и даже синие и зеленые грибы были везде. Помня напутствие Борислава, Света тщательно выбирала место, куда поставить ногу, чтобы не наступить ненароком на гриб. Это ещё больше замедляло движение в густом, насыщенном влагой и тяжелыми ароматами воздухе. Света решила, что у местных жителей какой-то религиозный культ поклонения грибам, поэтому они их тщательно оберегают и защищают здесь, но пока никаких местных жителей она так и не увидела. А день всё увядал, и поэтому увидев небольшой сухой холмик, лишенный растительности, она решила заночевать на нем. Уничтожив ещё половину зайца, она слегка разровняла под лежанку рыхлую землю, слегка присыпала валежником и разложив вещи улеглась спать, надеясь с первыми лучами солнца тронуться в путь. Тяжелый воздух становился прохладнее, перестал давить на грудь своим обильем всевозможных запахов, расслаблял и убаюкивал. Дыхание становилось ровнее, и теперь она расслышала далекое журчание ручья. Светлана вспомнила, что за ужином почти допила остатки воды. Поэтому встала с постели и пошла на звук, набрать запас воды с собой. День ещё не окончательно догорел, и в сумерках она достаточно быстро нашла маленький ручеек, со всех сторон увитый грибами и переплетениями корней, как будто все живое пыталось как можно ближе прижаться к нему и напиться. Найдя почти свободное от грибов место, Светлана зачерпнула пригоршню воды и попробовала. Несмотря на теплую влажность, окружающую ее — вода была ледяной и сладковатой на вкус. Видимо совсем недалеко выбивался из земли ключ и вода не успевала прогреться. Набрав воды с собой, она ещё раз жадно попила из ручья и, поднимаясь поскользнулась и плюхнулась прямо в воду. Обжигающе холодная вода заставила ее вскрикнуть и выпрыгнув из воды она увидела, как по течению поплыли оборванные ею корни, кусочки переломанных грибов и вырванная травка, росшая по берегу. Светлана оглянулась по сторонам, растительность была густой, темнота все быстрее охватывала лес. Никаких местных жителей все также не было видно, поэтому она сняла всю одежду и тщательно ее отжала. Несмотря на ночную свежесть и купание в ледяной воде — холода она не ощущала. Она собралась взять одежду и как есть, нагишом пойти к месту своей стоянки, чтобы развесить ее там на просушку и одеться в сменную, но напоследок решила ещё раз зачерпнуть свежей и сладковатой воды. Голые ноги разъехались по мокрой и скользкой траве, и она снова плюхнулась в ручей. Не поднимаясь на ноги, на карачках она осторожно выбиралась на берег. В этом же положении она решила и отползти от ручья, когда вдруг перед ней оказалась шляпка огромного мухомора. Светлана уже собралась обойти его вокруг, но шляпка вдруг поднялась, и из-под шляпы на Свету уставилось укоризненно глядящее на нее лицо старичка.
— И чего мы тут буяним? — услышала Светлана.
— Я просто... , я хотела... , я не хотела... — начала лепетать ошарашенная неожиданным появлением говорящего гриба Светлана.
— Да видел я все. Хотела воды набрать, поскользнулась, упала, не хотела ничего ломать... Все так говорят. Отрастят себе кучу ног, а пользоваться ими научиться не могут. — сердито проговорил дед.
Света опустила взгляд, дед и правда стоял на одной ноге. На одной грибной ножке. Как он здесь оказался было непонятно, но то, что его здесь не было ещё минуту назад Света была уверена. Роста он тоже был не большого. Света, стоя на карачках перед ним была чуть ниже него. Она присела на траву, прямо перед дедом, оказавшись с ним теперь наравне. День окончательно погас и в темноте ручей слабо светился. С нее продолжала стекать студеная вода, светящимися струйками собираясь на берегу и вливаясь в ручей. На месте, где протекали эти струйки, притоптанная ногами Светы трава на глазах поднималась и выпрямлялась.
— Ну и чего молчишь, рассказывай, кто такая, чьих будешь? Дела пытаешь, аль от дела лытаешь? — продолжал скрипеть дед.
