Глава 1.
Я хотел, но не мог летать,
Не мог от земли оторваться.
Я мечтал облака достать,
Но что-то мешало подняться.
Понять не мог я никак -
В чём дело, откуда страх.
Что держит меня на дне,
Но вдруг я понял - Демон во мне.(с)
Я - обычный студент 3-го курса. У меня нет друзей, и с одногруппниками придерживаюсь нейтральных отношений. Я никогда ничем не выделялся, никакими способностями, да и внешностью матушка-природа наградила меня самой заурядной. Каждое утро, умывшись, я смотрю в зеркало и удивляюсь, как у таких красивых родителей мог родиться столь неказистый сын. Волосы темно-каштанового цвета, коротко стриженные, хотя, я не подстригался уже как месяца четыре, а то и больше – волосы за этот промежуток времени успели порядком отрасти. Еще чуть-чуть и они доставали бы мне до плеч. Глаза имеют не то зеленый, не то коричневый цвет. Вообще, он мне никогда не нравился. Вот смотришь, к примеру, в синие глаза, и хочется воскликнуть: «Ох, они так похожи на глубокие озера!», а посмотришь в мои... и, кажется, что ногой угодил в хлюпкое болото... Одно радует – сами глаза у меня были большие, выразительные, обрамленные длинными ресницами. Наверное, только это девушек во мне и привлекало. Нет, за мной никогда не бегали толпы поклонниц, а с того дня и подавно... Две-три цыпочки вились около меня, верно и преданно, точно собачонки, но даже они переметнулись на Его сторону. Чертов новенький. Чтоб он в Аду горел синим пламенем! Однако, на деле все гораздо сложнее, чем вы думаете. А ведь все началось с 7 сентября...
Да, кстати, простите, я вам так и не представился. Мое имя Кристиан, но так меня любит называть только моя ненаглядная бабуля. Оно досталось мне в наследство от деда с папиной стороны, который половину своей сознательной жизни прожил в Швеции. Окружение зовет меня просто Крис. А некоторые личности умудряются сокращать мое имя до «Кри», да я и не против, в общем-то. Мне нравится. Так на чем я остановился? Ах, да. 7 сентября. В то утро я как обычно собирался, разглядывая в зеркале свое лицо и попутно замечая едва отросшую щетину. Я потер подбородок. На ощупь мягкий. Пока что. Пока я не взял в руки ту острую штучку, изобретение человечества для удаления волос. Бритвой, кажется, зовется. Боюсь я ее. Уж лучше пусть борода вырастет, и буду я бородатый ходить в свои 19 лет. Хах. Ну, шучу же. По крайней мере, со щетиной я чувствую себя более мужественным.
Я как всегда не успел поесть, и лишь в спешке покидав все свои манатки и принадлежности в сумку, я выбежал во двор. Незамедлительно мне на лицо упали холодные капли. Дождь? А я дурак, как назло не взял с собой зонт. Я был одет в легкую осеннюю куртку, но и та мгновенно промокла, впитав в себя всю небесную влагу, точно пористая губка. Ну да ладно. Я бы начал волноваться, если бы мне пришлось ждать какой-нибудь общественный транспорт. В моем районе он на удивление редкостный. Настолько, что вероятнее увидеть средь белой зимы парящую в воздухе бабочку, чем тот же автобус. До универа от моего дома было рукой подать, поэтому за какие-то считанные минуты я преодолел разделяющее нас расстояние. И вот я восхожу на крыльцо, открываю тяжелую дверь, показываю охраннику пропуск, низкорослому дяденьке с круглыми черными очками, в точности как у кота Базилио, и серебристо-седыми волосами, завязанными в хвост. И, наконец, поднимаюсь на пятый этаж. Раз ступенька, два ступенька, три ступенька... Проклятая лестница, у меня после восхождения на самую последнюю ступень всегда начинается отдышка. Да, не спортивный я, но худой, это точно. Правда, это можно было бы назвать замечательным, если бы у меня не торчали ребра. Нет, голодом я себя не морю, и на диетах не сижу - не баба же. Я уплетаю все, что находится в холодильнике за обе щеки, точно прожорливый хомяк, просто обмен веществ не в меру шустрый. Еще прошлым летом я хотел заниматься в спортзале, чтобы увеличить хоть немного свою мускулатуру и выглядеть более внушительно, но как-то все лень было. Я все три месяца прозябал дома, пытаясь отыскать во Всемирной паутине объявления о свободных вакансиях. Но все безуспешно.
