PER ASPERA. Часть 1

ПРОЛОГ

В жизни каждого человека есть самый черный день. Он может быть настолько черным, что отравит всю дальнейшую жизнь. В моей жизни таким днем стал теплый и ласковый день - не помню точно, майский или июньский - 1986 года. Тогда у нас, беспечных студентов, как всегда, не оказалось хлеба. Кинули жребий, кому идти по соседям: жрать хотелось всем, а добывать, как обычно - никому. Идти выпало мне. Обойдя несколько комнат, я зашел в последнюю - №207, где проживала очень сильная, яркая и неординарная личность, которую я называл Сероглазой Княгиней и в которую был влюблен до беспамятства. Точнее, я любил ее самозабвенно, я действительно любил ее больше себя самого, больше жизни - именно тогда я понял, что отдать жизнь за кого-то может быть легко и приятно, и совсем не страшно. Последнее время у нас что-то не ладилось. И это еще мягко сказано - по непонятной причине она меня возненавидела. Но я пытался как-то что-то наладить, безумно и наивно веря, что все решится. Мне вообще свойственная такая вера - уж не знаю, от кого я ее перенял... Итак, я постучался и вошел. Сероглазая Княгиня возлежала в царственной позе на кровати. Поразительно, но невзрачная, в общем-то, девушка, в бедном халатике, на нищей казенной кровати показалась мне Шамаханской царицей... На мое вежливое приветствие она подняла на меня холодный взгляд и промурлыкала: \"Вот что, молодой человек... Я тебя здесь вижу в последний раз.\" И, увидев, что я от неожиданности застыл на пороге соляным столбом, добавила: \"И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно\".

Я удалился в полном шоке. Я добыл кусочек хлеба в другом месте, принес его, встреченный радостными воплями соседей, но мысли мои блуждали очень далеко. До меня дошел весь ужас постигшей меня катастрофы - Я НАВСЕГДА ПОТЕРЯЛ ЕЕ! Потерял мою возлюбленную, свет в окошке, счастье моей жизни, радость мою. Мою Сероглазую Княгиню. Я потерял все. В том числе и себя...

Друзья, видя, что я сильно переживаю, утешали меня, советовали наплевать, говорили, что все забудется... Но нет. Лишь вернувшись из армии три года спустя, я понял, что тот день разделил мою жизнь на ДО и ПОСЛЕ: жизнь до встречи с Сероглазой Княгиней и жизнь после разлуки с ней. Жизнь в промежутке - месяца три или четыре - была просто вспышкой, как бы переходной зоной между ними.

Я жил какой-то странной, бессмысленной и пустой жизнью. Все вокруг казалось какой-то глупостью, особенно после армии - лабораторные и курсовые работы, из-за которых мы когда-то так нервничали, казались мне детской игрой, все было каким-то ненастоящим...

С девушками у меня клеилось плохо - при знакомстве я страшно нервничал, нес какую-то ерунду. Если дело доходило до первых свиданий, я не чувствовал поцелуев... Действительно, мне было без разницы - живую ли девушку целовать, мертвую ли, или просто куклу. У меня сложилось стойкое впечатление, что все, что говорят и пишут о сладости женского поцелуя - наглое вранье.

Несколько раз дело доходило и до более интимных отношений, но... всякий раз в самый ответственный в памяти возникал холодный взгляд серых глаз и звучал мурлыкающий голос: \"Вот что, молодой человек... Я тебя здесь вижу в последний раз. И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно.\"... И я лишался сил... В общем, у меня постепенно сложилось ощущение собственной неполноценности. Я стал избегать женщин.

ОСТРОВ НАСЛАЖДЕНИЙ

Я уже не помню, откуда и как пришла ко мне мысль, что я должен стать кастрированным рабом у ног горячей и развратной Госпожи, и униженным служением ей искупить свою чудовищную вину, какой бы она ни была. А потом, может быть, однажды мне посчастливится найти мою Сероглазую Княгиню и, валяясь у нее в ногах и целуя туфельки, вымолить прощение или хотя бы объяснение - в чем состоит мое преступление.

Фантазии о том, как меня кастрирует очаровательная нагая женщина, превращались в мучительное наваждение. Порой я почти физически ощущал холодную сталь на своей мошонке, слышал слабый скрип отсекаемой плоти. Почему-то эти фантазии были сладостны...

Не помню точно, когда я начал искать Госпожу, которая окажет мне такую великую милость. Но найти именно такую женщину оказалось не так-то просто: практически все женщины стремились меня унизить, причинить мне физическое страдание, некоторые из них даже всерьез рассматривали мою идею, но, когда доходило до дела, давали задний ход...

Я совсем уже было отчаялся. Конечно, я мог бы лишиться мужественности самостоятельно, но мне хотелось быть кастрированным именно нежными женскими ручками, а потом вручить моей Госпоже свои заспиртованные яички в качестве залога вечной любви и преданности.

Наконец, что интересно, в десятую годовщину нашей разлуки с Сероглазой Княгиней, Фортуна наконец-то мне улыбнулась: я нашел сайт какого-то \"Острова Наслаждений\".

Как можно было понять, это действительно какой-то остров, на котором организовано что-то вроде дорогущего курорта для экстремального секс-отдыха — абсолютно на любой вкус, вплоть до зоофилии.

На сайте нужно было заполнить очень подробную анкету — вплоть до детских заболеваний...

Также нужно было указать свои предпочтения и в свободной форме изложить свои фантазии. В соответствующих полях я указал \"Раб\", \"Импотент\", \"Мечтаю быть кастрированным ручками Госпожи\".

Потом воображение включилось, и я написал, что мечтаю быть проданным с аукциона, чтобы мои будущие Госпожи осматривали и ощупывали меня, трогали мой член и яички, изучая свои будущие трофеи, торговались из-за меня... Расписывая свои фантазии, я возбудился так, что почти почувствовал себя мужчиной...

Через некоторое время на мой почтовый ящик пришло электронное сообщение примерно следующего содержания:

\"Уважаемый Раб,

Ваша заявка рассмотрена, утверждена, и согласована.

Вам следует быть готовым отбыть на Остров Наслаждений в течение нескольких месяцев. Принимая во внимание характер Вашей заявки предупреждаем, что Вам придется провести на Острове не менее двух месяцев. В связи с этим, а также с тем, что Вы начнете новую жизнь, посвященную служению Госпоже, рекомендуем Вам уволиться с места Вашей нынешней работы.

Все расходы по Вашей доставке на Остров оплачивает компания, поскольку спрос на желающих подвергнуться кастрации рабов достаточно высок, но мужчины, готовые идти до конца, встречаются довольно редко. Вы можете рассматривать это как бонус за храбрость.

Остров - частное владение, не является территорией никакого государства, оформление визы не требуется. Доставка осуществляется чартерным рейсом. Конфиденциальность гарантируется.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. На Острове действуют свои законы, которым обязаны подчиняться все - Рабы и Свободные Господа.

Процедура Посвящения организована аналогично посвящению в монахи: обнаженный Раб на коленях подносит восседающей на троне обнаженной Госпоже нож, которым ей предстоит лишить его мужественности, и умоляет оказать ему эту милость. Госпожа трижды роняет нож, при этом Раб обязан трижды поднять его, и, поцеловав клинок, вернуть Госпоже и повторить просьбу. Не подняв клинок, Раб таким образом отказывается от Посвящения и обязан немедленно покинуть Остров. В таком случае он обязан возместить все расходы на свою перевозку, а также возместить Госпоже моральный ущерб в трехкратном размере от суммы понесенных ею затрат.

Процедура Посвящения проводится на следующий день в храме Замка боли. Эта процедура аналогична таинству брака и свяжет Раба и Госпожу на всю жизнь. Перед началом процедуры Жрица в последний раз спрашивает согласия Раба и Госпожи - это последняя возможность отказаться. При этом, если Госпожа почему-либо решается отказаться от Посвящения Раба, он штрафных санкций не несет и на свое усмотрение может быть продан другой Госпоже или покинуть Остров. После выражения обоюдного согласия Жрица объявляет пару Госпожой и Кастрированным Рабом, и раб возлегает на жертвенник. Ожидается, что в последний момент раб, устрашившись, начнет умолять Госпожу отменить Посвящение, пощадить его. Это необходимо для укрепления решимости Госпожи: чем жалобнее умоляет раб, тем тверже решимость Госпожи, которая также может дрогнуть.

Ночь перед Посвящением раб проводит в размышлениях о предстоящем ему Служении в уединенном каземате Замка, из которого ИМЕЕТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ БЕЖАТЬ. Если раб примет решение бежать, но будет пойман, он будет подвергнут публичной порке и сразу после этого ПРИНУДИТЕЛЬНО кастрирован на аппель-плаце замка. Если рабу удастся бежать с Острова Наслаждений, он выплачивает неустойку, вносится в Черный список и лишается права посещать Остров Наслаждений когда-либо в будущем.

Просим принять этот момент во внимание.

P.S. Некоторым дамам нравится, когда раб в последнюю ночь предпринимает попытку побега — возможность поймать и усмирить строптивца приятно льстит женскому самолюбию :-).

Просим не беспокоиться за последствия операции Посвящения: Госпожи в течение нескольких недель ежедневно практикуются на мелких животных, кроме того, она проводится под руководством Знахарок, имеющих высшее медицинское образование и надлежащую квалификацию, инструмент стерилен, в лазарете Замка Боли имеется все необходимое для реабилитации Рабов.

По мере выздоровления после Посвящения, Раб на аппель-плаце Замка боли публично преподносит Госпоже в качестве залога вечной преданности свои заспиртованные яички, помещенные в кулон, и приносит Клятву Верности (текст клятвы на пергаменте установленного образца будет затем храниться у в личном архиве Госпожи и в анналах Острова).

По желанию Госпожи ей будет также предоставлены фото- и видеоматериалы Посвящения и Клятвы.

Желаем приятного отдыха и незабываемых острых ощущений.\"

Невозможно описать мое возбуждение. Я даже испытал полноценную эрекцию, которой у меня не было с момента разрыва с Сероглазой Княгиней. Ночь я провел в фантазиях, а утром, укрепившись в своем решении, принялся за дела.

Как поется в песне, сборы были недолги. Загранпаспорт был оформлен довольно быстро, в тот же день я уволился с работы и отправил на электронный адрес сайта уведомление о готовности отправиться в путь.

Фирма сработала достаточно оперативно. Через несколько дней я получил приглашение прибыть в офис компании для получения последних инструкций и наставлений перед доставкой в аэропорт. Мне сообщили, что машина будет подана к подъезду.

Я связался с покупателем квартиры, в которой доживал последние дни, отдал ему утром ключи и отправился навстречу новой жизни.

В офисе милая дама средних лет выдала мне номерной браслет и чемодан пояснила, что это - мое удостоверение личности, а также код чемодана и ячейки, в которых будут храниться одежда, обувь и все мало-мальски ценное во время пребывания на Острове. Вообще, абсолютное большинство гостей одежду не носят - только маски (свободные и по желанию), сандалии и украшения (свободные женщины). Рабам полагаются только идентификационные браслеты и ошейники. На всякий случай предупредила, что еще не поздно передумать и взглянула на меня с какой-то грустью. В душе у меня шевельнулось теплое чувство, я вежливо поблагодарил ее и заверил, что не передумаю. Не рассказывать же ей всего...

