Эту еще не расплывшуюся тогда блядь я увидел в нашем офисном лифте, когда еще был молодой и худой. Стояли золотые 90-е, и ничего не было ненормального в ее серой обвислой тишотке и длинной бесформенной юбке. Передачи «Модный приговор» тогда не было.
Но какие сисяры! Они были как воздушные шары моего пионерского детства!
Мне тогда было 24, ей 19, и у нее были очень сытные дойки. Ее широкий таз застенчиво прикрывала длинная джинсовая юбка. Так научила мама, чтобы казалась скромницей, а пощупать или тем более поебать давала только за лавэ.
Я тут же узнал, что эту молодуху звать Анджела. Эта тупая телка пришла устраиваться к нам на работу!
Ха-ха-ха! Хуета вам тут, а не работа! На дворе золотые девяностые, и все рабочие телки сосут! А ты — однозначно охуенно рабочая, Анджела, хотя мама тебя и укутала в тряпки. Чтобы бухой папа не мацал.
Крутился я вокруг нее месяца три, потом она сама вышла на чистый базар.
— Ты хочешь огранить мой бриллиант? — сказала мне сия пышная малолетка, уже отвязавшаяся от мамы и затянутая в синее трикотажное облегающее платье, откуда похотливо и вызывающе высовывались ее исполинские бюсты, жирная жопенция, жирные ляжки и красивые ножки-бутылочки, в икрах пухловатые, но снижающиеся к лодыжкам.
— Сколько?
— $60.
Я охуел, таких денег у меня не было. Очень быстро в электричке нашел ее ровесницу, молодую танцовщицу стриптиза, которая была продана в рабство в Хорватии. Нормальная, телесная блонда — ни туда и не сюда. Может, кто-то бы назвал бы ее жирной, но не я, потому что у нее баллоны выглядели где-то на троечку. Поебывал ее в офисном здании, на пожарной лестнице, бесплатно! Через месяц она уехала в Швейцарию работать проституткой.
Короче, $60 Анджела не огребла, а, сцуко, шел голодный 94-й. Пацыки последний хуй без соли доедали, а тут еще этих блядей греть. Ну их нах.
Но иногда регулярное безденежье сменялось веером бабла, и тогда вещи выглядели иначе.
Я пригласил эту задорную коровку к себе на хату. Наметал поляну, мясо, хуясо, овощи, фрукты. Для комплекта взял косяк с гашиком, который, был — перебор. Пожрали, выпили сухого вина, пыхнули, я сел на ковер и начал обжимать ее тугие ляжки в черных колготках. Я щупал ее ножки выше талии, и хотел залезть в трусы, как я уже делал не раз всяким бабам. Она, недотрога такая, сказала:
— Ты предпринял третью попытку к изнасилованию, и мне надо обратиться в милицию.
И еще прижала туфлей к ковру мою мошонку, причем, пизда, так ловко, что задела только кожаные складки, а не головку или яйца. Я в это время извивался у ее толстеньких, фигуристых ножек, от которых исходило очарование молодости и спорта. Анджела по ходу была альпинисткой, потому ее ножки были накачанные, агрессивные.
Очень сильно испугавшись того, что Анджела заявит на меня, я перестал ее домогаться, и все случившееся пропало, как в странном сне.
Я увидел ее только после родов, в 20 лет. Она шла по району в сарафане и была еще круче — жирная, гораздо более сисястая, но, увы, печальная тетя с серо-карими глазами и большущим чувственным ртом. Хотел сразу ее затащить в подлесок! Но мы расстались и поговорили чуть-чуть.
Потом прошло 10 лет.
Мне позвонил незнакомый телефон, и — о счастье! — это была Анджела. Я встретился с ней в кафе, отделанном под старину. Чуток похудела, подкрасилась, видно ее не в первый раз разводить мужиков, была одета в платье выше ее круглых колен, и туфли на высоком каблуке. У нее на икрах были кожаные веревочки, перетягивающие ее сытную, белую плоть. Официант похотливо ухмылялся, потому что понял, что пришла Блядь.