Твою мать... Ну, вру ведь и даже не краснею. Дурацкая привычка, однако. Но иногда ох, как выручает. Дак вот. Конечно, я искал работу и находил, договаривался с работодателями о встрече, но в тот же день ее отменял, поскольку мне попросту было не выгодно ехать в другой конец города ради того, чтобы батрачить целый месяц за какие-то гроши и их же тратить на свой собственный проезд и перекус. Так как ни одно из найденных мною заведений не владело собственной столовой. Как говорится, закупайся в магазине и тащи все с собой. Ну, а потому у меня не было иных причин, чтобы не устроить себе отдых на берегах Мальдивских островов. Ага, именно. В своем воображении. Где ж у меня столько бабла будет? В моих карманах всегда лежит тютелька-В-тютельку, вплоть до копейки. В связи с этим, светило мне только, что небольшое озеро, которое располагалось в паре десятков километров, вблизи густого вечнозеленого леса. Примерно каждые три дня я ездил туда, нырял под воду, загорал, и просто наслаждался жизнью. Но за все нужно когда-то и чем-то расплачиваться. Вот и мучаюсь я с назревающей бронхиальной астмой, или чем там еще. Собственно, не суть важно. Ведь я уже нахожусь на третьем этаже, и снова склонив голову и уцепившись ладонями за коленки, восстанавливаю сбившееся дыхание. Так, а теперь я должен выяснить, в каком кабинете состоится пара. Направо, налево, нет, все-таки направо... или налево? А-а-а! Что ж это такое! Я усердно потеребил волосы, будто это как-то могло мне помочь. Еще немного, и я начну взывать к божественной силе. Думай, ну, же думай, вспоминай...
Хм. Похоже, мне повезло и на меня снизошло прозрение. Если не ошибаюсь, то в этом, который скрывается под номером 525. Хоть бы это оказался он... Дергаю за ручку, и с едва слышимым скрипом отпирая дверь, заглядываю в образовавшуюся щелку. Вроде сидят мои. Точно. Мои. Нужно осторожно войти, чтобы препод не заметил. Уж он шибко не любит, когда опаздывают. Не отчитывает, но прожигает своим хищным взглядом в течение всей лекции, точно телепатически старается передать, насколько он недоволен подобным поведением студентов. Хренов педант.
Я уже было пошел на свое законное место, но вдруг замешкал, буквально застыв на месте. В помещении определенно сидели все знакомые и ставшие родными за эти прошедшие два года физиономии, но... Этого человека я не знал точно. Со спины, как ни странно, было не понятно, кто сидит. Вроде бы девка, если судить по длинным прямым волосам, которые спускались аж до поясницы этого существа. Но в угловатых и широких плечах, прямой осанке, со слегка выступающими лопатками не чувствовалось ничего легкого, нежного и женственного. Неужели пацан? В моих представлениях носителями столь длинных косм являются заядлые рокеры, которые под жесткие гитарные басы размахивают своими патлами в разные стороны. Забитое представление, но ничего с собой поделать не могу. Такое чудо, да и чудо ли это вообще, я лицезрею впервые. Однако он не был похож на рокера, будучи одетый вполне в классическом духе: простая хлопковая рубашка белого цвета и черные брюки. Я даже не утрудился разглядеть его черные, начищенные до блеска, ботинки. Сынок богатенького папочки? Что ж, да здравствуй очередной выпендрежник. Вот только... что он здесь забыл?