- Ну что же, счастливого пути! - напутствовала она меня, - Следуйте инструкциям сопровождающих, ни о чем не беспокойтесь. Потом, если что, не жалуйтесь.

- Не буду, - счастливо заверил я ее, - Не беспокойтесь.

И, неожиданно для себя самого, поцеловал в щеку.

- Все вы так говорите... - почему-то вздохнула она.

Та же машина доставила меня в аэропорт.

Через полчаса сексапильная стюардесса подошла ко мне и сообщила, что готова проводить меня на борт.

В салоне я был один.

Когда самолет оторвался от земли, ко мне подошла та же стюардесса. Только она успела за время взлета переодеться (или раздеться?) и теперь в открытом французском купальнике выглядела просто сногсшибательно.

- Пожалуйста, сложите все ваши вещи в номерной кейс, - прощебетала она, - в день отбытия с Острова Наслаждений вы получите все в полной сохранности.

Что ж, настала пора...

Я разделся, сложил все в кейс и защелкнул замки. Стюардесаа поблагодарила меня обворожительной улыбкой и книксеном, подхватила кейс и упорхнула.

Вернулась она с подносом, на котором стоял стакан минералки.

— Вы сильно взволнованы, - прощебетала она, - пожалуйста, выпейте, это успокоительное. Когда вам захочется спать, позовите меня.

И упорхнула. Успокоительное было весьма кстати - меня всего колотило. Я залпом осушил воду, зубы стучали о край стакана... Потом стал глядеть в иллюминатор. Ничего интересного. Я снова принялся фантазировать о том, как все будет. Незаметно фантазии стали ярче, салон самолета куда-то исчез. Я смутно помню еще, как на моих запястьях защелкнулись, кажется наручники, потом чьи-то ласковые руки помогли мне подняться, уложили в какую-то темную и мягкую постель, и наступила темнота. Я вырубился.

Проснулся я в полной темноте, и никак не мог сообразить, где я, кто я, когда я? Судя по ощущениям, я лежал в позе зародыша в чем-то мягком, вроде кокона. Руки были скованы, видимо, наручниками. Куда меня везут? Что вообще происходит?

Неожиданно на меня хлынул свет. Оказалось, что лежу я в каком-то контейнере, обитом мягким материалом. Ко мне склонилась стюардесса.

— Вы проснулись? Очень хорошо. - сказала она. — Пожалуйста, не волнуйтесь. Рабы вашего статуса доставляются прямо на аукцион в таких контейнерах. Сейчас мы заходим на посадку, я снова вас закрою. Ни о чем не беспокойтесь, контейнер выгрузят опытные грузчики, вам ничего не грозит. Главное, чтобы вы не спали, когда вас оттуда достанут. До свидания, счастливого пути!

Крышка снова закрылась, я снова остался в темноте.

Самолет приземлился, меня куда-то несли, катили, везли... Наконец извлекли из сундука. Симпатичная женщина в костюме амазонки, состоявшем из маски и портупеи с метательными ножами сковала мне руки за спиной, надела ошейник с поводком и по какому-то коридору вывела на подиум.

Нас было двое: я и американец моих лет, красавец атлетического сложения, ростом под два метра. Настоящий герой галактики. Я рядом с ним выглядел замухрышкой. Я глянул в зал и ощутил легкое покалывание внизу живота - перед нами в креслах восседали в небрежных позах десятка полтора женщин, костюмы которых состояли в основном из изящных масок и украшений. Преобладали толстые до безобразия, с отвисшими дойками (грудью это назвать при всем желании было уже нельзя). Были и тощие, как грабли. Боже, неужели мне придется служить одной из них!... Мне особенно понравилась одна - высокая, примерно одного со мной роста, одних лет... Волосы - темные, слегка вьющиеся, лицо скрыто полумаской - не разглядеть. Но кожа чистая, грудь хорошей формы, идеальной формы, словно циркулем очерченные, соски... Я мысленно взмолился: \"Госпожа, купите меня!\"

Амазонка объявила:

- Милые дамы! К сожалению, сегодня отважные мужчины, желающие стать евнухами прекрасных дам, стали редкостью. Перед вами - всего два экземпляра.

Первый - простой парень Америки.

- Как тебя зовут? - обратилась она к парню

- Билл, госпожа.

- Что ж, неплохо. Дамы, посмотрите на него! Билл - Герой Галактики! Лот № 1! Посмотрите, пощупайте его! Какие у него восхитительные органы! Они будут великолепным трофеем для его Госпожи.

- Лот №2, - продолжала она, подойдя ко мне, - парень из загадочной России... Да, ему до Билла далеко...

- Ну, а как зовут тебя? - поинтересовалась она, - наверное, Иваном?

- Джон Доу, Госпожа.

- Вау! Это почему?

- Я отрекся от своего имени, прекрасная Госпожа, буду отзываться на то имя, которое моя новая Госпожа мне присвоит.

- Интересно... Дамы, посмотрите на этот экземпляр...

В основном бабы рассматривали Билла, трогали его органы, заставляли напрягать мускулы...

Темноволосая женщина подошла ко мне и внимательно меня рассматривала минуты две или три.

- Эй, - негромко сказала она вдруг по-русски, - хочешь, я тебя куплю?

- Буду счастлив, прекрасная Госпожа...

Она потрогала мои яички. Я слегка возбудился.

- Неплохо... С удовольствием их отрежу, - пообещала она.

Начался торг. За Билла бабы торговались яростно - дело едва не дошло до драки. Лот №1 ушел по цене 10000 дублонов. Он достался высокой грузной седой американке в маске Летучей мыши. Она взяла поводок своего нового раба и удалилась, ведя свою добычу и с торжеством поглядывая на конкуренток. Половина баб поднялась и направилась к выходу.

- Милые дамы, - объявила амазонка, - наш торг продолжается. Лот № 2. Русский, Джон Доу, импотент, мечтающий быть кастрированным ручками Госпожи.

- Эй, - обратилась она ко мне, - зачем все усложнять? Лечиться не пробовал?

- Пробовал, Госпожа. Не помогло. Мечтаю о кастрации как о благодеянии - надеюсь, она избавит меня от мучений.

- Ну, что же... Итак, лот №2. Кто из прекрасных дам окажет благодеяние нашему русскому Джону? Ему далеко до Билла. Его цена - 500 дублонов. Кто осчастливит нашего Джона за 500 дублонов? Кто сказал 600? Значит, мне послышалось... Леди Ашторет, вы сказали 700? Милые дамы, кто больше? Никто? Итак, 700 дублонов - раз, 700 дублонов - два... Прекрасные дамы, кто больше? Посмотрите, его яички тоже будут хорошо смотреться в спирте... 700 дублонов - три! Продано! Леди Ашторет, поздравляю Вас с покупкой! Рекомендую отдать Вашего Джона в нашу школу рабов - он новенький, не знает наших правил, так что за три недели его там обтешут, а потом вы его облагодетельствуете.

Леди Ашторет - та самая! - с достоинством древней богини подошла ко мне, отсчитала ведущей деньги из кошелька, висевшего на поясе, 700 дублонов и направилась к выходу. Я покорно следовал за ней. Выйдя на улицу, она приказала мне лечь на землю и взялась за арапник.

- Это - ритуальная порка. - пояснила она. - Ты должен признать себя моим рабом. Пока этого хватит.

Арапник свистнув, опустился мне на спину.

- Госпожа, я Ваш раб! - завопил я.

- Неубедительно... - протянула она.

Вжик! - арапник ожег мне задницу.

- О, госпожа, леди Ашторет! Я Ваш покорный раб!

Так продолжалось несколько минут. Наконец, когда я почти сорвал голос и плакал уже по-настоящему, Госпожа решила, что с меня хватит. Тогда она позволила мне поцеловать ей туфельку и отвела в школу рабов.

***

Почему-то обстановка на Острове меня очень возбуждала. Я никогда не испытывал такого раньше.

Госпожа, заметив мое возбуждение, поинтересовалась:

- Ты, по-моему, что-то врешь, раб. Твое орудие готово к бою... Какой же ты импотент? Ты меня обманул?

- Госпожа, я был уверен в своей несостоятельности. С женщинами ничего не получалось... А здесь... все так... волнующе... И - Вы так прекрасны... А еще, может быть, перспектива предстоящего Посвящения...

- Ну что ж... Может быть... Импотенция - штука сложная. Говорят, ее можно вылечить за пять минут, а можно - не вылечить всю жизнь... Это даже хорошо, что ты нормальный - такого тебя интереснее будет кастрировать... Ладно, иди ко мне...

И вдруг поцеловала. Ничего подобного я раньше не испытывал - закружилась голова, в груди разлилось тепло, словно от бокала марочного коньяку... Значит, книги не врали? Дело во мне?..

В тот вечер Госпожа осчастливила меня потрясающим сексом, а потом, уже провожая в школу рабов, сказала:

- Раб, я оказываю тебе милость: ты можешь выбрать, каким образом ты будешь кастрирован - вырезать тебе только яйца и оставить мошонку, или убрать все?

- Госпожа, пустая мошонка выглядит жалко и омерзительно - я видел фото. Это зрелище недостойно Ваших прекрасных глаз. Пусть будет гладко. Только умоляю - сохраните член, из чисто гигиенических соображений. Если Вы отсечете и его, я не смогу нормально мочиться, от меня будет вонять...

- Ну хорошо. - глаза Госпожи лукаво сверкнули, - его мы оставим, обещаю. Может быть, и он на что-то сгодится.

***

Наконец настал день Решения. Мне выдали поднос с ритуальным клинком и поставили перед дверью на аппель-плац. Сказать, что я нервничал, значит не сказать ничего. Сознание того, что завтра к вечеру все свершится, туманило мозг. Яички от возбуждения втянулись куда-то вглубь тела. Меня бросало то в жар, то в холод...

Помню только, как я в третий раз поднял клинок, поцеловал его, и, протянув Госпоже, повторил: \"Госпожа! Я, жалкое ничтожество, умоляю Вас о чести принять меня в число Ваших рабов и о счастье лишить меня мужественности сим лезвием.\"

На этот раз Госпожа приняла клинок, и, также поцеловав его, отложила на поднос.

- Ну что же, раб, - сказала она, - ты был достаточно убедителен. Радуйся, твоя просьба уважена! Завтра в это же время состоится твое Посвящение на жертвеннике в Храме Кибелы. Сегодняшний день и всю ночь я предписываю тебе провести в посте и бдении в отведенном для этого каземате, размышляя о предстоящем тебе Служении. И не вздумай бежать! Хотя... - протянула она, лукаво стрельнув в меня глазами, - я буду разочарована, если ты этого не сделаешь. Мне было бы приятно укротить строптивого раба, а не половую тряпку... ей ты и так еще успеешь стать... Теперь ступай! Доблестные Амазонки тебя проводят.