Анджела явно хотела бабок, и объявила, что подорожала. Стоила уже $200 за раз. Я, конечно, желал ее, но хотел сбить до сотки, почему и пригласил ее в статусный ресторан. Она, хитрая баба, одела тонкое шелковое платье, через которое я, тайно пощупывая ее бока, мог ощущать все складки жира молодой мамочки. «Хорошо ее мужу», — подумал я, а потом огорчился. «Он же не знает, что у нее есть ебарь-перехватичк! Ха-ха-ха!».
В первый раз я был на нервяках, и она тоже. Принял ее на таксо, и мы поехали в грязненький мотель, где она пошло сказала: «Это твой звездный час», и я судорожно обсасывал ее толстенькие пальчики на ножках. Мой хуй при этом заходился в экстазе. Ее волнистая темно — шатеновая прическа была разбросана на застиранной подушке, а глаза были закрыты в экстазе. Анджела как бы догадывалась, что я кончу в супер прозрачный гандон, и на второй раз не пойду. А я и сам это знал! У меня не хватило бы спермы на такую роскошную бабищу, проблядь моей мечты Анджелу!
«Я хочу, чтобы ты говорила мне гадости!» — хрипел я, и целовал, облизывал в первый раз увиденную толстую круглую жопенцию, таз милой толстушки Анджелы. Самый кайф мне доставили ее белые, дряблые, но фигуристые ножки. Не зря мама и папа работали, мастерство не пропьешь. «Похотливая жирная шлюха! За 200 баксов даешь, пизда!» — пробормотал я. Она ничего не ответила, молодая тупая давалка.
Мне бы очень хотелось вмазать по пухлой щечке шлюхи этой развратной «богине секса» за измену мужу. Она, толстая блядища, издает похабные звуки своим большим дряблым животом и сальными ляжками, которые я сжимаю в экстазе. А ее сисяры расплываются в моих руках. Белый жир буквально легко протекает через сильные объятия. «Ты моя секс-игрушка, толстая шлюшка, и все это за 200 долларов! — думаю я, вводя свой пенис в ее жадно хлюпающую, разработанную манду. Я знаю, что я ей не нравлюсь, но ей нравятся деньги! 200 долларов! Поэтому она профессионально подмыта, и от ее пизды веет приятным холодком. Учишься же, Анджелика!
Вот она берет у меня в рот, я обсасываю ее толстые ляжки! Не устаю надрачивать свой более чем средних (15 см) размеров член на это тело — жирную, чужую женушку, которая под толстоватым (это я), и явно неприятным ей мужчинкой жадно мастурбирует и стонет. Блядь ты, Анджела! В тебе 170 см и 80 кг, толстуха! Вот, повезло муженьку — после работы может ебти такую юную, тридцатилетнюю кучу мяса. Тупая и корыстная сука!
Чувак, ничего личного, я и не знаю тебя совсем! Но мой хуй входит в горло твоей блядски накрашенной глазами, шлюхи-домохозяйки Анджелы. Потом я прошу ее засунуть наименее наманикюренный (средний) палец мне в очко! Она меня анально дрочит, и дает мне в пизду, при чем вздыхает и охает, пухленькая артистка Театра Юного Зрителя!
Это прекрасное, волнующее ощущение абсолютной наполненности продолжается, когда Анджела, стоя раком и размахивая своим 7-м размером, бьется об мой толстый живот своей огромной, белой задницей. Магические впечатления, скажу я вам.
Потом я пригласил Анеджелу в частную баню, с целью выебать. А эта дура толстая, думала что-то иное. Может, попариться? Но ей не покатило в парной. «Мне душно», — сказала она, и захотела выйти. А я схватил ее за загорелую — было лето, это бонус! — жопу, и заставил сидеть со мной на полке при 100 градусах и потеть, причем я слизывал пот с ее могучей спины, с жирных ляжек, засасывал ее необъятное брюхо, целовал ее в ушко и в спинку. Не в губы — бляди же не целуются.
Потом, как финиш, я ее ебал на кожаном диване. Ебал, представляя в ее лице всех русских давалок, сальных тупых девок, которые оттопыривают свои тяжелые девичьи попки от Калининграда до Владивостока. И еще старые, дряблые, сисястые бабы! Сколько вообще ебется народу в блядских банях, трудно сказать.
Но еб я ее, сжимая ее покорную проститутскую плоть, жестко и неимоверно. Что же еще с такими делать! Не могу ебать каждый день, буду по вызову.