Глава четвёртая. Сын
— Ром! — голова Наташкина на моих коленях, я поглаживаю её — Ром, ну почему так долго? Я вся истосковалась. Вся!
Я был в замешательстве.
Нет, я был охуенно рад, что она не забыла, не нашла другого. Но! Но, теперь надо как-то сказать, что я ж...
— Ты женат? Там?
— Дда
— Она красивая? А имя, как её зовут? А дети есть?
Я вздохнул, от Наташки не скрыть ничего — Красивая. Татьяна. Есть — сынок, третий год пошёл.
— Роом — она коснулась моей щеки — я рада, что у тебя всё хорошо там. Правда.
— Наташ, выходит, что я обманул тебя, обещая жениться
Она улыбалась, глаза закрыты — Ты здесь, со мной, а остальное не важно.
— Ты через трубу?
— Ага
Наташка села — А как добрался?
— В воронку засосало, через потолок
— Ааа — Наташка оживилась — второй уровень
— Чегооо?
— Мир Серый, ну, ты помнишь, я рассказывала?
— Помню, но я через него вроде бы и не проходил
— Проходил. Ты можешь этого не знать и не замечать... до поры. Но речку Мару, ты не заметить уже не мог, ты переплывал её трижды. А это первый уровень Мира Серого.
— Ром — она накрыла мой рот ладошкой — я знаю, вопросов много, но давай задашь их Филину.
И, удерживая ладошку, добавила — Филин-волхв. Но, об этом потом, Ром, ты не хочешь увидеть своего сына?
Я сжал Наташкину ладонь — Где он? Как ты его назвала? Ему уже должно быть три годика...
Наташка встала и загадочно улыбаясь, подошла к двери и трижды хлопнула в ладоши.
Дверь приоткрылась — на пороге замер страж.
— Иди к Черномору, скажи ему, что я хочу говорить с мальчиками. Немедленно!
Страж отступил в коридор, закрывая дверь.
— С мальчиками?
— Алёна, Настасья и Васса — все понесли от тебя, и все родили сыновей.
Наверное, я выглядел очень смешно, Наташка прыснула
— Ты же говорила, что...
— Говорила. Но, видимо с твоим появлением, здесь что-то изменилось или нарушилось. И я склоняюсь к последнему, хотя — Наташка смотрела на меня — хотя медведь-то перестал заламывать мужика. Когда я вернулась они мне разом всё и вывалили.
— Что вывалили?
— Рукобл... дельницу Карла отпустил, купца Алёниного, Добрыню, Ставра, даже Курочку Рябу старикам вернул.
— Тааак — протянул я — и что же теперь будет?
— А вот здесь ничего не изменилось. Они забыли о тебе, как только ты переплыл Мару в первый раз.
— И не узнают и не вспомнят меня?
— Нет
— А как же дети? Они ж нагуляли их выходит?
Наташка улыбалась — Опасаешься разборок со стороны мужей, которым наставил рога?
Я поёжился — Чё то ты как-то легкомысленно к этому относишься, милая моя царица. Как никак богатыри. Двое, по крайней мере, точно, про купца не знаю. Я не Д"Артаньян, чтобы драться на дуэли сразу с тремя. Да и не хочу я позорить этих славных мужей перед их жёнами и детьми.
— Не будет разборок. Они мальчишек считают своими сыновьями. У Алёны тоже колдун, а у Насти и Вассы богатыри. И все они унаследовали твою способность...
— У Алёны тоже? Так мой сын колдун?
— От человека у ведьмы рождается колдун
Я молчал, не зная, как реагировать, и спросил о другом — Какую?
— Не твой блядский характер, Слава Роду!!
— Ты всё-таки ревнуешь?
— А как я должна была относится к тому, что ты трахал тут всех подряд баб направо и налево? Миссия у него видишь-ли! А Миссию то, оказывается, возложили на двоих! Ты не забыл, кого насиловал на дороге в Назарет?