— Прямо как в сказках, — подумала Светлана, пытаясь вспомнить, как же это лытать от дела... , летать или убегать от дел что ли? А дела пытаешь — это получается пытаться какое-то дело исполнить? Она посмотрела на дедка, говорил он строго, но злым не выглядел. В глазах витали озорные огоньки и смотрел на нее он скорее насмешливо, а не строго. И она решила созорничать:
— Дедушка, ты накорми, напои, в баньке попарь, а потом уже и спрашивай.
— Так ты вроде уже и покушала, там зайкины кости до сих пор муравьи утащить пытаются, и попила вдоволь, вон прямо светишься от водицы нашей и даже в баньке искупалась, пар с тебя так и поднимается.
Света посмотрела на свои руки, они и правда в темноте выглядели чуть светящимися, холода больше не чувствовала, скорее жар, а от влажных рук поднимался пар, как будто и правда после бани. А под ней поднимался ковер нежной травы, и через какую-то минуту она уже сидела как в небольшом кресле. Она обернулась вокруг, в призрачном сиянии ручья вокруг нее стояли не грибы на ножках, а странные люди на одной ноге и в разноцветных шляпах. Были и молодые, и пожилые, и мужчины, и женщины, и детки-опята свешивались со стволов деревьев и с интересом смотрели на гостью. Света поначалу было смутилась своей наготы, но говорящие грибы с человеческими лицами выглядели настолько ирреально, что она решила, что на самом деле она спит, и просто ей снится очередной очень яркий и интересный сон. Прерывать этот сон не хотелось и Света начала рассказывать. Рассказала и про то, как ещё в детстве первый раз попала через дверь на Тунгуске, и про многочисленные безуспешные попытки, и как добралась сюда сейчас, идя просто по дороге, куда она приведет, но не упоминая о Бориславе.
— Так что же, стражи не встретили тебя что ли? Не проводили никуда? Не спросили куда путь держишь? — прервал ее рассказ дед.
Взгляд его сейчас как будто пытался прожечь в девушке дыру. Врать под таким взглядом совсем не хотелось. Светлана рассказала деду о Бориславе, что он довел ее до леса, показал тропу и сказал идти по ней, пока лес не изменится. А сразу не хотела говорить о нем, потому, что он сказал, что не пойдет с ней, поскольку не любят его местные жители.
— Ох уж мне эти стражи, все бы им в игрушки играть. Как кого ни встретят, обязательно испытание надо устроить, и смотрят потом, выживет — не выживет, что получит, чем расплатится. Ладно к нам привел, так ведь мог и к оркам в горы завести или морскому народу отдать... Говоришь им говоришь, нет — одно талдычат. Говорят, судьба ведет людей. Выйдут из испытания — хорошо, а не выйдут — судьба такая. Вот попадут ко мне, я им испытание устрою... — брюзжал дед.
Про судьбу и правда Борислав вспоминал часто, по дороге все уши прожужжал, мол слушай сердце, оно тебе подскажет какую дорогу тебе судьба уготовила. А тут оказывается сам ее в этот лес и завел. Вот и думай, то ли судьба ее сюда отправила, то ли Борислав притащил.
— Раз на испытание тебя отправили стражи, то им обязательно надо, чтобы ты из него что-то принесла. А то с пустыми руками придёшь — считай испытания и не было. Ну и чего же ты хочешь? — спросил дед.
— Да не знаю. Я же просто пришла посмотреть, узнать что-то новое, если получится домой попасть постараюсь книгу написать, что видела, где была. Хотелось бы и про вас побольше рассказать, но я ведь ничего почти не видела пока. Если расскажете о себе, как живете, что интересного вокруг происходит — наверное это будет самой лучшей наградой.
— Да уж... Затаскают тебя эти изверги по испытаниям с такими наградами. А что взамен предложить можешь?