И я принял решение. Трудно придумать для мужчины наказание ужаснее кастрации. Боль, позор, унижение, невозможность иметь детей, практически неизбежное превращение в жирное женоподобное существо с писклявым голосом, мужское бессилие... Такая перспектива многих заставляет предпочесть смерть. Но я уже пытался убить себя - и не смог. Это оказалось не в моих силах.

Тогда я выбрал позор. И должен испить эту чашу до дна. Причем определить ее меру - вполне в моей власти. Что может быть унизительнее кастрации? Только кастрация публичная - когда все обитатели Замка Боли, а может быть, и всего Острова Наслаждений станут свидетелями моего мужского позора.

Что ж, да будет так! Я предприму попытку побега и дам себя схватить, но при поимке буду отчаянно сопротивляться. По крайней мере, я доставлю дополнительное наслаждение моей прекрасной Госпоже. В любом случае, это будет хотя бы частичным искуплением моей неведомой, но, несомненно, ужасной вины перед Сероглазой Княгиней... Да и что мне терять? С женщинами у меня ничего до сих пор не получалось, так что и насчет детей можно не беспокоиться. Ожирение? Миллионы мужиков превращаются в куски сала годам к сорока... Единственная проблема - писклявый голос, который может меня выдать, но до этого надо еще дожить...

Так я размышлял по дороге в каземат, куда меня вели арбалетчицы. Толстая тюремщица открыла дверь, и меня довольно грубо втолкнули внутрь. Обстановка камеры-одиночки была предельно аскетичной: стены из дикого камня (как, впрочем, и весь замок), голый узкий лежак (такие в армии называются \"вертолетами\"). Унитаз. Все.

С другой стороны, если в этой камере рабы проводили сутки в бдении и посте перед Посвящением, на кой черт им стол? Ведь ни воды, ни пищи не полагается. Наоборот, раб обязан максимально облегчиться перед весьма болезненной процедурой: не дай бог, обделается от боли или со страху... всю романтику поломает.

Давая выход охватившему меня возбуждению, я принялся наматывать круги по камере, попутно внимательно осматривая стены. Как же, черт возьми, отсюда бежать? Ведь возможность побега есть, есть — об этом предупреждали, официально, можно сказать. Значит, это элемент игры. Возможно, дамам даже обещают, что раб попытается бежать...

Так, будем рассуждать логически. Окно? Высоко, забрано решеткой - на вид стальной, прочной и очень внушительной. Дверь? Щас! Какая же это тогда игра? Если через дверь, то нужно подкупить охрану, а денег рабам не полагается... Не будет же Госпожа подкупать охранниц, это нелогично.

Значит, остается подземный ход. Поищем.

Унитаз отпал сразу - это был обычный унитаз, правда, вытесанный из камня, видимо, на заказ. К полу он был приделан прочно, да и вес - я убедился лично - с полтонны. Если нет никакого механизма, то какая силища нужна, чтобы его свернуть? Если раб, наделенный ТАКОЙ силой решит бежать, то его остановить сможет только армейский спецназ. Такого я тут что-то не заметил, но, как учил меня опыт, если вы чего-то не видите, это еще не означает, что этого чего-то нет...

Я еще раз осмотрел стену. Здесь должен, обязан быть подземный ход! Меня против воли охватил азарт: во-первых, решить сложную задачу всегда интересно, а задачка - сбежать абсолютно голым из тюрьмы, имея ноль информации, а из оружия - опознавательный браслет, - не из легких.

Кроме того, мои инстинкты взбунтовались против предстоящего. Если мой разум говорил, что все правильно, я сам выбрал это искупление, должен испить до дна всю чашу позора и унижений, то инстинкты властно предписывали мне бежать, спасать свое мужское естество от ужасной участи, найти женщину и продолжить свой род... Но я старательно гасил эти импульсы — ведь сколько раз пытался, все без толку...

Подземный ход мог быть либо в полу, либо в одной из стен. Вероятнее всего - под окном, потому что другие стены отделяли мой каземат либо от других, либо от коридора.

После нескольких часов поисков, перемежавшихся размышлениями на наиболее пригодном для этого предмете обстановки, мне наконец повезло - прямо под окном я обнаружил в кладке щель в форме правильного прямоугольника, достаточно узкую, чтобы ее нужно было поискать, и достаточно широкую, чтобы всё-таки заметить.

Я уселся по-восточному на теплый пол возле стены и прнялся ее изучать еще более внимательно. Так, несколько камней явно выступают из кладки.

Они имели форму треугольников и были направлены остриями друг к другу. Ну что ж, будем на них нажимать. Скорее всего - слева направо и сверх у вниз, возможны варианты. Но нужно дождаться ночи - кто же бежит днем? Правда, и здесь скорее всего кроется подвох. Допустим, я отсюда выберусь. НО ЭТОГО ОТ МЕНЯ ЖДУТ, ЭТО ЭЛЕМЕНТ ШОУ! Значит, будут ждать снаружи или дадут отойти подальше и начнут ловить. Они готовы и знают, куда я пойду. Шансов у меня нет. Ну, а если мне удастся их перехитрить? Доберусь до берега, брошусь в воду... От браслета, естественно, придется избавиться. А дальше как? Если я не погибну и меня кто-нибудь подберет? Абсолютно голый, без документов... Ладно, придумаем что-нибудь.

На месте не сиделось. Я принялся снова бродить по камере, время от времени присаживаясь на каменный престол - в ожидании трудной ночи началось что-то вроде \"медвежьей болезни\".

День клонился к вечеру. Я решил поспать: денек завтра по любому будет тяжким - либо барахтаться в море, либо... проходить Посвящение. Причем не факт, что дадут анестезию. Какой-то минимум дадут, чтоб не подох... Зачем им трупы... Но, по идее, чем громче умоляет и орет раб, тем зрелищнее, интереснее... Денег больше можно содрать, потом еще шоу-программы организовывать. А из покойника много не выжмешь. Теперь понятно, почему таких камикадзе сюда везут бесплатно - на их мужском позоре, вызванном их глупостью или болезнью, можно сделать реальные деньги. Это придумали люди как минимум очень неглупые. А может быть, и очень опасные. Так что удрать мне, скорее всего, не дадут: ни хрена себе — кошелек удрал! Ну что ж, во имя серых глаз — игра сделана, ставок больше нет!

Я растянулся на \"вертолете\" и заставил себя заснуть. Кто знает, что будет завтра?

Проснулся я глубокой ночью. Треугольники неярко светились в темноте, показывая особо тупым дорогу к спасению... Ну что ж... Если не бежать - завтра меня ждет Жертвенник, своеобразный, чудовищный обряд венчания... Но хотя бы тихо, без лишних свидетелей. Если бежать - то, скорее всего, порка, а потом - сразу же - кастрация при всем честном народе. Но, если я прав, и Сероглазая Княгиня милосердно умалчивает о чем-то реально гнусном, то с такими, как я, именно так поступать и подобает. Что ж, Искупление никогда простым не бывает.

Я встал, подошел к стене, поочередно нажал на треугольники. Сердце бешено колотилось. На удивление дверь открылась после нажатия на последний треугольник. Передо мной открылся отделанный диким камнем проход. Отдельные глыбы светились в темноте, образуя дорожку. И я двинулся в путь. Сначала осторожно, потом все быстрее, быстрее, и, наконец, пустился бегом.

Ход тянулся не очень далеко - примерно минут через двадцать я выбрался из него и очутился среди кустов, в каком-то парке. Передо мной лежала тропинка. Ну что ж, дальше!

Краем глаза я заметил какое-то движение. Зверек? Где-то раздался топот ног, азартные выкрики. Меня, похоже, охватывали с двух сторон. В голову пришла отчаянная мысль - спрятаться обратно в ход, переждать день, потом выбираться... нет, они обшарят весь остров... Я свернул на темную, почти незаметную боковую тропку, как вдруг.

- Далеко собрался, мой сладкий? - пропел голос Госпожи. - А ну стоять!

Я поднял руки. Подлетели остальные охотницы. Они были возбуждены и радостны. Меня повалили на землю и быстро привязали к штуковине вроде андреевского креста или буквы \"Х\". Началась вакханалия - по обычаю, раб обязан возместить причиненное беспокойство ласками...

Напоследок мне были оказаны немалые милости - понимая, что в последний раз занимаюсь сексом как полноценный мужчина, я был страстным и нежным. Наконец, меня оставили в покое и с торжеством, пузом кверху, поволокли в замок, на аппель-плац. Там крест установили в какую-то опору, которая позволяла свободно вращать его в любом направлении. Охотницы ушли, оставив меня одного.

Утром начала собираться толпа. Удивительно, как быстро собрался народ! Когда все уже было забито так, что яблоку упасть было некуда, на середину плаца вышла амазонка и громко огласила мое преступление.

- Жители Острова Наслаждений! - закончила она свою речь, - вы знаете обычай. Этот раб сейчас будет у вас на глазах будет выпорот и в немедленно за этим кастрирован своей Госпожой. Если бы он не пытался бежать, ему был бы задан ритуальный вопрос и предоставлена последняя возможность отказаться, но теперь - он сам принял свою судьбу.

Послышались шаги - это в сопровождении шаманок приближалась Госпожа. В руке она несла плеть. Началась экзекуция, сопровождавшаяся потоком оскорблений. Я униженно молил о пощаде. Когда положенные мне двадцать пять ударов были отсчитаны, шаманки тщательно протерли меня дезинфицирующими салфетками, перевернули крест и закрепили таким образом, что я оказался зафиксирован в наклонном положении, головой вниз, с яйцами на уровне ручек Госпожи.

Меня охватил дикий ужас. То, к чему я давно стремился, свершится - сейчас, через несколько минут. Я искуплю свою ужасную вину... но стану кастратом, бесплодным мерином, куском сала...

- Страшно? - видя мой ужас и явно глумясь, спросила Госпожа, - может быть, отпустить тебя? Поедешь домой... никто тебе ничего не скажет...

Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы это было именно так...

- Да, Госпожа, умоляю... Сжальтесь! Пощадите!

- Тихо просишь, раб. Нас не слышат. Проси громче!

- ПОЩАДИТЕ! УМОЛЯЮ!!! ОТПУСТИТЕ!!!

- Хорошо просишь! Проси еще, может быть, я передумаю...

- ГОСПОЖА, УМОЛЯЮ! Я КРЕТИН, Я ИДИОТ, СЛИЗНЯК, Я НЕ ЗНАЛ, ЧЕГО ХОТЕЛ! УМОЛЯЮ! ВСЁ, ЧТО УГОДНО...

- Ты меня почти разжалобил. Я сейчас заплачу... Еще!

- ОСТАВЬТЕ МЕНЯ МУЖЧИНОЙ! НЕ ХОЧУ БЫТЬ КАСТРАТОМ! НЕ ХОЧУ БЫТЬ КУСКОМ САЛА!!! НЕ ХОЧУ! НЕ ХОЧУ!! НЕ ХОЧУ!!! ААА!!!!

- Так ты не хочешь мне служить?! - наигранно возмутилась Госпожа.

- ХОЧУ, НО НЕ ЕВНУХОМ! УМОЛЯЮ, ГОСПОЖА, СЖАЛЬТЕСЬ!!!

Так продолжалось несколько минут. Я знал, что это элемент игры, что таким образом я укрепляю решимость Госпожи, но остановиться уже не мог.