— Вообще-то тебя, а Мариам насиловал Пантера. Мне, правда, показалось, что он этого так и не понял.
— Что они унаследовали? Ты не сказала.
— Способность замедлять время. Но у них, мне показалось, эта способность многократно превышает твою, хотя колдунам это вроде и ни к чему; их могущество превосходит даже моё.
— А мне никакой благодарности за изнасилованную Мариам, за смертельную опасность Миссии. Даже член не вырос!
— У тебя должна появится способность, которой раньше не было.
Я пожал плечами — Да нету ничего
— Может проявиться не сразу, а только в критической ситуации. А член — Наташка подняла руку, на ладони лежали пять стебельков ведьминой травки.
В коридоре послышались шаги, и травка исчезла с её ладони.
Наташка пошла к двери, а я быстро вскочил, подтянул шорты, заправил тельник, поправил одеяло и подушки и замер в ожидании
В дверь постучали
Наташка, приоткрыв дверь, вышла в коридор и закрыла её за собой.
Во мне нарастала дрожь: «Что говорить, как вести себя. С одним ещё куда ни шло, но четверо...»
Дверь открылась...
Передо мною стояли молодцы, которых я увидел на полянке с Черномором.
Мне показалось, что я схожу с ума — «На вид лет по двадцать, все одного роста, одного сложения и похожи, как две, ну, то есть, четыре капли воды».
Но добило всё же не это: передо мною стоял я в четырёх копиях!
Я переводил взгляд с одного на другого и не мог отличить одного от другого.
— Каак? — я смотрел на Наташку
Всё же проницательность у неё не отнять
— Ты же помнишь наш разговор о времени. Так вот, в сказочном мире оно отклоняется от линейности. Здесь время подчиняется другим законам. Пока достаточно. Филин всё объяснит.
Колдуны поняли всё и сразу.
Богатыри выглядели растерянными.
— Ром — и мы все уставились на Наташку, а от меня не ускользнуло, что на имя отреагировали все четверо.
— Ром — Наташка смотрела на своего сына — войди в него
Я не успел даже сосредоточиться на смысле сказанного — один Ромка исчез.
— И ты тоже! — исчез второй
Оставшиеся Ромки, хитро на меня поглядывали
Я не знаю, как чувствует себя ртуть, которая в реторте алхимика превращается в золото, но я ощутил себя, правда очень кратковременно, золотым сосудом, который наполнили ртутью. Я ощутил плотность своей плоти, возросшую в три раза! Но, как только ощущения стали прежними, они вышли из меня, и я едва не взлетел, впрочем, и это длилось недолго.
Сказать, что я был ошарашен?
Я был потрясён!
Ещё бы: перед тобой стоит человек и вдруг начинает троиться!
Даже закоренелый трезвенник решит, что он вчера перебрал.
— Мальчики — Наташка грустно улыбнулась — это ваш отец.
Они всматривались в меня, а я улыбался и выглядел, наверное, очень по-дурацки.
— Мальчики — она потянула за руку Ромку, нашего Ромку и он встал между нами — это должно остаться тайной. Ваши родители об этом не должны знать.
— А теперь — она тронула сына за плечо — вернитесь к дядьке.
Они ушли, а я пребывал в смятении: ведь о том, что было в Тридесятом, я Наташке ещё не рассказал.
Глава пятая. Миранда
На её ладони пять стебельков; она игриво качнула бёдрами — Нуу!
— Я, между прочим, с дороги, а ты мне воды не подала, не накормила, в пуховую постель не уложила. Тебе трах подавай!
Стебельки исчезли, а у меня, тут же, от похотливого желания скрутило ятра.
— Ту-ту! Ушёл поезд! — она опять читала мои мысли — У меня тоже есть характер, мой Государь.
— Что-то твой характер переменчив, как погода в мае, дорогая моя.
Наташка скуксилась и слезливо проговорила — Я может опять беременна.
— Чегооооо?!! — вскинулся я, захлёбываясь ревностью, хлещущей словно кровь из рассечённой аорты.