Света задумалась. Что она может предложить целой цивилизации то ли грибов, то ли людей в обличии грибов? Рассказать, что знает, как можно грибы в подвале выращивать на старых газетах и опилках? Рассердятся ещё за такое отношение к их родне. Рассказать, что она знает из курса биологии о царстве грибов? Так они, наверное, лучше это знают. Может у нее с собой есть что, то, что может им пригодиться? Тоже ничего в голову не приходит. Тут она вспомнила, как тянется к ручью всё живое вокруг. И сказала, что в своем мире, она когда-то пыталась устраивать японские сады из камней и бревен. И хотела бы попробовать сделать что-то подобное для них, если они разрешат тут у них похозяйничать. Она постарается сделать, чтобы это было, во-первых, красиво, а во-вторых, чтобы ручей не просто стекал с холма, а разделялся на несколько рукавов питая разные части леса. Народ испуганно зашумел, когда она произнесла, что собирается что-то сделать с ручьем. Видимо для всего этого народа ручей был сродни священной реликвии. Волна тихих голосов прокатилась и замерла. Грибы обратили взоры к деду. Видимо он здесь считался самым мудрым.
Дед долго молчал, Света уже пожалела, что, не зная местных традиций, влезла со своими дурацкими идеями.
— Я живу очень давно. Я жил тогда, когда прапрадеды многих из вас только пробивались из земли — обратился дед к остальным. Моя грибница помнит те времена, когда ещё не разразилась Война. Тогда мы ещё не были заточены в этом лесу, а могли жить по всему миру как равные Великим Рассам. Потом наш лес соседи называли темной чащей и боялись к нему приближаться без нашего разрешения. С тех пор прошло много лет, мы живем традициями, но наш лес все только уменьшается в размерах все ближе прижимаясь к этому ручью. Я хочу, чтобы завтра эта девочка при свете дня ещё раз рассказала нам что она бы хотела сделать здесь, а мы все ещё раз подумаем. А сегодня мы отпустим отдыхать нашу гостью.
После этих слов Света хотела встать, чтобы отправиться к своим вещам, но к общей гамме запахов добавился ещё какой-то аромат, голова закружилась, стала тяжелой. Ей ещё успело показаться, что она чувствует, как трава, вырастая, все сильнее оплетает ее руки и ноги, а между ног из травы как будто вырастает маленький грибочек и начинает раздвигать ее губки.
Когда Светлана проснулась, солнце уже было высоко. Во всем теле чувствовалась легкость. Настроение было отличным. Вот только внизу живота чувствовалось странное давление. Сама она была как в каком-то теплом коконе из переплетенной мягкой травы. Она потянулась на своем ложе. Трава не сдерживала ее движений, а как живая разошлась в стороны, освобождая девушку из своих объятий. Но привстать со своего ложа что-то мешало, держа ее внизу. Она попыталась приподнять бедра и почувствовала, как с чавкающим звуком из нее выскользнуло нечто и перестало ее удерживать. Теперь она могла разглядеть, что сидела она на крупном боровике, удивляясь, как он в ней поместился. Любознательная девушка тут же проверила как такая крупная шляпка умудрилась оказаться в ней, и присев почувствовала, как скользкая шляпка сжалась придавленная ее губками, потом вдруг напряглась и толчком скользнула внутрь, там уже расправляясь и снова растягивая ее изнутри.
Света оглянулась вокруг и заметила, что рядом стояли несколько грибов и смотрели на нее. Стало стыдно, она испуганно сжалась и резко встала, запоздало понимая, что теперь она вырвала писькой грибочек из земли и он продолжает сидеть в ней слегка шевелясь и пытаясь забраться поглубже. Теперь, после такого представления, показанного остальным живым грибам, ее нагота казалась какой-то незначительной мелочью. Впрочем, и у остальных грибов из одежды была только шляпка.
