В командировку нас отправили троих. Валентина Юрьевна Нечаева, была старшей нашей аудиторской группы. Полная пятидесятилетняя женщина, даже вроде внуки у неё были, но выпить на междусобойчике, продолжить праздник и неизвестно где его закончить — это у неё не глядя на возраст было не отнять. Ходили россказни про её амурные похождения, но, как говорится: свечку не держала — не знаю. Вторая была полная противоположность Нечаевой — экономист Наташа Трофимова. Ей было лет 45. Муж, дети, ни каких загулов. Даже на корпоративах час-полтора и убегала домой. Хотя охотников познакомится с ней поближе было хоть отбавляй — красивая была женщина. Небольшого роста, стройная, аккуратная брюнетка ни как не выглядела на 45, а очки хоть и добавляли строгости к её виду, но не старили. Ну и я, Юля Веселова. 22 года, начинающий ревизор, но на данный момент просто отрабатывала практику в московской аудиторской фирме. Зарплата не очень, но по согласованию 2 года мне предстояло отработать в «Роксолане».
Командировка была неблизкая — 2 суток в одну сторону на поезде. Самолеты нам не полагались, но если дорога занимала более суток, то руководство выделяло билеты на СВ. Ну и на этом спасибо.
Загрузились в вагон, разложились... Нечаева выставила бутылку коньяка на стол.
Ну кто бы сомневался!
Но с меня питок слабый: чуть переберу — ночь в обнимку с унитазом обеспечена. Поэтому я больше язык мочила в рюмке чем пила. Наташи в купе практически не было: то ли она мужу звонила, то ли муж ей, но с телефоном она не расставалась. А ещё и разговаривать выходила в коридор — что там такого секретного было ума не приложу. Вот так и ехали. Наташа бегала по коридорам с телефоном, я вежливо мочила язык в коньяке, а Валентина Юрьевна лихо запрокидывала рюмку за рюмкой...
Ближе к вечеру в купе появился попутчик. Здоровый, бородатый мужик Петр. У бородачей возраст определить сложновато, но явно не мальчик — может ровесник Валентины Юрьевны, а может и постарше. Нечаева попутчику обрадовалась — какой-никакой, а собутыльник появился. Петр был не против выпить, а потому вытащил на стол свою бутылку и гулянка начала набирать обороты. Изредка за стол садилась и Наташа, но едва успевала выпить рюмку — снова телефон, и снова в коридор. К девяти вечера Нечаева и Петр были основательно навеселе.
— Мать, — обратился к Валентине Юрьевне бородач. — Тут дело такое: с вахты еду, бабу полгода не видел. Юлька, — кивнул он на меня, — молодая слишком для меня. Ты сама баба видная, но серьезная, я сразу вижу — тебе и мысли нет предложить. А как Наташа ваша? Ебется? Или целка македонская?
— Слышь, Петя, — пьяно на него уставилась Нечаева, — бабы все дают — смотря, как попросишь. А что, Наташка понравилась?
— Ну да, — закивал лохматой головой Петр. — Я таких баб люблю.
— А любишь, так чего ты меня спрашиваешь? Бери и еби, если даст, любовничек! Ебется твоя Наташка, как кошка: хахалей у неё хватает. Так что не ты первый, не ты последний...
— Ну, Валюха, порадовала ты меня. Ты только не мешайте — уж я её... Ладно, я покурить — сейчас приду...
— Валентина Юрьевна, зачем вы так? — обратилась я к Нечаевой. — Все же знают, что Трофимова не такая.
— Цыц, сопля! Я двадцать лет жду, когда хоть кто-нибудь этой Трофимовой засадит. А то понимаешь, правильная вся такая. На копроративках остальные выпьют, кто-то трахнется на стороне, кто-то нет, кто-то облюется, кто как... А эта праведница выше всех...
Тут дверь поползла в сторону, в купе вернулся Петр и Нечаева замолчала. Пьянка продолжилась. К десяти часам вечера Наташа присоединилась к Валентине и Петру.
На часах было начало двенадцатого, когда Валентина Юрьевна встала:
— Ладно, молодые люди, вы как хотите, а я спать. А вы посидите — я на верх! — с этими словами Нечаева подмигнула мне и полезла на верхнюю полку.
Уже?