Наташка захохотала, довольная тем, что розыгрыш удался
— Тюууу! Как был простодушный, так и остался. Доверчивыый, как телёнок — она подошла ко мне вплотную и обняла, прижимаясь животом и, держа в ладонях мою голову, смотрела в глаза.
И вдруг я вспомнил ещё кое-что — Постой, ты же сказала, что ведьма только Алёнка?
— Да — Наташка всё также смотрела в мои глаза
— Но Василису я кончил в жопу. Как же она понесла?
— Я не знаю, как у тебя получается всё делать через жопу — Наташка отошла ...
к окну и скрестила руки на груди — но Василиса понесла от тебя!
Я молчал, совершенно сбитый с толку.
— Всё! Довольно! Завтра же сыграем свадьбу! Я сыта твоими похождениями по горло. И попробуй только, залезть на какую-нибудь Несмеяну, велю отрубить тебе голову, не колеблясь!
Меня рассмешил её тон, и я не смог сдержать улыбки и, чтобы не обидеть Наташку, отвернулся.
Зря я это сделал.
Тишина за спиной была пугающе зловеща, и я резко обернулся.
Огромная чёрная кошка уже прыгнула: лапы, с выпущенными когтями длиною сантиметров по восемь, оскал и слюна, капающая с клыков, жёлтые, сузившиеся до полосок, зрачки...
Я даже не сморгнул, но интуиция запустила рефлекс раньше, чем я успел что-либо сообразить.
Она замерла в воздухе, и я залюбовался грациозностью зверя. Глаза остекленели, и губа медленно-медленно сдвигалась, обнажая оскал.
Я обошёл её, сдвинув лапы и слегка подтолкнув налево, опустил хвост и, зайдя сбоку, лёгким касанием ладони в живот, задал направление. Отошёл к двери и, взявшись за ручку, отключил замедление.
Она обрушилась всей массой на кровать, да так, что заскрипел пол, а кровать, с жутким скрежетом, сдвинулась на пол аршина.
Кошка била хвостом по одеялу и следила за мной взглядом.
— Что за херня? Ты в своей ревности готова растерзать меня. Что с тобой происходит, Наташка?
Она села на кровати и тяжело вздохнула — Не знаю, Рома. Это началось сразу после возвращения. Они, — она повела головой, — они боятся меня... они даже смотреть на меня боятся, так сильно напуганы
— Ты кого-нибудь поранила?
— Нет
— Обращалась перед ними?
— Всего один раз. Сорвалась, но быстро опомнилась. Я не знаю, что происходит и это особенно страшно: мне всё труднее становится контролировать свой гнев, свою злость, свою ярость. Рома — Наташка закрыла глаза, её плечи сотрясались — Рома, помоги мне.
Я подошёл и прижал её голову к своему животу. Горючие слёзы промочили футболку, она всхлипывала, распустив нюни.
— Ты запомнила, кто тебя вывел из равновесия?
— Нет — она чуть повернула голову — я только увидела застывший ужас в глазах, а больше не помню ничего.
Наташка тёрлась щекой об мой живот и успокаивалась. Она отстранилась и, потянув меня, легла на спину.
— С травкой?!
— Нет. Я хочу тебя в натуральном виде
— А с травкой я был искусственный?
— Роом, травка даёт глюки, но член не увеличивает
— Чтооо?! — я отжался от неё
После истерики Наташка даже смеяться не могла — Род мой, Рома! Это поразительно! Как ты, такой наивный и доверчивый, мог пройти два Царства, выполнить Миссию и остаться живым — она притянула меня, вжимая в себя.
Любовь Наташки была бурной и быстрой, как налетевший шквалистый ветер: закрутило и схлынуло.
Я лежал на ней с членом в ней, твёрдым, как камень.
Она открыла глаза — Рома, я всё. Знаю, ты хочешь доеб... — она устало улыбнулась — разрешаю, только один раз, сходи трахни кого-нибудь — и она закрыла глаза.
— Кого?