Она вспомнила по вчерашний разговор, про то, что планировала переделать их священный источник, не имея ни малейшего представления к чему это приведет. Настроение резко упало. Но все же она начала осматриваться. Начало ручья и правда было совсем рядом. Источник бил из-под огромного валуна примерно в середине холма. Она забралась на холм. Ветерок ласково гладил ее изгибы и оглядев себя Света была удивлена. Возможно так повлияло купание в чудесном ручье, а может она все также продолжала видеть сон, но кожа была нежной, гладкой и бархатистой. Куда-то исчезли даже самые мелкие и незаметные прыщики, которые сопровождали ее почти всю жизнь и Света связывала это с ее повышенной возбудимостью и отсутствием регулярного секса. Даже мелкие точки родинок пропали. С удовольствием осмотрев новую себя, она решила так и остаться нагишом.
Это был почти край грибного леса. Оказывается, вчера она совсем чуть-чуть не дошла до выхода из леса. С вершины холма было прекрасно видно, что от источника вниз и в стороны тянется темный и влажный грибной лес. С обратной стороны холма лес был другим. Нет не безжизненным, там тоже росли деревья, тоже были поваленные вековые стволы, но этот лес был гораздо более редким, трава была бледнее и среди травы не было видно такого разнообразия шляпок грибов разных цветов. Она снова спустилась к началу источника. В голове уже постепенно появлялась картина, каким она планирует сделать этот японский сад, чтобы он не только давал причудливую картину города-грибов в миниатюре, но и разбивал поток на три рукава. Один должен был по ее замыслу спускаться по старому руслу, другой огибать холм и уходить гораздо левее, а третий по видимо давным-давно высохшему руслу вправо.
Также, как и вчера, бесшумно и неожиданно перед ней появились несколько крупных грибов во главе со вчерашним старцем в шапке мухомора. Обменявшись любезностями, Света тут же хотела перейти к делу, чтобы рассказать, что и где она видит. Но сначала решила спросить о высохшем русле. Дед рассказал, что действительно давным-давно этот ручей был гораздо больше, скорее напоминая небольшую речушку, выбивающуюся из земли, но со временем он подмыл этот огромный валун, и тот скатившись со склона заткнул часть реки с тех пор правое русло и пересохло.
— А вы не пробовали расчистить русло или прокопать новое? — спросила Светлана.
— Извини, девочка, слова вроде знакомые, но что значит прокопать и как расчищать русло, я не знаю. Раньше у нас были свои города, школы и даже ученые. Они знали гораздо больше, чем теперь знаем мы. Мы просто живем по традициям и стараемся ничего не нарушать.
— Хорошо. А вы знаете, откуда берется вода в ручье? — решила зайти Света с другой стороны.
— Конечно, знаем. Из подземной реки. Просто здесь она подходит близко к поверхности, вот часть ее и выбивается наружу.
— А насколько большая эта река?
— Как сто наших ручьев, может даже больше.
— А куда она потом уходит?
— Приходит из глубины и уходит в глубину, так глубоко, куда наши корни не заглядывают.
Света ещё долго расспрашивала деда Хила, так он представился, когда она все же набралась храбрости спросить их имена. В голове зрел грандиозный план, но пока она не была уверена, что справится. И только узнав, что местный народ не только на поверхности может управлять травой, но в глубине земли может плести узоры из корней и грибниц все же решила поделиться им. Найдя ровную площадку, она попросила разрешения расчистить ее для рисунка. Трава сама вдруг расползлась в сторону, оставив на этом месте лишь участок влажной земли. Ещё час Света рисовала схему, грибы безучастно собрались вокруг нее, наблюдая за ее манипуляциями. Потом часа два пыталась на этой схеме показать, чего она хочет сделать и какая помощь ей понадобится. Народ и, правда, оказался малообразованным. Лишь несколько крупных грибов во главе с дедом Хилом умудрились понять, что Светлана хочет не просто перегородить часть подземной реки и заставить ее выйти наружу, а сделать из корней и грибниц трубу до самого верха холма и заставить реку стекать с холма во все стороны света.