На моем лице скользнула едкая усмешка. Кажется, наше Вездесущее Око меня застало с поличным на месте преступления. У меня дернулась бровь. Теперь точно всю лекцию препод будет на меня взирать, точно какой-нибудь коршун на свою убегающую добычу. Ну, и хрен с ним. Я все-равно не собираюсь записывать всю ту ерунду, которую он так тщательно пытается донести до аудитории, а буду испещрять остатки своей тетради забавными кляксами, да каракулями. Это куда увлекательней, чем выслушивать занудство про ньютоновскую концепцию абсолютного пространства и времени. Будто это где-то может пригодиться. Смешно.
Мое место, кстати, оказалось занято этим самым новеньким. Смотри-ка, только пришел, а уже возомнил себя невесть кем. Индюк расфуфыренный. Я рассеянно повел плечом. Ничего не поделаешь, придется сесть рядом. Я потом с ним разберусь. Из сумки я достал ручку, да единственную тетрадь, которую неизменно таскаю от пары к паре. И по каждому предмету ее страницы венчали не более чем по пять записей. Мне и этого достаточно. Знаю все на «3» и довольствуюсь тем, что есть. Сейчас главное - это сдать все экзамены на минимальные баллы. Остальное меня волнует меньше всего. Хотя, признаться, в школе я был заядлым хорошистом, но там я был под присмотром матери и под опекой твердой руки отца, здесь же меня никто не контролирует. Ведь на самом деле учиться я никогда не любил, даже ненавидел, и учился только потому, что знал, что так нужно. С хорошим аттестатом я смог поступить в приличный университет, но денег, к сожалению, едва ли хватает, чтобы его оплачивать. Приходится экономить на очень многом. Но ничего, этим летом я точно найду достойную работу и буду помогать своим предкам, дабы избавиться от въедливого прозвища «обуза». А там, подождать всего каких-то жалких два года, и я, наконец, покину родительское гнездо, точно оперившийся и готовый к полету птенец, отправившись в вольное путешествие...
И вот с такими облачными мыслями я сидел и задумчиво грыз кончик ручки, стараясь не поворачивать голову налево. Впрочем, любопытство быстро взяло надо мной вверх. Тряпка я, иду на поводу у собственных слабостей. Скосив взгляд на незапланированного соседа, я начал его разглядывать. Знаю, не в зоопарке, и за партой сидит не обезьянка, но, черт возьми! Мой взор будто приковало к нему железными гвоздями, и хрен оторвешь. Незнакомец смотрел прямо перед собой, внимательно следя за каждым перемещением препода, от чего создавалось впечатление, что информационный поток, который, точно горный ручей, лился изо рта нашего лектора, вызывал у него глубокий интерес. Хах. Ботаник что ли? Сынок папочки, у которого, поди, денег, хоть жопу подтирай, и в придачу прилежный студент-зубрила. Нет, я уже его ненавижу. Так и хочется стереть это надменное выражение морды с его личика. Хотя... Профиль у него ничего такой. Точеный. Прямой аккуратный нос, бледная кожа, но нездоровой она точно не выглядела, скорее, в этом было что-то аристократичное, чуть поджатые губы... Так, стоп, чего это я? Он же не баба, чтобы на него так пялиться. Впрочем, ничего необычного. Вот только... Не могу понять, какой у него цвет глаз. Вроде бы светлый, но...