— Ну и я пойду спать, захмелела я с непривычки, — сказала я влазя на свою полку. — Спокойной ночи! Минут пять для порядку я поворочалась, а потом засопела. На соседней полке похрапывала Нечаева... Внизу разговаривали тихо, поэтому толком ни чего разобрать я не могла. Вроде она что-то про детей рассказывала, о муже. Он что-то отвечал... Под монотонный стук колес я все таки задремала. Не знаю сколько я была в дреме, но когда я открыла глаза, первое что я услышала — это была возня внизу.
... — Ну, Наташка, бля, чего ты ломаешься? — вопрошал шепотом Петр.
— Петр, прекратите немедленно! Ну что же это такое? — еле слышно возмущалась Трофимова.
— Ты ж не целка какая, — увещевал Петр. — Бабу говорю полгода не видел...
— Прекратите! У меня муж, дети... Хватит!
— Да что твой муж? Не узнает муж! Ну перепихнемся разок и всё! Ты москвичка, я из Иркутска — перепихнулись, разбежались. Всё шито-крыто будет!...
— Отстаньте от меня!...
Меня словно жаром обдало: ни когда при подобных баталиях я не присутствовала! Тихонько, чтобы себя не обнаружить, я повернула голову и глянула вниз. В неровном свете фонарей я увидела сидящую на нижней полке всклокоченную Трофимову, которую активно лапал Петр. Я не знаю, как давно начались их баталии, но Петр успел расстегнуть блузку Наталье и освободить женщину от лифчика — я успела заметить молочной белизны грудь с крупным светло-коричневым соском, которую тут же накрыла ручища Петра. Надо сказать, что груди у Натальи были на удивление большие и очень контрастировали с хрупким телосложением женщины...
— Ну и дойки у тебя, Наташка! — восторженно сопел Петр. — Ни когда бы не подумал, что у такой худышки такое сочное вымя...
— Убери свои руки! — свистящим шепотом отвечала Наташа, тщетно пытаясь оторвать от своей груди руки «ухажера». Судя по всему Петру только это и было нужно — свободной рукой он устремился под юбку Трофимовой. Конечно, юбка-разлетайка была не самой лучшей защитой. Наташа взялась вытаскивать руку из-под своей юбки, а тем временем Петр умудрился стащить с плеч женщины её блузку. Теперь грудь была полностью обнажена. Да, размер впечатлял определенно — не «сименовичи», конечно, но где-то рядом... Петр тут же принялся сосать и лизать трофимовскую грудь.
— Я буду кричать! — срывающимся голосом увещевала Наташа.
— И что ты скажешь своим коллегам? — оторвался от грудей Петр. — Что сидишь тут передо мной сиськи развесивши?
В глазах Трофимовой появилось загнанное выражение. Мне было жалко её, хотелось крикнуть и прекратить их волтузню. Но в то же самое время мне хотелось, чтобы этот грубый неотесанный мужлан трахнул нашу добропорядочную Наташу.
Буду делать вид что сплю, а там будь что будет.
Покуда я рассуждала, что же делать, Петр взялся обеими руками во всю хозяйничать под юбкой продолжающей сопротивляться Наташи. Вдруг мои ноздри резанул пряный запах. Ни каких сомнений не было — пахло женским соком — все таки Петр добрался до пизды Трофимовой. И вдруг я заметила, что сопротивление Наташи пошло на спад. То ли проняло её от того, что Петр пальцами добрался до её промежности, то ли решила сдаться этому мужлану — не знаю, но через минуту она закрыла глаза, отвернула в сторону лицо и опустила руки. Петр воспринял это, как приглашение. Не прошло и минуты, как Трофимова была абсолютно голая. Я видела, что она была сломлена — ни о каком неповиновении речи не возникало: она сама помогала снять с себя блузку, сама подняла задницу, когда кавалер снимал её юбку с трусами.
— Ну вот и умница! — бормотал Петр стягивая с себя спортивные штаны. — А то, муж-дети! Сейчас, сейчас моя бабонька...
Когда он стащил штаны с трусами, то я не поверила своим глазам — такой причиндал лично я видела только в порнофильмах: недлинный, но толщина...
Бедная Наташа, ни с кем кроме мужа, а тут первый раз и такой колотушкой выебут.