После этого Свету отправили подкрепиться туда, где она оставила свои вещи. Все вещи были на месте, кроме того, на привычном уже травяном ковре были разложены какие-то корешки, травы, плоды, которые оказались очень недурными на вкус. Похоже, вкусы двуногих, в здешних местах, ещё не окончательно были забыты. Только теперь успокоившись и оставшись в одиночестве, девушка вспомнила о забытом внутри боровике. Она присела, поднатужилась и ухватила его за показавшуюся снаружи ножку. С большим трудом и очень осторожно вытянула из себя ещё больше выросший грибочек. Из-под шляпки ей улыбалось симпатичное мальчишечье лицо. Она выкопала небольшую лунку рядом, посадила грибочек и полила его из бутылки водой.
А вот вокруг ее схемы стоял невообразимый гвалт. Похоже, там собрались все местные обитатели. Спорили они долго. Свету никто не приглашал, а сама она пойти и послушать спорщиков не решалась. Появилась девушка, если грибы можно делить на женский и мужской пол. По крайней мере, ее миловидное лицо очень напоминало Свете именно симпатичную девушку. Спросила, не нужно ли чего-нибудь Светлане. Они познакомились, девушку звали Милли. Света попросила рассказать, как протекает обсуждение. Оказалось, что традиции не позволяют вторгаться в жизнь ручья, можно только пить то, что он позволяет. А это грандиозное строительство, не что иное, как вторжение в его жизнь. Примерно половина колонии считала, что ручей может оскорбиться и навсегда уйти под землю. Ещё примерно половина, во главе с дедом Хилом считали, что ручей и так с каждым годом все меньше, поэтому стоит попробовать что-то изменить, пока он не иссяк окончательно.
Примерно через час появился сам дед. Он выглядел очень уставшим.
— Ты уверена, что ручей не исчезнет, если мы начнем делать то, что ты предлагаешь? — спросил он.
Приступ паники охватил девушку. Она уже ни в чем не была уверена, особенно теперь, когда поняла, что этот ручей и есть источник жизни местных жителей. О том, как течет эта река, какие породы там залегают представление имела очень приблизительное, по рассказам деда, который и сам не очень-то понимал, чего от нее добивается Света.
— Я не знаю, честно призналась она. В нашем мире ещё существуют школы, там мне давали знания, но я никогда в жизни не пыталась двигать реки с помощью переплетенных корней.
— Как я уже говорил, с каждым годом ручей дает все меньше воды, хотя подземная река не становится меньше. Если мы дальше будем придерживаться нашей традиции, и ничего вокруг не изменится, через 100—200 лет нас не станет, — грустно сказал он и замолчал.
— Я пока не знаю, сможем ли мы поднять воду на вершину холма, но то, что ручей не исчезнет, я уверена — убежденно сказала Света. Дедушка, давайте попробуем небольшой фокус...
На утро восхищенные жители леса обнаружили, что из-под камня вытекает не обычный ручеек, а широкий поток воды, разбивается о хитросплетения корней на три части, поднимается по желобам из корней, промазанных глиной над землей и разбивается внизу о крупные камни, рассыпаясь в мелкие брызги и образуя яркую радугу. Дальше вода устремлялась по широкой дуге, заливая все пространство вокруг, собиралась в старом русле ручья и весело уносилась дальше.
Теперь даже скептики поверили в силы Светланы, да и сама Света, увидев, как легко и быстро, дед и трое его внуков, управляются с плетением сложных форм начала думать, что все у них получится.
Работа нашлась почти для всей колонии, Светлана жила здесь уже неделю, но и не предполагала, что за такой небольшой срок все подземные коммуникации будут готовы. Она все также ходила обнаженной, не чувствуя холода в теплом, и влажном лесу. По ночам в нее всякий раз забирался старый знакомый боровичок, причем если первые две ночи он умудрялся делать это незаметно, дождавшись, когда она уснет, то позже он уже настолько подрос, что Света просыпалась, и делая вид, что спит раздвигала ноги и с трудом пропускала его в себя, в награду получая долгие незабываемые ощущения и приятные сны.