Публика взревела. Я различил крики мужчин: \"Кастрируйте его!\", \"Слабак!\", \"Тряпка!\", \"Трус!\", \" Не позорься! Заткнись!\", \"Забери его яйца - он их недостоин!\"

\"Посмотреть бы на вас на моем месте\" - мелькнула злая мысль. Но они на своем месте, а я на своем. Как не без иронии было написано на воротах фашистского концлагеря Бухенвальд, \"Jedem das Seine\" - \"Каждому свое\".

Наконец Госпожа решила положить этому конец и заткнула мне рот кляпом, так что я мот только жалобно мычать.

- Не-е-е-ет, мой сладкий, - пропела она, глумливо качая красивой головой, и ее глаза горели огнем адского вожделения, - ты доставил мне истинное наслаждение этими мольбами. Теперь я доведу свое дело до конца. Ты будешь кастрирован - здесь и сейчас же!

И взялась за инструменты.

До меня доносились советы шаманок: \"Стимулируйте простату...\",\"Пусть возбудится посильнее...\", \"Перетяните в двух местах... Так удобнее ляжет в кулон\".

Госпожа простимулировала меня так, что я не только возбудился - мой член выбросил прощальную струю спермы такой длины, что она долетела до моих губ. Я лизнул каплю своего семени - в последний раз. Из глаз покатились слезы.

Тем временем Госпожа уже разрезала верхние ткани - я вынужден был наблюдать снизу вверх - и извлекла семенные канатики. Слегка коснулась одного лезвием - и я кончил еще раз. И еще.

Госпожа громко попросила:

- Соберите этот сок во флакон, пожалуйста. Я хочу забрать запах раба с собой.

Шаманка исполнила ее просьбу. Одновременно меня пронзила жгучая боль. И еще раз. В глазах потемнело. Смутно я видел, как Госпожа жонглерским жестом подбросила свой трофей вверх, под одобрительный рев толпы. Потом она вместе с шаманкой быстро и умело обработала и зашила рану.

Откуда-то в памяти всплыла фраза: \"Вот и сбылися мечты идиота\". Она не покидала меня всю дорогу до лазарета. Она навязчиво крутилась в мозгу, пока меня обтирали влажными салфетками, укладывали на кровать, зачем-то фиксировали руки и ноги (позже Госпожа милостиво объяснила, что это делается для того, чтобы раб, ворочаясь во сне, не потревожил рану), вводили успокоительное. Потом, уже сквозь дрему, пришла другая: \"Вот и все. Я стал кастратом. Новая жизнь началась\". И наступил провал.

В тяжелом наркотическом сне мне мерещилось, что я, голый и только что выпоротый, распят на аппель-плаце в ожидании Посвящения, только вместо Госпожи надо мной склоняется лицо Сероглазой Княгини, и ее мурлыкающий голос произносит: \"Ты будешь кастрирован — здесь и сейчас же. И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно.\"

Проснувшись, я обнаружил себя распятым на кровати и укрытым простыней. Промежность горела. Я никак не мог понять — есть там что-нибудь или нет.

Дверь открылась, вошли шаманка и Госпожа.

- Госпожа, благоволите подойти и откинуть простыню, чтобы полюбоваться на свою работу. Поприветствуйте Вашего раба в первое утро его новой жизни, - услышал я голос шаманки.

Госпожа подошла, нагнулась ко мне и ласково сказала:

- Приветствую тебя, раб! Поздравляю, твои мечты сбылись, ты начал новую жизнь. Жизнь моего раба. Моего евнуха.

Потом, выпрямившись, резким движением откинула простыню. Я чуть не сгорел со стыда, лежа перед ней - голый, распятый, абсолютно беспомощный, с выставленной на всеобщее обозрение пустой промежностью.

Госпожа наслаждалась зрелищем моего увечья и унижения.

- Вы великолепно справились, мадам, - услышал я восторженный голос шаманки, - шов наложен как будто рукой высококлассного хирурга! Сестры говорили мне - операцию вы также выполнили на отлично. У вас определенные способности к медицине!

- Благодарю, - вежливо отозвалась Госпожа и снова обернулась ко мне, -дайте зеркало, пожалуйста.

Поставив его между моих широко раздвинутых ног, она подняла мою голову и приказала:

- Полюбуйся! Нравится?

Мне представилось жалкое зрелище - пустая промежность, дугообразный шов на месте мошонки, сиротливо болтающийся член...

- Жалкое зрелище, Госпожа...

- Я тоже так думаю. Смотри, служи мне верно, а то выгоню в таком виде на улицу и возьму себе другого раба - красивее и покладистее тебя. Шучу... - ласково похлопала она меня по щеке, видя мой неподдельный ужас. - Принесешь мне клятву и будешь моим - ТОЛЬКО МОИМ - навсегда. Теперь отдыхай - у тебя был трудный день, и тебе нужно еще дня два отоспаться. Потом я снова навещу тебя и выведу погулять. Спать! Пусть тебе приснится твоя преданная служба Госпоже...

Она ушла. Шаманка сделала мне укол и оставила одного. Я смотрел на стену, в груди нарастало жжение, словно там горел напалм или укусила огромная оса, и яд разъедал все внутри. Огонь поднимался выше, выше, выше... к глазам... мир расплылся, слезы хлынули на подушку. Незаметно снотворное подействовало, и я заснул.

На следующий день все повторилось. Человек такая скотина, что ко всему привыкает... Когда Госпожа резким эффектным движением откинула простыню, я уже не так сгорал со стыда. В этом было что-то... элемент все той же жестокой игры. Госпожа поцеловала меня в лобик и пожелала доброго утра. Я также пожелал ей доброго утра, всех благ и наслаждений.

- Жить будешь, раб, - одобрительно сказала Госпожа. - Рана хорошо заживает. Завтра выведу тебя гулять. Помни, через две недели ты должен принести мне Клятву Верности.

- Буду счастлив Госпожа!

- Ты голоден?

- Благодарю Вас за заботу, Госпожа, но пока нет.

- Хорошо. Пока поспи, а когда проснешься, тебя покормят.

На третий день меня покормили с ложки какой-то кашкой, потом вошла Госпожа.

Я почувствовал, что почти жду, когда же она сдернет простыню. Как она была прекрасна! В голову пришла какая-то глупая идея.

- Госпожа, вы хотели бы взглянуть, на что будет похож Ваш раб через несколько лет?

- Ну... покажи.

Я старательно надул пузо и почтительно попросил сдернуть простыню. Госпожа фыркнула.

- А ты забавный. Посвящение тебя не сломило. Ты будешь хорошим рабом. Думаю, завтра мы с тобой сделаем несколько шагов по коридору.

Госпожа приходила сначала каждое утро, потом и по нескольку раз в день, каждый раз срывая простыню. Постепенно мне стало это нравиться и начало возбуждать.

Видя это, Госпожа с деланой строгостью мне выговаривала:

- Ах ты, похабная скотина! Рано тебе еще, потерпи! Когда Я сочту нужным, тогда мы им и воспользуемся.

- Слушай, - предложила она мне как-то раз, то ли в шутку, то всерьез, - а, может, девочку из тебя сделать? Отрежем его тебе, будешь на меня глядеть, тихо слюни пускать.

- Я весь в вашем распоряжении, Госпожа, но в женском обличии я буду омерзителен. Думаю, и Вам, Повелительница, интереснее иметь при Вашей особе евнуха, а не не-пойми-чего.

- Нахал! - возмутилась Госпожа и отвесила мне пощечину. - Ты должен был прийти в восторг от этой мысли! Хотя... мне она самой как-то не очень... Ладно, можешь меня поласкать. Шаманки тебя хвалят - говорят, ты справляешься. Ну-ка, покажи своей Госпоже, на что ты способен... кастрат!

Так шло время. Моя рана заживала, я начал ходить, и Госпожа начала проявлять ко мне больший интерес - как женщина. Еще ее интересовало, каким образом я хочу присягнуть ей - в храме Кибелы или прилюдно? Я выразил пожелание присягнуть прилюдно.

- Справишься? - с сомнением спросила Госпожа. - Ведь это трудно. Все будут смотреть на тебя.

- Справлюсь, Госпожа, — ответил я, - Обязан, если это Вам понравится.

- Я буду очень рада, - серьезно ответила Госпожа.

Наконец наступил день Принесения Присяги. Накануне мне заново обрили голову и на всякий случай произвели повторную депиляцию всего тела: кастрату не положено иметь растительности на теле - его кожа должна радовать взор Госпожи гладкостью и чистотой.

Утром шаманка выдала мне серебряный поднос, на котором мне предстояло преподнести Госпоже кулон с моими яичками. Я умылся, тщательно привел себя в порядок, положил кулон на поднос и принялся ждать. Наконец дверь палаты открылась, и Амазонка в маске кивком приказала мне выходить. До двери я дошел вполне твердым шагом, но, когда Амазонка распахнула ее, открывшееся мне зрелище заставило меня на секунду окаменеть: амфитеатр, центром которого служил аппель-плац, был весь заполнен народом. В центе арены на памятном мне возвышении теперь восседала на троне моя Госпожа. Украшения, маска, легкие босоножки - словом, все было подобрано со вкусом. Она выглядела настоящей финикийской богиней Ашторет, ожидающей полагающуюся ей жертву.

Стояла тишина. Все взоры были прикованы к нам - вернее, все-таки, ко мне. Я физически ощущал сотни взглядов, хищно изучающих мою пустую промежность, поднос и лежащий на нем кулон с тем, что еще недавно делало меня нормальным мужчиной... Всем было интересно, как я сыграю свою роль. Оказывается, быть кастрированным публично и выйти после этого голым на всеобщее обозрение — две больших разницы... и одна маленькая. И я понял, что никакие успокоительные и стимуляторы тут не помогут... Пришлось проиграть в памяти фразу \"И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно...\". Это сработало - точнее, подействовало как удар хлыста... Я медленно и торжественно двинулся по аппель-плацу, воображая себя не ничтожным рабом, идущим умолять Госпожу о милости, а космическим адмиралом, Дартом Вейдером, несущим своей Королеве главные сокровища завоеванных галактик. Я настолько ушел в себя, что ничего вокруг не слышал и не видел ничего, кроме подноса с кулоном, дорожки, по которой мне предстоит пройти, и цели путешествия - обворожительной нагой женщины на престоле. Моей Госпожи. Моей Повелительницы. Дойдя до проведенной красной черты, я упал на колени, и, следуя правилам, прополз оставшееся до престола расстояние на коленях. На коленях же я поднялся к подножию престола.

- Чего ты хочешь, Раб? - по этикету Госпоже полагалось заговорить первой.

- Моя несравненная Госпожа, - заговорил я, невероятным усилием воли совладав с собой, - вы осчастливили меня, лишив мужественности и посвятив в число Ваших рабов. Позвольте же преподнести Вам этот кулон в залог моей вечной преданности Вам и принести Присягу.

Я с поклоном протянул поднос Госпоже.

Она милостиво приняла кулон, поцеловала его и повесила на шею так, что он идеально улегся в ложбинку между ее восхитительных грудей - словно всегда там был.