— Ром, ну пройдись по деревне, найдёшь каку-нибудь бабёнку
— Да они же все в деле! Наташ, ты же сама сказала.
— Ром, ну, мож кто в дозоре у кого из них, ну? Хочешь травку (?), возьми на столе.
Наташка уже не открывала глаз и дыхание становилось мягким и едва заметным.
Я сполз с Наташки, слез с кровати, оделся, подошёл к столу, сгрёб травку и вышел из опочивальни.
Стоя на крылечке я увидел стража из дружины Черномора, ведущего под уздцы Серко.
Солнце опустилось за горизонт. Смеркалось.
Я вздрогнул — «Серко!». И, сбежав с крылечка, пошёл в конюшню.
Страж не встретился, видимо ушёл куда-то. Я шёл по проходу, осматривая стойла и увидел Серко. Он тоже увидел меня и испуганно отпрянул к стене.
— Узнал?! Ты узнал меня?
Серко мотал головой и фыркал, прижавшись крестцом в угол.
Я держался за брус, всматриваясь в него и перед глазами проплыли кадры: погони, моего кувырка в Мару и его бегства.
Кобылка, в стойле рядом, забеспокоилась и тихо заржала.
У Серко, видимо, сдали нервы — Миранда, это принц, он ничего плохого нам не сделает.
— Миранда? — я залюбовался кобылкой: изящная гнедая, с белым яблоком во лбу, с волнистой и — я тронул холку — шелковистой гривой, с лоснящейся кожей крупа.
Миранда была прекрасна и, если бы я был жеребцом, я бы влюбился в неё по самые ятра!
«По самые ятра?» — я поднял руку и развернул ладонь — «О, Род! Да вот же бабёнка, которой я сейчас засажу!»
Кровь прилила к лицу, я задыхался от вожделения.
Серко, почуяв неладное, заиготал и заметался в стойле.
Я прошёлся по конюшне и нашёл две оглобли. Подошёл к стойлу Миранды и, похлопывая её по холке, открыл и вошёл внутрь. Миранда резво развернулась ко мне задом, но опоздала .
Копыта задних ног лишь чуть оторвавшись от пола, застыли. Я вставил одну оглоблю между брусьями стойл на высоте груди Миранды, а другую, чуть выше колен. Вышел из стойла и закрыл створку.
Копыта ударили брус, ноги Миранды опустились на пол и она, отстранившись от оглобель, прижалась задом к брусьям стойла.
Я отвёл хвост и тронул её промежность.
Миранда подалась вперёд и, отброшенная спружинившими оглоблями, снова прижалась задом к брусьям стойла.
Её промежность была выше моего паха и, пройдясь по конюшне, я принёс две торбы с овсом и, бросив на пол, встал на них — «Как бабу, раком!».
Я запустил руку между ног и щупал Миранду, наслаждаясь новыми ощущениями. То ли от испуга, Миранда обоссалась. С шумом лилась моча, вспениваясь на полу и разбрызгиваясь. Когда струя иссякла, я запустил пальцы в развёрстые губы вагины — «О Род! Миранда была целка!»
Серко топтался в стойле, косил глазом и фыркал, но не говорил.
Член возбуждался, и я слизнул с ладони травку!
С закрытыми глаза и держась за брусья, я чувствовал, как член рос, и рос, и рос. Наконец, открыл глаза — Ииииии... аааа.
Я прикинул хуй к носу и, удерживая левой на уровне груди, поднял правую над головой и дотронулся до залупы: она была выше макушки сантиметров на двадцать!
— Сколько ж там было стебельков?
Удерживая член, я встал на торбы и отпустил его. Качнувшись, он опустился на крестец Миранды. Кобылка вздрогнула и прянула вперёд.
Этого мне и надо было!
Я отогнул его и, отброшенная оглоблями Миранда, сама насадилась на хуй!
Такого блаженства я ещё не испытывал!