Тем временем Петр взгромоздился на ставшую покорной Трофимову, коленом раздвинул ей ноги и...
— Ах!... — вырвалось изо рта Наташи и, она сама себе зажала рот обеими ладонями.
— Что, проняло тебя? Сейчас будет ещё лучше. Ну-ка, а вот так... — шептал ей на ухо, ритмично двигаясь задницей...
Петр трахал Наташу долго. Сначала женщина была на спине, потом поставил её раком, уперев лбом в угол купе, и продолжал сношать её так... Потом снова на спину, но задрав ноги Наташи практически до её ушей... Когда они закончили я не знаю — заснула... Утром я проснулась раньше всех. Вспомнив ночное приключение я сразу же глянула вниз. Ни чего не указывало на то, какие баталии здесь происходили ночью. Наташа накрытая простыней спала отвернувшись лицом к стенке. Петр сопел на полке подо мной. Нечаева свесив руку спала на своей полке.
Может мне это приснилось?
Тут Трофимова зашевелилась и проснулась. Я зажмурила глаза.
Сплю я, сплю!
Наташа чуть полежала, посмотрела по сторонам и поднялась с полки, завернувшись простыней. Хоть она завернулась мастерски — быстро и с головы до пят, но я увидела, что под простынёй Наташа голая. Взяв из своей сумки мыло, какую-то одежду она вышла из купе...
— Ну что, выебали нашу девочку? — неожиданно раздался голос Нечаевой.
Я вздрогнула:
— Не знаю...
— Не строй дурочку! Я же видела, как ты подсматривала за сладкой парочкой!...
... Ни Наташа, ни Петр, ни Нечаева, ни я не показали ни словом, что ночью что-то произошло. Единственное, что изменилось, так это то, что Трофимова старалась не выходить из купе, даже для своих разговоров по телефону. Обедать Петр пошел в вагон-ресторан, а Наташа решила все таки позвонить домашним и вышла в коридор. Прошло полчаса — ни Наташи, ни Петра... Нечаева спала, а я решила пройтись по поезду — глянуть куда запропастилась Трофимова...
Из тамбура слышались голоса. Хорошо, что в двери тамбура было маленькое окошко — я тихонько заглянула в него — в тамбуре стояли Петр и Наташа...
— Наташка, чего снова ломаешься, как целка? — сквозь грохот я разобрала голос Петра.
— Ты же вчера обещал, что раз и на этом всё!
— Что ты как маленькая, — Петр не был настроен на отказ. — Ты и ночью ломалась, а потом не унять было...
— Забудь, что вчера было. Дура я, вот и допустила такое...
— Вчера допустила, ну так и сегодня допусти! — засмеялся Петр.
Я в окошко видела, как Петр прижал Наташу к стенке в тамбуре и одной рукой полез под халат.
— Бля, Натали, ты почему в трусах?
— Петр, вы идиот? Может я без трусов буду по поезду гулять?
— А что такого? — заржал Петр. — Давай-ка снимем их!
— Прекратите сейчас же! — Наташа оттолкнула своего кавалера, но тщетно.
— Ты что делаешь? Оставь в покое мои трусы!
— Ты не сучи ножками, а давай перешагивай, — сопел внизу Петр. — А то ведь порву... Вот... и второй... А теперь давай загибайся — любить тебя буду...
Наташа пыталась что-то возражать, но Петр повернул её к себе спиной, задрал халат на спину, харкнул себе на ладонь... Всё что я видела, это раскачивающая задница Петра в спортивках и белая задница Трофимовой. Вот задница в трениках задергалась быстрее и замерла...
— Хороша пизда! — Петр сделал «комплимент» раскорячившейся перед ним Наташе. — Ебал бы и ебал, но годы уж не те. Давай-ка, моя хорошая, на коленки и прибери за собой...
— Ты же меня трахнул. Что ещё? — Наташа повернула раскрасневшееся лицо к Петру.
— Рот твой попробовать хочу! Берешь в рот?
— Ни когда в жизни! — выпрямилась в полный рост Трофимова. — Я даже с мужем таким непотребством не занималась! Я пойду... — она попыталась пройти к двери.
— Пойдешь, конечно! В рот возьмешь и пойдешь! — прижал к стене женщину Петр. — Ишь ты цаца какая! У мужа не брала, а у меня отсосешь. На колени, я сказал!