- Раб, я принимаю твой залог преданности, и рада буду услышать твою Присягу на верность мне. Говори громко и четко - я желаю, чтобы собравшиеся здесь добрые люди, рабы и свободные, слышали ее тоже.

Нам с Биллом вдалбливали наизусть стандартный текст присяги. Как вариант, раб, онемевший от волнения, мог просто ответить на стандартные вопросы Госпожи, клянется ли он повиноваться ей, служить только ей и так далее словом \"Клянусь\" - или даже просто кивнуть. Но в этот момент мне захотелось придать дополнительную торжественность моменту, и я - в качестве сюрприза - произнес присягу собственного сочинения:

- Я, раб номер MN-2653335-1968-MG, принявший Посвящение из нежных ручек моей несравненной Госпожи, леди Ашторет, в День Тора 26 мая 19***года, сим присягаю и торжественно клянусь перед лицом вечности и престолами всех богов, что отныне и до конца моей жизни буду преданно и верно служить моей Божественной Госпоже Леди Ашторет, что отныне мое тело, все мои мысли и чувства будут направлены на доставление наслаждений моей Госпоже Леди Ашторет, а также, что всеми моими силами я буду служить ее счатью и радости. В свидетели моей клятвы призываю всех собравшихся здесь добрых людей, рабов и свободных, Благородных Дам и Сиятельных Господ, все четыре Стихии - Огонь, Воздух, Землю и Воду, Солнце и Луну, все звезды Вселенной. Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то да покарают меня боги и Судьба в этой жизни и за ее пределами. Да помогут мне Боги достойно исполнить мою присягу и укрепят меня в моем Служении. Аминь.

Кажется, народу понравилось - на трибунах раздался ропот одобрения.

- Я принимаю твою клятву, Раб, - серьезно сказала Госпожа, - отныне ты принадлежишь мне душой и телом.

Затем она отвесила мне две увесистых пощечины, повторяя:

- Не забывай, что ты - раб!

- Не забывай, что я - Госпожа!

- Клянусь повиноваться моей Госпоже! - воскликнул я.

- Разрешаю тебе выразить свою благодарность - откинулась она на престоле.

По этикету мне полагалось облобызать ее ножки. Что я и сделал, коснувшись языком впадинок между первыми и вторыми пальцами стоп. Но, когда я уже закончил обряд лобызания стоп и хотел подняться на колени, я услышал негромкий приказ Госпожи, отданный по-русски:

- Выше...

Я начал поочередно целовать ее ножки, следуя тихим приказам \"- Выше... Выше... Выше...\" Наконец мои губы оказались прямо возле розы любви моей Госпожи.

- Ты хорошо исполняешь свою присягу, - еле слышно прошептала Госпожа, - доставь же мне высшее наслаждение...

Я осторожно приблизил свои губы к ее цветку, осторожно дуя на него, затем развел языком лепестки, покрытые коротко стрижеными черными волосками, блестящими, как соболиный мех, и заработал языком, как учили нас в школе рабов.

Госпожа задвигала бедрами, ее дыхание участилось, с губ срывались легкие стоны. Не знаю, мир для меня перестал существовать, или и вправду на трибунах воцарилась гробовая тишина?

Для меня не было в тот момент ничего важнее, чем доставить наслаждение моей Госпоже... Я усердно работал языком, медленно наращивая темп, иногда посасывая клитор, слегка прищипывая его зубами.

Тело Госпожи напряглось, бедра задвигались навстречу мне, ее ногти впились мне в уши, плотнее притягивая голову к ее лону. Я удвоил старания. Наконец наступила кульминация - Госпожа издала какой-то звериный вой, задергалась, изливаясь мне на лицо и в рот...

Зрители взорвались овацией и аплодисментами.

Когда мы спустились с возвышения, нас обступили со всех сторон, благодаря Госпожу за великолепное зрелище, поздравляя, желая счастья и наслаждений.

Наконец толпа схлынула, и мы отправились в апартаменты Госпожи, где нас ждал \"свадебный завтрак\". За ним я прислуживал моей Госпоже, иногда получая от нее подачки, которые принимал с благодарностью, как пес.

- А теперь мы отправляемся на прогулку, - объявила Госпожа, когда завтрак был закончен. - На улице очень жарко, повяжи на голову что-нибудь. Надо мной ты понесешь зонтик от солнца. Собирайся.

Я быстро повязал голову простыней на манер восточного тюрбана, чтобы защитить голову и плечи, взял зонтик от солнца. Госпожа в это время прихорашивалась перед зеркалом. Времени у нее это заняло немного. Закончив, она направилась к двери, кивком приказав мне следовать за собой.

Я хотел было последовать за ней, но вдруг понял, что ноги приросли к полу. Я не мог сделать ни шагу.

- Ну, что еще? - нетерпеливо спросила Госпожа, - я долго ждать буду?

Я попытался ответить, но понял, что язык прилип к небу. Меня парализовало. Во рту пересохло.

- Ты что, язык проглотил? - начала терять терпение Госпожа - Отвечай наконец!

Я смог только покачать головой. Сочтя это издевательством, Госпожа подошла ко мне и несколько раз наотмашь хлестнула по лицу, задев какую-то болевую точку на носу. От жгучей боли из глаз у меня посыпались искры и брызнули слезы, но, по крайней мере, язык развязался.

- Госпожа...- выдавил я, каким-то чужим, хриплым голосом, едва ворочая языком, - Госпожа... Я не могу выйти на улицу в таком виде...

- Глупости! Ты мой раб и обязан меня сопровождать, куда приказано. Здесь одежду никто не носит, рабы тем более, и ты это прекрасно знаешь!

- Но все увидят, что я... что у меня... нет... отре.. отрезаны... все будут... п-пялиться на м-меня... - я повалился на колени, из глаз сами собой хлынули слезы, - умоляю, Госпожа, накажите меня, как Вам будет угодно, но позвольте остаться в замке!..

- Нет, нет и нет! - отрезала Госпожа, - ты клялся мне в верности, клялся посвятить жизнь моему наслаждению. А твоей Госпоже, ничтожество, доставляет истинное наслаждение, что ее везде будет сопровождать раб, кастрированный ею собственноручно. И все, понимаешь - В С Е - должны получше рассмотреть твой шрам и кастрированный хрен и даже потрогать, если им будет угодно. В конце концов, ты сам этого хотел. Вот и наслаждайся теперь! Всё, хватит болтать, вставай и пошли! Да, кстати, в барах и на рынках ты должен стоять, расставив ноги на ширине плеч, понял? Это твое дополнительное унижение. И на ходу не пытайся ничем прикрыться - привыкай к новой жизни. А кроме того, ты сегодня прекрасно справился на аппель-плаце... за это хвалю.

- Я всё понимаю, Госпожа, - сквозь слезы проговорил я, - но это сильнее меня... но боюсь, что для одного дня это слишком...

Госпожа на секунду задумалась.

- Что же мне с тобой делать?.. Ладно, прибегнем к народным средствам... Гертруда!

Появилась бытовая рабыня - толстая вислогрудая немка.

- Принеси ему полстакана коньяку - распорядилась Госпожа.

Гертруда повиновалась со скоростью метеора - меня удивило проворство этой туши.

Коньяк оказался у моих губ.

- Пей! - коротко приказала Госпожа.

Я с трудом втиснул стакан в рот - зубы стучали. Но ароматная жгучая жидкость оказала животворное действие - по груди разлилось приятное тепло, голова прояснилась, ноги обрели способность двигаться.

- Гертруда, хлестни его пару раз щеткой - распорядилась Госпожа, - и пошли!

Наверное, Гертруда служила в полиции, а, может быть, бытовых рабынь учат драться щеткой? По крайней мере, от весьма болезненного удара пониже спины я обрел необходимую резвость и пулей вылетел на лестницу, позабыв зонтик от солнца. Пришлось возвращаться, что стоило мне еще пары оплеух от Госпожи и еще одного удара метлой - не забывай...

Мы вышли на улицу. Я почтительно следовал за Госпожой, неся над ее головой зонтик от солнца, а она вышагивала неспешно, гордо, как королева, слегка покачивая великолепными тяжелыми бедрами. Ах, как она была хороша!.. Я начал возбуждаться.

Только идя по улице, я до конца осознал, что даже публичная порка и кастрация на аппель-плаце Замка Боли, не говоря уже о принесении Присяги — цветочки по сравнению с прогулкой по Городу. В конце концов, их можно было рассматривать как представление: пять, ну, десять минут позора — и все. Даже несмотря на выпитый коньяк, она оказалась жестокой пыткой — мое увечье привлекало взгляды. Многие откровенно пялились на нас. Я физически ощущал на себе десятки взглядов, и оттого еще острее ощущал пустоту в паху. Меня так и подмывало выматерить всех и вся, отхлестать Госпожу зонтиком, добежать до ближайшего обрыва и броситься вниз. И снова я нашел утешение и силы в привычных мыслях о том, что это - часть Искупления. Ну не на пустом же месте возникает такая ненависть! Значит, все-таки я сказал или сделал что-то, чему нет прощения. Я ОБИДЕЛ ДЕВУШКУ, КОТОРУЮ ЛЮБИЛ БОЛЬШЕ СВОЕЙ ЖИЗНИ, ОБИДЕЛ ЖЕСТОКО, СМЕРТЕЛЬНО! На что я вообще готов пойти, чтобы искупить свою вину? И снова я понял - на все! Даже смерть — недостаточное наказание... Ведь она бывает только один раз. Только что-то еще более ужасное —ИМЕННО ТАКОЕ унижение, или, может быть, еще более ужасное, может искупить мою вину - хотя бы в собственных глазах... И потом, служить ТАКОЙ женщине - наслаждение, с яйцами или без... От этих мыслей мне стало как-то легче, плечи сами собой расправились, я зашагал увереннее, сосредоточившись на ощущениях в паху - лекий морской бриз холодил шрам, и это было довольно приятно. Я невольно подставлял промежность ветерку, заодно давая всем желающим рассмотреть себя получше.

То и дело женщины и девушки, то поодиночке, то парами, а иногда и группками подпархивали к Госпоже и восторженно щебетали примерно одно и то же:

- Ой, какой у вас интересный кулон! Ой, это мужские яички?! Этого самого раба? Восхитительно! Ой, а вы сами его кастрировали? Какая прелесть, как мы вам завидуем! Вам так повезло... Ой, а можно посмотреть? Ой, а можно потрогать? Мы готовы вам заплатить!

И их пальчики осторожно касались еще свежего шрама, трогали член, который от этих бесстыдных прикосновений в конце концов встал, как дубина.

Госпожа раскраснелась от возбуждения, ее глаза влажно блестели. Я подумал, что, помимо сексуального удовольствия она еще и неплохо заработала - желающих и способных заплатить оказалось довольно много... Неожиданно, когда какая-то толстая вислогрудая тетка ощупывала и осматривала мой член и как-то неосторожно погладила промежность, он напрягся, дернулся несколько раз и... выстрелил ей на пузо длинной струей прозрачной жидкости. Госпожа побагровела, я готов был провалиться сквозь землю, но тетка в восторге затараторила:

- Ах, милая, примите мои поздравления! Вам сказочно повезло - уж поверьте моему опыту — Я сама люблю евнухов... Это редчайший случай, уникальный! Не наказывайте его... Я довольна. Вот вам, милочка, 50 дублонов.