Миранда, всхрапывая, дёргалась вперёд, оглобли отбрасывали её назад, член, с каким-то чавканьем, погружался в её плоть, почти на всю длину, а мне оставалось только, вцепившись руками в брусья, смотреть, как член, погружаясь, зажёвывает её губы и, как они выворачиваются, когда она дёргалась вперёд, и ждать оргазма!
И он не замедлил!
Но!
Но Миранда кончила раньше!
Она, вдруг, захрапела, сотрясаясь всем крупом в мелкой дрожи, потом замерла, а потом расставила задние ноги и стала хлестать себя хвостом, чуть не испортив мне всю малину.
— Миранда! — вскрикнул я — Мне-то дай кончить!
Кобылка замерла и в то же мгновение хлынула сперма, доведя меня до необыкновенного, по яркости переживания, оргазма!
Когда я, отступая назад, вытащил из Миранды метровый член, из вагины потекла сперма с кровавыми прожилками слизи, а Миранда, сдвинув хвост и выпустив газы, вытолкнула из жопы пять запашистых яблок. У меня зачесались ятра, так захотелось засадить Миранде в жопу!
— Ладно, в другой раз.
Я зашёл в стойло к Миранде и пока убирал оглобли, она всё тёрлась и тёрлась мордой об мою голову.
Из конюшни я ушёл, даже не взглянув на Серко.
Вернулся в опочивальню, разделся и лёг рядом с Наташкой.
Мне снилось, что я стою на коленях и едва сдерживаюсь, чтобы не брызнуть мочой на одеяло. Что-то отвлекло моё внимание, я обернулся и тут же услышал, как зажурчала моча. Я дёрнулся и проснулся. Моча подпёрла к уретре, но я не ссал, а журчание не исчезало.
«Наташка» — догадался я.
Она встала с горшка и, подтираясь, заметила, что я проснулся.
— Ты будешь?
Я встал и, взяв горшок, стал ссать.
Наташка забралась под одеяло — Отодрал?
— Да
— С травкой?
— Да
— Алёнку?! — Наташка села
— Нет — я закончил и, подойдя к окну, выплеснул мочу сквозь решётку.
Наташка забеспокоилась — кроме Алёнки и меня, других ведьм нету. Ты кого отодрал?
— Или ты разыгрываешь меня? — Наташка неуверенно и натянуто улыбалась.
— Миранду
— Миранду? Ром, ты меня разыгрываешь? Нет в моём царстве Миранды.
— А говорила, зачем перепись? Сама даже не знаешь, что в Тридевятом завелась Миранда.
— Ну-ка, подойди! — она села
Я подошёл и Наташка, взяв пальчиками член осмотрела его: — У тебя на нём кровь запеклась! Ты что наделал, Ром? Ты девственницу трахнул?
Я молча наслаждался созерцанием моего члена царицей Тридевятого.
— А где травка? Ты же не мог всю использовать?
— Не-а, всю!
Она вскочила и подбежала к столику — Рома, если ты обесчестил девушку, то свадьбу придётся отменить.
— Кобылку
Целую минуту, показавшуюся мне вечностью, длилось молчание.
— Ты о ком?
— О Миранде. Кобылке, которую приготовили для Серко.
— Я и не знала, что ты такой мстительный — Наташка успокоилась — она, что, целка?
— Была
— Уууфф! — с облегчением выдохнула Наташка, и села рядом со мною — свадьба не отменяется.
Я тоже расслабленно вздохнул и упал в кровать, увлекая её за собой.
Но Наташку, вдруг, словно пружиной подбросило. Она заметалась по спальне, подбирая разбросанную одежду.
— Одевайся! Что ты разлёгся!
— Зачем?
Подвязывая лямки рубашки на груди, Наташка выпалила — На Миранде могло быть заклятие. Не забывай, ты в сказке. Живо! Живо, одевайся! Может никто ещё не узнал.
Вспомнив Царевну-Лягушку, я соскочил с кровати и по-армейски, за двадцать секунд, оделся.
Мы шли по проходу и увидели Серко, а в стойле рядом, держась за брусья, стояла голая девушка.