С этими словами Петр силой надавил на плечи Наташи и она оказалась в требуемой позе.
— Не ломайся, открывай рот...
— Ты что себе позволяешь! — возмущенно шипела Трофимова. — Отпусти меня...
— Ну чего ты телишься? — Петр все таки не оставлял надежды попробовать рот Наташи. — Открывай рот, не тушуйся... Ну пососешь у меня, и что? Ни кто ж не узнает, что я тебя на рот раскрутил...
— Хватит!... Мммм... — Трофимова зажмурилась и что есть силы сжала губы.
— Ну бля достала ты меня! — С этими словами Петр зажал Наташе ноздри. Она мычала, мотала головой, но в конце концов приоткрыла рот глотнуть воздуха.
— Оп! — громогласно рыкнул Петр и коротким движение насадил женскую голову на свой член. Трофимова попыталась выплюнуть член, но попытка не увенчалась успехом.
— Не дергайся, — обратился к ней Петр, — ни чего же страшного не произошло! Всё, вскрыл я твой рот — чего сопротивляться? Давай-ка пошире открой свою вафельницу... Шире, ещё... Ну вот и всё! Видишь, как просто! Ты не стой истуканом, языком ворочай... Во, лижи залупу... А теперь за щеку бери... Живее!... Видела бы ты свое лицо с хуем во рту! А ещё лучше чтобы твой благоверный — интеллигентишка посмотрел, как его жену реальные мужики в рот ебут... Ты не отвлекайся — соси... Хорошо сосешь, талант... Ох и хорошо-то как... Слышь, будешь глотать или тебе на лицо пырснуть? Видишь, какой я романтичный — выбор тебе даю. Ну куда?
Я не слышала, что ответила Наташа, но Петр пробасил:
— Ну, в рот так в рот... Давай-давай... глотай... не душись... вот так... Рот открой — проверю! Молодец, Натали — кончу любовников надо глотать! Поднимайся.
— Я тебя ненавижу... — пробормотала Наташа.
— А меня и не надо любить. Мне нужны твои дырки, а не любовь! Пусть твой муженек-слюнтяй в любовь играет, а я просто поебу тебя и всех делов... Покажи мне твои сиськи! Такие дойки не часто встретишь у баб после сорока. До пупа отвиснут и висят что уши у спаниэля. А у тебя в порядке...
— Зачем ты меня заставляешь делать такие вещи? — лицо Наташи полыхало гневом. — Жену тоже просишь сиськи показать?
— Ты жену не трогай — она не раздвигает ноги перед первым встречным. А такой бляди, как ты, я думаю не привыкать. Ну давай, заголяй своё вымя!
Наташа попрежнему стояла опустив руки. Тогда Петр решил действовать сам. Он протянул руку и потянул за поясок халата. Халат распался на две половины. Под халатом был виден только лифчик — трусов на женщине уже не было.
— Ну что, сама лифчик расстегнешь или мне предоставишь таинство! — он просунул пальцы под бретельки и стал сильно тянуть ткань вниз, норовя порвать тонкие шлейки.
— Хватит! Ты же мне его порвешь — я сама, — Наташа завела руки за спину.
— Не стесняйся — мы же с тобой уже близкие люди... — едва сдерживая смех «пошутил» Петр. Наташа растегнула застежку и её груди скользнули из лифчика вниз.
— Снимай халат — убирай этот лифчик нафиг! — по-хозяйски распоряжался Петр. — Погуляешь денек с голой пиздой и дойками по вагону, ни чего с тобой не случится.
— Ни чего я снимать не буду! — Потупивши вниз глаза твердо сказала Наташа. — И отдай мои трусы... Я не могу вот так...
— На твои могу-не могу мне плевать! — Петр взял в руку грудь Трофимовой и стал её мять. — Говорю распрягайся, будешь без трусов по поезду гулять — значит будешь! А будешь трепыхаться — заберу халат — пойдешь в своё купе с голой жопой. Скидывай шмотье, последний раз говорю!
... Трофимова сняла халат. Я первый раз увидела её голой при нормальном освещении. Наташа определенно была красивой женщиной: узкая талия, по-женски округлые бедра, но конечно самой главной достопримечательностью была её грудь. Люди такие деньги ложат на пластику, а тут вот она матушка природа постаралась!