Она удалилась вполне довольная, Госпожа не могла прийти в себя от изумления. Я глубоко выдохнул - кажется, пронесло...

Осмотр Острова Наслаждений занял довольно продолжительное время. Наконец, когда мы оказались в уединенном месте, окруженном со всех сторон кустами, она с лукавой улыбкой сказала:

- Знаешь, ты прекрасно справляешься! Ты просто молодец, я горжусь тобой! Ты доставил мне огромное удовольствие, и я желаю тебя наградить... У меня что-то пусто и мокро внизу живота, и твое орудие вполне подойдет, чтобы это исправить. Пойдем-ка в кусты...

Нашим глазам открылась лужайка, явно предназначенная для уединения парочек. Я расстелил под деревом свой тюрбан и вопросительно посмотрел на Госпожу.

- Ложись на спину, - ласково приказала она, - я хочу покататсья на своем мерине...

Когда я улегся, она властно раздвинула мои ноги, и встав на четвереньки, острым кончиком язычка принялась ласкать сначала мой шрам, а потом начала подниматься по стволу выше... выше... О, какое это было наслаждение! Мой член стоял уже даже не как дубина - он готов был оторваться и улететь в космос... Решив, что я дошел до кондиции, Госпожа уселась на меня верхом, и подставив свои роскошные груди моим жадным рукам и языку, ритмично задвигалась, закрыв глаза и постанывая от наслаждения...

Наконец из нее хлынула влага, дыхание стало прерывистым, она еле слышно, одним дыханием произносила:

- Ну давай, кастрат, постарайся, доставь наслаждение своей Госпоже своим кастрированным хреном... так... так... так... ласкай мои груди... Ах, как хорошо... Ах, как хорошо... Какое счастье, что всегда есть, с кем перепихнуться и не нужно предохраняться... Ах, мой кастрат... кастрат... КАСТРАТ!!! -

Последнее слово она резко выкрикнула, и, содрогаясь всем телом, рухнула на меня, обильно изливая влагу мне на живот и ноги.

В тот раз мы вместе испытали оргазма три, не меньше... потом я сбился со счета... Из кустов я вышел, выжатый, как лимон. Госпожа тоже выглядела утомленной. Не знаю, как она, а я устал настолько, что мне уже было безразлично, что иду по улицам во всей красе голый, не волновали жадные взгляды на пустой промежности... мне хотелось только поскорее дойти до Замка и удостоиться счастья принять ванну вместе с Госпожой, а потом завалиться спать.

Госпожа тоже была утомлена. Когда мы переступили порог апартаментов, она устало произнесла:

- Раб, я желаю, чтобы ты меня искупал. Сначала в душе, потом в джакузи. А потом ты вылижешь мне ножки - и спать... спать... спать...

- Счастлив служить моей Госпоже! - с поклоном произнес я.

Я опустился на колени, осторожно снял туфельки, поцеловав каждую и облобызав ножки Госпожи, попросил:

- Госпожа, окажите милость, позвольте отнести Вас в ванную.

Госпожа выдержала паузу и наконец милостиво изъявила свое согласие. Я отнес ее в душевую кабинку, налил на губку жидкого мыла и принялся нежно намыливать восхитительное тело. Я занимался этим со всем подобающим тщанием, не обойдя вниманием ни квадратного сантиметра кожи. Госпожа стояла, закрыв глаза и нежно мурлыкая от удовольствия.

После душа я снова опустился на колени и сказал, стараясь, чтобы мое дыхание слегка обдувало розу любви моей Госпожи: - А теперь, Госпожа, позвольте служить подстилкой для вас в джакузи. Жесткий камень может повредить Вашему несравненному телу.

- И эта милость будет тебе оказана, - согласилась Госпожа.

Лежа в джакузи, в горячей бурлящей воде, я снова наслаждался телом моей Госпожи, свободно лежавшей на мне, как на подстилке. Я старался. Я был нежен и нетороплив. Наконец Госпожа вздохнула, дрогнула, расслабилась, и, приоткрыв затуманенные и абсолютно пьяные глаза, велела:

- Отнеси меня на ложе, раб... Тебе осталось вылизать мне ножки, и будем спать.

И это задание я выполнил со всем подобающим усердием. Госпожа велела:

- Теперь ляг рядом со мной...

Я повиновался.

- Положи мне ладонь на грудь...

Я был счастлив выполнить это приказание. Тут, к моему удивлению и наслаждению, ее ладошка ловкой змейкой скользнула в мою промежность и уютно там улеглась. Уже засыпая, Госпожа объявила мне последнюю милость:

- Я люблю сильных, страстных и похотливых. И если ты, похотливая кастрированная зверушка, когда-нибудь захочешь ночью меня поласкать или поегозить внутри, я не стану тебя строго наказывать. А теперь спи.

Глубокой ночью я внезапно проснулся. Тело было горячим. Промежность горела, как в огне. Член стоял деревянным колом. Я вспомнил о последней милости Госпожи и принялся ласкать ее, начав с восхитительных сосков, постепенно спускаясь ниже и ниже, одновременно разворачивая Госпожу на спину.

Когда ее роза засочилась нектаром, я осторожно впустил туда своего шмеля и дал ему там слегка покопошиться.

Госпожа что-то промурлыкала во сне, слегка застонала... Меня затопило наслаждение.

Всё-таки я не удержался, задвигался слишком сильно и разбудил мою Госпожу. Она хлестнула меня по щеке и с наигранным гневом сказала:

- Ах ты, похотливая скотина! Сам не спишь и Госпожу будишь...

И тут же сменила гнев на милость: - Впрочем, продолжай... у тебя хорошо получается. Мне так сладко!

Утром мы проснулись довольно поздно. За завтраком, приготовленным нам Гертрудой, Госпожа объявила:

- Мне понравилось, как ты держался вчера, и я решила тебя наградить. Сегодня - твой день. Расскажи, каким унижениям ты хотел бы подвергнуться - обещаю, ты их испытаешь.

- Госпожа, будьте добры, дайте мне подумать. Это так неожиданно, - поперхнулся я кофе.

- Пять минут. А чтобы думалось лучше, разрешаю поласкать меня... И, кстати, как мне тебя называть?

- ???

- Какую унизительную кличку дать?

- Госпожа, я счастлив, что Вы называете меня кастратом. Пусть будет Кастрат или Мой Кастрат - коротко и ясно. Буду рад, если Вы станете называть меня как какое-нибудь кастрированное животное: - мерин, вол, валух, чувак, каплун...

- А почему чувак?

- Если я ничего не путаю, это - кастрированный козел...

Госпожа расхохоталась так, что чуть с кресла не свалилась.

- Восхитительно! Надо же, а я не знала! Ладно, пока буду называть тебя Кастратом. Итак, мой Кастрат, ты придумал себе унижения на сегодня?

- Да, Госпожа! Я буду счастлив видеть свои яички между Ваших очаровательных грудей.

- Кулон тяжелый... Неудобно носить. Но будь по-твоему! Еще что-нибудь?

- О да! Я мечтаю разогреть Вас своими ласками, Госпожа, и с почетом отвести на ложе Вашего мужчины, а потом получить приказ любоваться вашим страстным сексом и тихо страдать в углу. А потом, когда все закончится, получить еще один приказ - дочиста вылизать Вашу розу.

- Мне нравится. Сегодня ты испытаешь это унижение, обещаю... Что ж, собирайся и пошли гулять: на улице можно найти кавалера и назначить ему свидание.

Искать кавалера долго не пришлось. Буквально в ста метрах от Замка к нам подлетел толстенький лысый француз и, галантно поклонившись, произнес:

- Мадам, Вы очаровательны! Вы восхитительно провели Посвящение! Позвольте поцеловать Вашу несравненную ручку!

- Меня зовут Левасёр, - продолжал он, - я живу тут недалеко. Позвольте пригласить Вас на чашечку кофе?

- Предпочитаю ужин при свечах, месье, - ответила Госпожа.

- Ваше слово для меня закон! - рассыпался Левасер, - кстати, разрешите задать Вам нескромный вопрос: вы имеете дело только с кастратами, или для нас, грешных, тоже есть шанс?

- Может быть... - лукаво ответила Госпожа.

- Видите ли, месье, - продолжала она, дерзко взяв Левасера за мошонку и нежно теребя ее пальчиками (я ощутил покалывание в промежности, а француз, по-моему, готов был лопнуть), - то, что делает вас мужчинами, делает нас матерями. А мы не всегда этого хотим... Кастраты же этого лишены. Это удобно. Но для вас я настроена сделать исключение. При одном обязательном условии - либо да, либо нет.

- Все, что угодно, Мадам, все, что угодно...

- Мой раб будет сопровождать меня. Он разогреет меня и с почетом возведет на ваше ложе, а потом будет наблюдать за нашим сексом. Не беспокойтесь - он нам не помешает. Предохраняться не нужно, месье - я принимаю меры предосторожности, а кроме того, моему рабу нужно принимать гормоны, которые его организм, - ее коготки слегка царапнули мою промежность, - почему-то перестал вырабатывать.

Француз оценил шутку и заржал во все горло.

- Вы восхитительны, мадам! - сказал он, записав адрес, - вечером я пришлю за вами коляску. У меня к Вам будет одна маленькая просьба: прикажите Вашему рабу в течение всего свидания сильно надувать живот и разговаривать писклявым голосом, чтобы больше соответствовать образу евнуха.

- Ты слышал, Кастрат? - строго взглянула на меня Госпожа.

- Да, Госпожа, будет исполнено, Госпожа! - в восторге ответил я пискляво и изо всех сил надув пузо.

- Он великолепен, мадам! - пришел в восторг француз, - Мы отлично проведем время! Оревуар, до вечера!

- Вот еще что, - сказала вполголоса Госпожа, когда мы отошли подальше. - Когда я займусь сексом с этим лягушатником, ты должен надуть пузо и встать - ноги на ширине плеч - так, чтобы я могла видеть и твое надутое пузо, и твой возбужденный кастрированный член, и, главное, твои глаза. Я хочу, чтобы ты страдал... И не вздумай дрочить! Твой член должен стоять, как кол, понял? Руки спрячешь за спину...

- Слушаюсь, Госпожа...

Вечер наступил незаметно. Часов около семи Гертруда доложила, что нас ожидает коляска. Мы уселись в нее, и рабы-пони в пять минут доставили нас по адресу.

- Так, можешь начинать изображать евнуха, - сказала Госпожа, - звони и доложи о нас писклявым голосом, как положено.

На звонок открыла хорошенькая рабыня с короткими каштановыми волосами и жгучими карими глазами.

- Добрая хозяюшка, - пропищал я с поклоном, - будьте любезны доложить месье Левасеру, что Леди Ашторет и ее покорный раб имеют честь нанести ему визит.

Рабыня поклонилась, окинула меня презрительным взглядом, задержавшимся на промежности, и ушла.

Через несколько минут она возвратилась и нежным голоском прощебетала, что месье Левасер счастлив принять мадам и ее спутника.