Настало время, которого Света боялась больше всего. Нужно было перекрыть выход подземной реке, чтобы заставить ее подняться вверх. Сейчас проектировщик и главный инженер, который никогда не видел своего детища, а руководствовался только рассказами помощников и своим воображением отдал последнюю команду. Толстые корни деревьев пронизывали подземную реку насквозь, между ними сплетались корни потоньше. Поток из ручейка, питающего лес, становился все сильнее и когда грибницы грибов вплетаясь между самыми тонкими корешками перекрыли почти все, валун, из-под которого выбивался ручей, вдруг качнулся, наклонился и все... Вода исчезла. Огромный валун окончательно перекрыл воду в долине. Сердце Светланы похолодело. Прошло пол часа. Дед Хил стоял рядом с девушкой. Он тоже все прекрасно понимал. Валун мог так пролежать ещё много лет, но они своими работами ускорили неизбежное, и он своим весом закрыл последнюю возможность воде просачиваться наружу. Оставалось только надеяться, что все остальное было рассчитано верно, и вода сейчас медленно поднимается на вершину холма в уже подготовленный для нее бассейн с несколькими выходами по разные стороны.
Солнце неумолимо двигалось к закату, прошел уже почти час с тех пор, как исчезла вода. Света стояла на вершине холма и с замиранием ждала, поднимется ли вода наверх или прорвет какую-нибудь стенку в подземелье и исчезнет в лабиринтах пещер навсегда. Она ещё не знала о нарастающем ликовании остальных жителей леса, которые своими грибницами давно уже чувствовали, как вода подбирается к самому верху. И вот, наконец, сияющий поток устремился, наполняя бассейн, переливаясь через края, перепрыгивая и сталкиваясь с уложенными на его пути камнями и бревнами к предназначенным ему каналам во все четыре стороны, как и планировала Светлана. Света уселась на краю потока, руки и ноги тряслись от нервного истощения. На ликование не было сил. Она только тихо сказала деду, что воды слишком много, нужно часть реки отпустить дальше. Дед, возможно, был и не согласен с тем, что этого богатства может быть слишком много, но спорить не стал, а просто расплел часть корней, и часть воды отправилась по старому маршруту вглубь земли.
Утро встретило Светлану ярко алеющей зарей и странным ощущением всеобъемлющего знания о окружающем мире. Она каким-то образом не видела, а чувствовала, что происходит на несколько километров вокруг. Теперь она знала, как приходит подземная река, видела или чувствовала, поднимающийся на вершину холма поток. Как будто своим телом ощущала, как эта вода оживляет землю вокруг. Свежая, на глазах пробивающаяся сквозь рыхлую землю, травка ощущалась как будто легким зудом на теле. Она, как легкое прикосновение к волосам на теле чувствовала, как вокруг леса бежит волк по траве, боясь забегать в грибную чащу. Ей не надо было видеть, но она откуда-то уже знала, что это Борислав в его втором обличии обегает лес, принюхиваясь и ища следы Светланы. Каким-то новым чувством она знала где растет каждый гриб, каждое дерево, чувствовала их восторг от ощущения возрождающейся жизни, и сама была на той же волне счастья. Жизнь вокруг бурлила и расцветала. Она какое-то время лежала с распахнутыми глазами, пытаясь понять явь это или ещё отголоски сна, когда скрипучий голос деда Хила заставил ее отвлечься от новых ощущений.
— Доброе утро, девонька! Всю ночь глаз не сомкнул, думал, как отблагодарить тебя. До сих пор не знаю примешь ли ты наш дар. Как объяснить тебе не знаю, что это. Но мы все одна семья, что знает один — знают все, что чувствует один — чувствуют все. Поэтому решил тебе просто показать наш мир моими глазами. Ты мечтала узнать о нас, сейчас ты можешь узнать не только о нас, а каждого из нас так, как он сам себя знает.