— Красивая ты блядь, Наташка! — Петр явно разделял моё мнение. — Бля, не могу терпеть! — Он прижал к железной стенке женщину, одной рукой подхватил её под колено, задрал его...
— Ну хватит, Петр... Войти кто-нибудь может... — пыталась проситься Наташа.
— Ты не выкручивайся тут, а проводи к себе дорогого гостя, — сипел ей в ответ Петр. — Покуда не выебу тебя — все одно не отпущу...
Я видела, как рука Наташи опустилась вниз, Петр подался вперед и женщина громко охнула.
— Будь гостеприимной хозяйкой, — увещевал он на ухо громким шепотом, — откинься назад, чтоб мне тебя удобнее ебать было. Вот... Ах ты... — зад Петра начал возвратно-поступательные движения...
— Ох... а... ой... а... а... а... а... мамочка... ох... ох... а... а... — вторила ему Наташа.
... — А теперь давай на колени. Быстрее! Подходит!
Наташа помедлила секунду, но потом все таки опустилась на коление перед своим любовником.
— Пасть открой... Быстрее! На... на... на... Глотай-глотай — это тебе не жижка с мужниного хуйка. Это семя настоящего мужика! Ну что, вкусно?
Петр отстранился от Наташи назад и его член выскользнул из её губ.
— Вкусно, спрашиваю? — он уставился сверху низ на всклокоченную Наташу.
— Ты отвратителен! — Трофимова невидящим взглядом смотрела перед собой.
— Я отвратителен? Я нормальный мужик у которого есть семья, работа. У тебя тоже есть и работа, и семья, но ты трясешь передо мной своим выменем, жрешь мою сперму, подставляешь мне свою лоханку... И кто из нас отваратителен? Понравилось глотать мою кончу, ещё раз спрашиваю?
Было заметно, что Наташа от стыда не знает куда себя деть:
— Да... — пробормотала она.
— Подожди. Давай сюда лифчик, — Наташа послушно протянула мужчине часть своего гардероба, которую до сих пор сжимала в руке. Петр взял его за чашки и рванул в стороны, потом таже участь постигла и бретельки. Через десять секунд на пол тамбура упали лишь остатки того, что было лифчиком Наташи.
Вот же урод! Лифчик то от Виктории Сикрет — пол моей зарплаты такой стоит, а он его на тряпки...
— Ты поняла меня? С голой пиздой и голым выменем до конца поездки...
— Да, я поняла... — Наташа опустила голову.
— А теперь подрочи моего красавца своими сиськами и пойдем в купе — а то твои подруги уже заждались наверное.
— Как это? — Лицо Трофимовой было, как помидор.
— Что ты, как маленькая! — Петр смотрел на неё и улыбался. — Ни когда не ебали тебя промиж грудей?
— Нет...
— Ладно, этим мы с тобой позже займемся... Ну тогда ещё немного посои мне, да и хватит на покуда. Слышишь?
Наташа покорно потянулась губами к промежности Петра...
... Я тихонько вернулась в купе. Голова шла кругом.
Этот ханыга Петр с Трофимовой обращается так, как будто она последняя блядь. А она терпит это... Как? Почему? Я уже жалела, что вчера ночью не спугнула Петра. Ну ебля еблей, но то, что Петр выделывает с Наташей выходит за рамки. Я хотела ей помочь, но как? Сказать ей, что видела как её унижает Петр и сказать, что бы не боялась дать отпор — я если что подключусь... Нет, не выход — кто знает, как она отреагирует на то, что я видела, как её трахает какой-то калдырь. Может быть вообще добью её таким признанием...
Я тупо не знала, что делать... До вечера ни чего не происходило. Наташа вернулась, следом за ней Петр.
Она ещё пару раз выходила позвонить. Но на этот раз, чтобы у неё не возникло неприятностей с Петром, я выходила следом за ней. Я прекрасно видела, что его это бесит — наверняка он пошел бы следом за Наташей, затащил в какой-нибудь тамбур или подсобку и там продолжил «знакомство» с ней, но при мне не рисковал этого делать. А ведь это выход! Я не буду оставлять наедине Наташу и Петра, он ни чего ей не сделает, а она не узнает, что я видела её унижения!