Ужин был сервирован в зале. Он был легким - фрукты, вино, шоколад. В конце концов, сюда собрались не есть. На столе горели две свечи.

Левасер почительно приветствовал Госпожу и широким жестом хозяина пригласил к столу. Рабыня, которую хозяин называл Жаклин, сидела тихо, как мышка, в своей каморке. Честь прислуживать господам была доверена мне.

- Приятно почувствовать себя восточным владыкой, - объяснил Левасер, - чтобы тебе прислуживал евнух. Не каждый день мне доводится получать такое удовольствие.

Постепенно атмосфера становилась все более непринужденной. Наконец Госпожа решила, что пора переходить к горячему блюду.

- А теперь, месье, - обратилась она к Левасеру, - я хочу оказать моему рабу обещанную милость, если позволите.

- Пожалуйста, мадам...

- Кастрат, действуй! - приказала Госпожа.

Настал ответственный момент. Я изо всех сил надул пузо, так что оно готово было лопнуть, и пропищал:

- Госпожа, окажите милость, и позвольте препроводить Вас на ложе Вашего мужчины.

Ложе было здесь же, в комнате. Но до этой условности никому не было дела.

Госпожа величественно поднялась с кресла, оперлась на предложенную ей руку и, покачивая бедрами, продефилировала к окну. Там я развернул ее лицом к Левасеру.

- Благоволите расставить ноги на ширину плеч, Госпожа, - пропищал я, - и запрокинуть Вашу прекрасную голову...

Госпожа выполнила просьбу, а я принялся выводить на ее роскошном теле заранее запасенными сладкими сливками что-то вроде звуковой дорожки - от пухлых губ до розы любви.

Когда все было готово, я приступил ко второму этапу - начал вылизывать темный треугольник, медленно поднимаясь выше... выше... выше...

При этом я обхватил Госпожу за ягодицы и прижал к своему надутому пузу и возбужденному члену. Госпожа только часто дышала. За спиной слышалось возбужденное дыхание Левасера.

Дойдя до губ, я не стал их целовать, а, ловко развернувшись, юркнул Госпоже за спину, обхватил ее за плечи и повел ими из стороны в сторону. Великолепные груди Госпожи колыхнулись при этом так, что Левасер издал громкое рычание.

Я поласкал языком ушко Госпожи, потом нежно поцеловал в губы...

Она открыла глаза и взглянула на меня затуманенным взором.

- Восхительно, Кастрат... - выдохнула она по-русски, - Спасибо, я довольна. А теперь дальше я сама... пусти меня к моему мужчине.. мой Кастрат.... а то он лопнет... Она включила арабскую музыку и двинулась зигзагом по комнате к Левасеру, исполняя танец живота. Француза чуть инфаркт не хватил - он сидел весь красный, на лысине блестел пот.

- Мадам, это божественно... Вы позволите на правах хозяина дома внести свою лепту в наши забавы?

Получив согласие, он рявкнул: - Жаклин!

Девушка впорхнула и присела в книксене: - Что желает месье?

- Месье желает, - произнес Левасер, - устроить поединок: господин против раба, мужчина против евнуха. Кто доставит более изысканное наслаждение своей даме, получит бутылку коньяка из моей коллекции. Оценка - по громкости крика наслаждения во время оргазма. Идет?

Госпожа не возражала, но на лице Жаклин отразились ужас и отвращение.

- Месье, но он же... - пролепетала она, показывая на мою промежность, - он же...

Левасер отвесил ей пощечину.

- Ты не в том положении, дрянь, чтобы ставить условия, кому отдаваться! И потом смотри, как он возбужден...

Жаклин направилась ко мне, испепеляя взглядом. Ладно, посмотрим, что ты потом запоешь...

- Добрая хозяюшка, - пропищал я, - будьте любезны, стантье ко мне спиной.

Жаклин молча повиновалась. На заднем плане Левасер уже усадил Госпожу на колени.

- Начали! - дал он команду.

Дуэль началась. Мне было некуда спешить, и я старался доставить Жаклин максимум наслаждения. Она расслабилась, прикрыла глаза и постанывала от моих ласк. На ложе Госпожа также исполняла симфонию любви.

Наконец я схватил Жаклин за волосы на затылке, повернул ее лицо к себе и нежно поцеловал в губы. Она застонала, а я возбудился до предела. Тогда я осторожно опустил ее на четвереньки и овладел ею.

Жаклин застонала, по телу прошла легкая судорога. Мне показалось, или она и вправду стонала громче Госпожи?

Я продолжал, и продолжал, и продолжал, пока Жаклин не начала таять, как Снегурочка на костре. Еще немного, и от ее восторженного воя задребезжали стекла. Высвободившись, она ловко развернулась и, глядя на меня сияющими глазами, отблагодарила великолепным поцелуем, от которого, как от бокала коньяку, закружилась голова.

- Merci beacoup, mon amour, - проворковала она по-французски.

С софы донеслись громкие аплодисменты Левасера и Госпожи.

- Вот, месье, еще одно достоинство секса с кастратами: им не нужно сбрасывать семя, и они могут очень долго услаждать женщину...

- Oui, мадам, - признал Левасер, - не ожидал... не ожидал... я думал только добавить перчику, так сказать. Но дуэль есть дуэль. Ваш раб честно завоевал свой приз. Жаклин, бутылку лучшего \"Мартель\" из моей коллекции твоему любовнику!

- Да, месье, и вы разрешите добавить небольшой презент от меня?

- Конечно, моя крошка.

Жаклин примчалась с бутылкой коньяку и небольшим пакетом, вручила мне трофеи и прошептала:

- Это тебе, мой сладкий, поддерживай свою силу, пусть ее хватит надолго...

Госпожа наблюдала за всем этим, раскинувшись на софе. Из ее лона текло семя Левасера - чертов француз задал мне работенки... Она взглянула на Левасера и проворковала:

- Мне очень понравилось, наше свидание, месье. Но, к сожалению, нам пора идти... Да, кстати, Кастрат, не расслабляйся! Тебе пора принимать гормоны, не забыл?..

Я тщательно вычистил розу Госпожи и вежливо поблагодарил хозяина дома за качественные препараты. Француз чуть не помер со смеху.

Мы откланялись.

... Так в диком разврате летели дни. Я прислуживал Госпоже, терпел и придумывал себе такие унижения, которые ни один нормальный мужчина не то что терпеть - придумывать не будет. Но серые глаза не преследовали меня, и воркующий голос не произносил, как на заезженной пластинке, одну и ту же ужасную фразу... Я начал успокаиваться, почти уверившись, что стоило заплатить такую страшную цену за избавление от кошмара. Но беда грянула, как всегда, неожиданно, и, как всегда, оттуда, откуда меньше всего ее ждешь. На этот раз она пришла из моих снов.

... В ту жаркую июльскую ночь я проснулся от собственного дикого вопля. Я кричал так громко, что разбудил не только прикорнувшую рядом Госпожу, но и Гертруду.

- Ах ты, дрянь - рассердилась Госпожа, - Ты посмел разбудить своими воплями Госпожу! Слизняк, ты будешь наказан... Что случилось? - осеклась она, - Да на тебе лица нет! Ну-ка, рассказывай! Нас предупреждали, что у рабов после Посвящения бывают кошмары на этой почве. Это из-за...? - она коснулась моего шрама.

- И да, и нет, Госпожа, - прохрипел я.

- Ты меня заинтриговал. Немедленно рассказывай! - приказала она.

И я начал рассказ. Обычно своих снов я не помню, но этот был на удивление ярким и реальным.

... Как и в реальности, я стоял перед дверью на аппель-плац, держа на серебряном подносе кулон со своими яичками, чтобы преподнести их Госпоже, молить ее принять меня на службу и произнести Клятву Верности. Амазонка открыла дверь, и я двинулся в путь, только идти почему-то было мучительно трудно. Дойдя до линии, я упал на колени, прополз десять шагов и восполз на подножие престола. Но, когда я поднял глаза и открыл рот, чтобы озвучить свое прошение, вместо Госпожи я увидел на престоле Сероглазую Княгиню. Она восседала абсолютно нагая, безо всяких украшений, не потрудившись скрыть лицо маской, презрительно раздвинув ноги, представив моему взору сочащуюся нектаром розу любви с треугольником рыжеватых волос... В ужасе и недоумении, откуда тут взялась она, я произносил слова прошения, медленно поднимал взгляд от этой розы выше, вдоль живота, до холмиков грудей с небольшими сосками... И вот, когда я наконец встретился с ней взглядом, прозвучал воркующий голос: \"Вот что, молодой человек, я тебя здесь вижу в последний раз... И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно\".

Моя искалеченная промежность горит огнем, сердце готово выскочить из груди... Я слышу свист, хохот, улюлюканье толпы и постепенно осознаю, что стал жертвой чудовищного, жестокого, гнусного розыгрыша, и теперь стою на коленях, голый, униженный и опозоренный, со своей никому ненужной жертвой — всеобщее посмешище...

- Кто такая эта Сероглазая Княгиня? - издалека донесся до меня голос Госпожи, - Отвечай, дрянь!

- Это - моя любимая, из моей прошлой жизни, Госпожа... Которую я любил больше жизни своей, и которую чем-то жестоко оскорбил - до сих пор так и не знаю, чем. Она с тех пор не разговаривала со мной. Однажды, когда я зашел к ней стрельнуть по-студенчески хлеба на ужин, она бросила мне в лицо эту фразу, и с тех пор она преследует меня во сне и наяву. Она звучала в мозгу в самые интимные моменты, лишая меня мужской силы, отравляла жизнь... Я несколько раз хотел убить себя, но не смог. И тогда я пришел к идее Служения, начал искать, и нашел - Вас, Госпожа. Чтобы ценой служения Вам искупить свою вину, неведомую, но несомненно чудовищную. И я готов стерпеть стократ больше, лишь бы узнать - за что... за что... за что?!

Раздался чей-то горестный вой, глаза заволокло словно жидким пламенем... Вдруг меня затрясло с головы до ног, и я понял, что бьюсь в истерическом припадке.

Я слышал неясный голос Госпожи, отдававший приказания Гертруде, потом у моего носа оказался полный бокал коньяку, и властный голос Госпожи приказал:

- Пей.

Когда я немного успокоился, она сказала, меча в меня молнии:

- Так значит, ты до сих пор любишь ее? Несмотря на то, что ты ей не нужен, и даже не знаешь, найдешь ли ты ее когда-нибудь? Хорошенькие дела... У меня есть соперница... Вы занимались с ней сексом? Отвечай!

- Нет, Госпожа...

- Врешь, тварь! - Пощечина.

- Нет, Госпожа, клянусь Вам!

Град пощечин.

- Нет, госпожа! НЕТ! НЕТ!!! НЕЕЕТ!!!

- Ты с ней целовался?

- Нет, Госпожа...

- ВРЕШЬ! ВРЕШЬ!! ВРЕШЬ!!!! ВРЕШЬ!!! — на меня снова посыпались пощечины

- Клянусь Вам чем угодно, уверяю Вас, что я даже ни разу не поцеловал ее!!!