Светлана встала с земли, знакомый боровичок и любимая ночная игрушка с трудом вывернулся из распухшего от ночных забав влагалища и тут же пропало ощущение этой тесной связи с окружающим миром. Она снова стала просто молодой девушкой. Правда отличной выспавшейся и в отличном расположении духа. А дед продолжал рассказывать, что если она не откажется от их дара, то сможет в любом месте, где растут грибы связаться с ними и узнать обо всем, что знают грибы в этой местности. А грибницы пронизывают самые дальние уголки земли, связываются друг с другом тончайшими нитями и бывают почти везде, кроме засушливых пустынь, скалистых гор и водной глади. Смущенная девушка по привычке начала убеждать деда, что ничего особенного она не сделала, просто рассказала, как можно перегородить русло реки. На что дед Хил ответил, что она всего лишь спасла его народ от медленной смерти от жажды, он бы рад ей предложить гораздо больше, но их община не богата, и он просто не знает, как по-другому отблагодарить ее. Что если она откажется, сделает его глубоко несчастным, из-за этого.
Света, конечно же согласилась, а радостный дед с удовольствием рассказывал о дополнительных бонусах, предлагающихся к подарку. Теперь, усевшись на любой гриб, она как бы подключалась к ней. Правда гриб должен продолжать расти из земли. Этакий интернет местного разлива. Кроме того, она не только могла видеть глазами грибов, но и послав мысленный зов, поговорить с дедом или другими грибами, с которыми познакомилась за неделю пребывания. Ещё, по словам деда, если ее будет мучить жажда или тело будут отравлять раны грибница соберет влагу и полезные вещества из почвы и отдаст ей, правда процесс не быстрый. Но если лечь спать мучимая жаждой или не очень серьезными повреждениями, то к утру она будет чувствовать себя гораздо лучше. Продолжать разбираться, как работает ее новое подключение к местному интернету она решила позже, а пока пошла посмотреть на результаты ее работы на холм. За ней следовал дед Хил и неподалеку, но и не приближаясь вплотную всегда были три его внука, как телохранители, присматривая за Светой. Хотя может и не телохранители, а надсмотрщики. Света, в который раз уже, искоса пыталась рассмотреть, как же все-таки они двигаются на одной ноге. Они не прыгали, а медленно и плавно, как бы скользили по земле, объезжая камни и коряги. Трава за ними не приминалась, как будто расступаясь и тут же смыкаясь позади. Заглянуть к ним под ногу или спросить, Света стеснялась, а издали понять не могла. Но теперь, имея в своих руках новый инструмент исследования окружающего мира надеялась разобраться с мучившим её вопросом.
Поднявшись на холм, она удивилась произошедшим за одну ночь изменениям. Вода заливала уже огромную, насколько хватало глаз область. Понявшие, за неделю работы со Светой, основы ирригации грибы, теперь уже сами где-то раздвигали траву и землю, формируя сеть из ручейков. Где-то наоборот преграждали, чрезмерно разогнавшейся воде, путь. Лес потемнел, стал более влажным, среди утреннего тумана виднелись островки травы с многочисленными новыми шляпками грибов. Её японские каменные постаменты постепенно покрывались мхом, а на уложенных пнях и корягах уже появлялись первые семейства опят. Она чувствовала, что ее работа здесь закончена, чем дополнить картину она не знала, и жажда странствий гнала ее в дальнейший путь. Она сообщила дедушке, что хотела бы отправиться дальше, на что он ей ответил, что ее народ, хотел бы высказать свое уважение и любовь к ней, и если он не против, то до вечера они все вместе ещё празднуют возвращение былого величия Темного леса, а завтра утром проводят ее.
Никогда бы Светлана не могла подумать, что увидит хороводы грибов, но сегодня были именно они. В почти полной тишине, нарушаемой лишь шелестом листвы перед ней разворачивалось невиданное действо. Разноцветные шляпки медленно кружились вокруг нее странными кольцами, завитками, дугами, формируя причудливые узоры, грибы пересекались в различных местах, но плавно и в строгой очередности двигались настолько слаженно, что ни разу не только не столкнулись, но даже и не задели друг друга шляпками. Света вспомнила, что все эти, такие разные и большие и маленькие существа, по сути один огромный организм. Рядом с ней недвижимым остался только один гриб боровик, сильно увеличившийся в размерах за неделю тренировок. Он уже не выглядел тем смешливым мальчишкой, которого она увидела в первый раз. Это уже был юноша, скромно стоящий и изредка бросающий взгляды на Свету, в надежде что та все же удостоит его вниманием. Светлана знала, что она должна сделать, но первый раз она не прикидывалась спящей, а сама должна была подойти и усесться на коричневую шляпку.