- Не верю ни одному твоему слову!!! Заткнись, жиголо кастрированный!!!!

- Клянусь Вам, НЕТ! Я ТОЛЬКО СОБИРАЛСЯ УМОЛЯТЬ ЕЕ ОБ ЭТОЙ МИЛОСТИ!!!

Госпожа опешила от такого ответа. На несколько секунд воцарилось молчание.

- Так значит, ты, кастрированный слизняк, - продолжала она после паузы, едва сдерживая ярость, - готов стерпеть любые унижения ради ее серых глаз? Значит, получая милости от меня, ты на самом деле служишь - ей, а не мне??? Надеюсь, однажды вы встретитесь - с удовольствием посмотрю на этот цирк! Ты мне омерзителен. Не смей ко мне прикасаться! Даже глаз на меня не смей поднимать! Пока марш спать - вон там, в углу, а завтра я тебе устрою... мало не покажется. И не смей мешать мне своими подвываниями... чувак... слизняк кастрированный! Хотя нет... Я не смогу заснуть, пока ты здесь! Гертруда!

- Да, Госпожа!

- Немедленно вызови ночной патруль, пусть этого кастрированного слизняка выпорят при мне, здесь и сейчас, и уведут в каземат. Утром я им займусь.

Через несколько минут явился патруль - две крепких Амазонки, судя по розовым сердечкам на масках, лесбийская пара.

- Доблестные воительницы! Этот мерзкий кастрированный слизняк признался мне в неверности, моя рабыня Гертруда может это подтвердить. Пожалуйста, выпорите его, здесь и сейчас — не хочу пачкать руки об эту мерзость — а потом посадите в каземат. Завтра я подам на него в Трибунал и буду просить разрешения изгнать его.

Амазонки молча принялись за дело. Одна ударом под дых отправила меня на пол - я даже не сопротивлялся. Какие права у евнуха? Он живет только милостями Госпожи. Если Госпожа разгневается... А она ГНЕВАЛАСЬ.

Меня принялись пороть - серьезно и с удовольствием. Эта парочка, видимо ненавидела мужчин, тем более - таких, как я.

- Проси прощения, мразь! - звенящим на грани срыва голосом потребовала Госпожа.

Но на меня что-то нашло. Я вспомнил день Посвящения, когда, дав в последний момент слабину, рыдал и умолял, но результат был обратным. Почему-то в груди поднималась ярость. Я молчал.

- Ты что, языка лишился? - поддержала Амазонка, - слышишь, слизняк, Госпожа требует, чтобы ты умолял ее о прощении.

- НЕ БУДУ!

- Ах, вот ты как заговорил, дрянь?!

Удары посыпались с удвоенной силой.

- Моли о прощении!!!

- ДА ПОШЛА ТЫ ****! - взревел я по-русски,- В ГРЕБАНЫЙ ЭКИБАСТУЗ, АНГИДРИД ТВОЮ ДА В ПЕРЕКИСЬ, МАТЬ-ПЕРЕМАТЬ, ЕДРИТЬ ТВОЮ ЧЕРЕЗ КОРОМЫСЛО!...

Был у нас на корабле боцман, страшный матерщинник, и в ту страшную ночь его уроки послужили мне на Острове Наслаждений. Пока меня пороли, я поливал Госпожу отборным флотским матом, вписывая в текст формулы химических соединений, так что получалось заковыристо и цветисто. Я понимал, что, пожалуй, теперь все точно кончилось. Скорее всего, она меня выгонит и продаст - в лучшем случае. Ну и хрен с ней. Полтора месяца в ее обществе были наполнены отвратительным, но по-своему красивым и изысканным развратом, я вкусил больше наслаждений, чем за всю предыдущую жизнь.

Амазонки, кажется, слегка оторопели от такой реакции и придержали коней - или я уже не чувствовал боли?

Гертруда стояла истуканом: у нее на глазах свершалось неслыханное - наказуемый Госпожой кастрат, вместо того, чтобы писклявым голосом униженно умолять о прощении, поливая себя грязью и называя самыми оскорбительными прозвищами, ревет что-то на непонятном языке - явно, ругательства... судя по глазам, ее генетическая память воскресила белоснежные поля под Москвой и бешеный рев поднимающихся в штыковую атаку русских дивизий.

Наконец я выдохся. Госпожа стояла с отвисшей челюстью, и ее прекрасные глаза наполнялись слезами.

- Какая же ты дрянь! - горько сказала она по-русски. - А я думала, что ты предан мне. Однажды ты сказал, что среди первых красавиц десяти галактик для тебя нет никого желаннее и сладостнее меня. Ты сказал это так, что я купилась, как последняя дура. А ты... ты... ты... все это время любил другую! Ты предан другой! Ты не принадлежишь мне! Зачем тогда был весь этот балаган? Зачем?..

- Доблестные Амазонки, - перешла она на английский, - пороть эту тварь бесполезно. Пожалуйста, уберите ее с глаз моих, куда следует.

На меня надели наручники и увели.

Выходя, я на прощание злобно плюнул на порог и громко и отчетливо сказал по-русски: - Чтоб ты сдохла, шлюха!

Амазонка сзади дала мне затрещину. Уже в коридоре до меня донеслись горькие и безутешные рыдания Госпожи.

Целый день я провел в каземате, а утром... Утром меня ждал аппель-плац. Там собрался Трибунал. На трибунах шумела толпа.

Меня в ошейнике и наручниках вывели на середину и поставили напротив Госпожи. Она была прекрасна в своей черной полумаске, ожерелье и сапожках из тонких ремешков.

- Граждане Острова Наслаждений, рабы и свободные! - возгласила Королева, - Сегодня Трибунал собрался по жалобе Леди Ашторет, обвиняющей своего раба, которого она именует Кастратом, в неверности, оскорблении и мятеже. Госпожа, Леди Ашторет, изложите Ваши обвинения в адрес Вашего раба.

- Граждане Острова Наслаждений, рабы и свободные! -звонкий голос Госпожи разносился по аппель-плацу, эхом отдаваясь от стен амфитеатра. - Это раб явился на Остров добровольно, и я законно приобрела его на аукционе. Я подвергла его ритуальной порке, и он признал себя моим рабом, а меня - своей Госпожой. Я предложила ему стать моим евнухом, и он с восторгом согласился. Мало того, он трижды подал мне клинок, которым я должна была его кастрировать, и я, поверив, что его прошение искренне, приняла его. На следующую ночь он попытался бежать, чем доставил мне дополнительное наслаждение охотой за ним. После этого я испытала огромное наслаждение, кастрировав его здесь, на этом аппель-плаце. Он присягнул мне на верность и вручил Залог Вечной Преданности. Во время нашей свадебной прогулки он держался так, что мне не было стыдно за него - более того, я искренне им гордилась. Все последнее время он служил мне так, что я была рада иметь такого раба.

Толпа слегка гудела

- Но позапрошлой ночью, - голос Госпожи дрожал и звенел от напряжения, - я узнала, что мой раб неверен мне! Несмотря на то, что он был кастрирован моей рукой по его прошению, несмотря на то, что его яички принадлежат мне и я приняла его клятву верности, он смеет вспоминать о своей прежней возлюбленной и плакать о ней по ночам!

Он все время лгал мне! Несмотря на такие клятвы, несмотря на все обряды, этот раб принадлежит другой, не мне! Мало того, когда я просила Амазонок выпороть его, он посмел взбунтоваться против меня, вместо того, чтобы униженно умолять меня о прощении, он поливал меня потоком отборных русских ругательств и оскорблений, плюнул на порог моих апартаментов, обозвал меня шлюхой и пожелал мне сдохнуть.

Гул превратился в выкрики: \"Неслыханно!\", \"Возмутительно!\", \"Изгнать с Острова!\", \"В черный список, пусть не приближается к острову на пушечный выстрел!\"

- Леди Ашторет, Ваши обвинения тяжки и чрезвычайно серьезны, - объявила Королева, - По обычаю и законам Острова мы обязаны услышать, что имеет раб сказать в свою защиту.

- Раб, именуемый Слизняк, - обратилась она ко мне, - что имеешь ты сказать в свою защиту и оправдание?

- Высокий Трибунал, дамы и господа, - ответил рядом со мной чей-то деревянный голос, - я признаю обвинения Госпожи моей Ашторет в оскорблении и мятеже. Да, я действительно оскроблял ее, обозвал шлюхой и пожелал ей сдохнуть.

Рев стал оглушительным. Королева с трудом навела порядок.

- НО ОБВИНЕНИЯ В НЕВЕРНОСТИ Я ОТВЕРГАЮ - РЕШИТЕЛЬНО И БЕСПОВОРОТНО! - теперь я собрался и говорил осознанно.

- Верно ли, что ты плакал во сне и звал по имени другую?

- Отчасти верно, Ваше Величество.

- Почему отчасти?

- Я звал ее не по имени. Я звал ее Сероглазой Княгиней.

- Ты смел называть свою возлюбленную именем, которое обычно раб дает госпоже?

- Это имя из моей прошлой жизни, Ваше Величество. Тогда я был просто влюбленным молодым человеком и не знал этого правила.

- Принимая на себя служение своей Госпоже, ты обязан был забыть о ней.

- Совершенно верно, Ваше Величество, именно к этому я и стремился. Но мое прошлое не отпускает меня, оно преследует меня в кошмарах, и тогда я кричу и плачу во сне, нарушая сон моей Госпожи.

- Почему?

- Ваше Величество, в моей прошлой жизни я совершил гнусное и омерзительное преступление против моей возлюбленной, опозорив свою любовь. В чем оно состоит, я отказываюсь говорить под страхом любой пытки или наказания. Мы расстались навсегда. Я сам был себе судьей и вынес приговор. Я бесконечно признателен Леди Ашторет за то, что она привела мой приговор в исполнение, хотя и не знала об этом, и приняла к себе на службу. Я рассчитывал, что униженным служением у ее ног доставлю ей радость, смогу сделать ее счастливой и так искупить свое чудовищное преступление перед другой - хотя бы отчасти.

- Ты обязан был сообщить Леди Ашторет о своих преступлениях.

- Я не представлял себе, как это сделать, Ваше Величество. Я полагал, что наказания будет достаточно.

- Ты меня использовал, негодяй!.. — завизжала Госпожа

- Леди Ашторет, к порядку! - загремела Королева. - Вы имеете право изгнать Вашего раба, но при этом мы требуем принять во внимание, что он принес свой великий дар именно Вам. Как бы Вы ни относились к нему лично, Вы обязаны относиться с уважением к его поступку. Изгнать его Вы можете, но его жертва и залог должны остаться у Вас.

- Мне такой раб не нужен, Ваше Величество!!! Я призываю вас всех в свидетели, что отрекаюсь от его службы и возвращаю его залог!!! Пусть забирает свои яйца и катится отсюда ко всем чертям!!!

Она сорвалась с места и подлетела ко мне, как ураган - никто и глазом моргуть не успел. В лицо мне полетел мой Залог Верности.

- И вот что, молодой человек... Я тебя здесь вижу в последний раз... И не надо заставлять себя ждать - это неинтеллигентно, - выдала она по-русски фразу, ставшую моим кошмаром наяву.