Было стыдно, она протянула руку к грибу и погладила. Шляпка была гладкая и маслянистая. Гриб затрепетал под ее рукой и поджал края своей шляпки к ножке, как будто закрыл зонтик. Теперь она узнала секрет, как такой крупный гриб умудрялся пробираться в нее по ночам. Больше не раздумывая, она перекинула через него ногу и смело присела над ним. Он как будто подпрыгнул ей навстречу с трудом расправляясь сам и расправляя складки внутри нее. Тут же мир изменился, как будто появился ещё один глаз, видевший всё дальше больше и четче. Она закрыла глаза, и стала с лесом одним целым. Это представление разворачивалось не только перед ней, грибы всего леса синхронно двигались в едином танце, чарующие и гипнотические фигуры заставляли разум думать и чувствовать вместе с грибами. Среди разных красок эмоций, она уловила печаль расставания, сначала она подумала с ней, но после поняла, что сегодня она ни разу не видела Милли, почти ежедневно находящуюся рядом и готовую выполнить любую ее просьбу. Ее не было и в лесу среди танцующих фигур, но все же она здесь была. Света прислушалась к своим чувствам, попыталась мысленно позвать ее, но на зов хотелось ответить ей самой. И тогда она поняла, что Милли растворилась в ней, стала частью ее самой, она и стала тем самым связующим звеном между девушкой и миром грибов. А гипнотические чары все уводили ее мысли от себя к общим, она перестала ассоциировать себя с человеком, а стала частью этого мира. Праздник закончился глубоко за полночь, но Света уже не ощущала времени, голода, жажды. Она была частью леса и вместе с ним жила в танце, а когда танец закончился — уснула так и не отключившись от сети.
Очередное утро принесло прохладу, и ежась от холода, Света оборвала тонкие нити грибницы боровика, все ещё торчащего из нее и связывающие его с землей. Тут же почувствовала одиночество и открыла глаза. Солнце ещё только собиралось подниматься над землей, пока разгоняя лишь предрассветные сумерки. Света никогда не задумывалась, спят ли грибы, но дед Хил стоял рядом и смотрел на нее, как и неизменные три его внука. После недели, проведенной в их обществе, и вместе с грибами чувствующая свои и их ощущения, Света уже не стеснялась, как это было в начале. Тут же перед ними она присела, привычным движением ухватила толстую ножку боровика, с трудом вывернула его из своего сочного красного рубца, с грустью отмечая образовавшуюся неприятную пустоту. Провожая ее в дорогу, он указал на Светины руки, и она заметила сверкающее на пальце рубиновое кольцо. Дедушка сказал, что лучше будет, если она не будет рассказывать о ее новых способностях никому, поскольку уже очень давно грибы никому не делали таких подарков. И ей будет лучше, если никто не будет знать об этом. А волколаку она должна показать это кольцо, в чем сила этого кольца он не помнит, но кольцо принадлежало кому-то из древних королей. Поэтому стражей награда за испытание должна успокоить. Достаточно богатая, для проверки пройдено ли испытание, но недостаточно ценная, чтобы охотиться за ней. А по поводу ее работы, может сказать, как есть, всю неделю она не покладая рук расчищала забитый ручей, чтобы пустить воду в другую часть леса.
С сожалением одевшись и вспомнив свой сон, Света точно знала где устраивался ночевать Борислав, и когда вышла прямо к нему, волк от неожиданности аж подпрыгнул. Правда и Света испугалась, что Борислав в обличии волка может ее не узнать. Разговаривать у них конечно не получилось, но крупный волк спокойно подошел к ней, обнюхал и улегся у ее ног. Света погладила гладкую серую шерсть, и они вместе двинулись в сторону дороги уходя все дальше от грибного леса.