Я не заметил, как он обернулся. Когда я это понял, прошло уже, наверное, много времени. Эдакая маленькая оплошность. От неожиданности я резко отпрянул, чуть не брякнувшись со стула. Он посмотрел на меня и его губы растянулись в ухмылке. Он насмехается надо мной? Чертов ублюдок. Я сел прямо, но снова повернул голову в его сторону. Он продолжал глазеть на меня, словно на хомячка, который наматывает уже пятитысячный круг в своем колесе. Что ж, похоже, я только что включился в игру «кто кого переглядит». Не моргая, я буквально сверлил его пристальным взглядом, и от меня никак не могла ускользнуть одна деталь – его глаза... Я и раньше знавал о существовании такого цвета, но увидеть его воочию – зрелище поистине завораживающе. Его в народе называют по-разному – тигриный, медовый, янтарный... Обычно он обладает коричнево-рыжим, иногда вплоть до желтого, оттенком. Красиво... На рефлекторном уровне я пораженно, но, вместе с тем, с восторженным восхищением поднял брови. В ответ незнакомец слега улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. Нет, он какой-то слишком идеальный. Он вообще живой? Я яростно тряхнул головой, прогоняя нахлынувшее наваждение. Так, с меня хватит, я сворачиваюсь. Совсем скоро прозвенит звонок, и мне не помешало бы сгонять в столовую. Мое любопытство было вдоволь утолено, а вот желудок уже давно бойко отплясывал канкан, да и в горле стоял тошнотворный комок, отчего я судорожно сглотнул.
И вот в коридоре звучит порядком надоевшая трель, я закидываю сумку на плечо, делаю шаг, но меня бесцеремонно останавливает чья-то рука, схватившая меня чуть выше локтя. От такой наглости я даже поперхнулся, из моей глотки послышались хрипы вырывающегося кашля. Я развернул голову, при этом сжав правую руку в кулак. И моему удивлению не было предела – меня удерживал тот самый новенький!
- А я, смотрю, ты борзый, раз смеешь так хватать чужого человека? – Вспылил я.
Он сощурил глаза, преисполнив на своем лице наподобие улыбки.
- Прости, прости. Я думаю, ты уже заметил, что я здесь, в вашем университете, первый раз, поэтому хотел бы тебя попросить об одном одолжении...
- Я слушаю, только для начала отпусти мою руку.
- Конечно.
Он разжал пальцы, и я потер ноющее место. По нему не скажешь, но хватка у него довольно крепкая.
- Ну, дак что же ты от меня хотел? – Я напрягся, ожидая подвоха.
- О, ничего особенного. Просто не мог ты мне показать, где у вас столовая? Кажется, как раз ты туда и направляешься.
Как он догадался? Я уж было раскрыл рот, но тут же его захлопнул. Нужно взять себя в руки. Возможно, он всего лишь сделал предположение, а может быть, весь мой вид кричал о том, что в моем организме явный недостаток питательных веществ. И будто в доказательство моих слов мой живот утробно заурчал. Я смущенно покраснел, чуть опустив голову.
- Да... – Только и выдавил я из себя. – Пошли.
Столовая располагалась на первом этаже, поэтому, как только мы вышли из кабинета, то сразу же свернули за угол, где и начинался лестничный пролет.
Само обеденное помещение у нас было достаточно добротное. В прошлом году привезли новые столы и стулья, да и меню стало гораздо разнообразней. Я жестом указал, где нужно брать подносы. Незнакомец утвердительно кивнул и поплелся за мной, с интересом разглядывая белые с фиолетовыми полосками стены и высокие потолки с незамысловатыми люстрами. Мы встали в очередь, и я с наигранной увлеченностью уткнулся в перечень блюд. Не то, что бы мне не хотелось трепать языком с новеньким, но... и потребности так таковой у меня не возникало. Но, как бы то ни было, он первый со мной заговорил.
- А у вас тут неплохо... – Протянул он. Голос у него казался несколько выше, чем у среднестатистического молодого человека нашего возраста, но на слух был довольно приятный. Он был чистый, но в тоже время проскальзывали нотки с хрипотцой.
Я кивнул, посчитав, что этого немого ответа будет достаточно. Парень глухо прокашлялся, обращая на себя внимание.
- Наконец-то, а то я уж думал, что ты ушел в себя и вернешься еще не скоро. – Он улыбнулся краешком рта.
- Ч-что? – Опешил я, заикаясь.
- Ох, а ведь я так и не представился. – Продолжил он, как ни в чем не бывало. - Ради Бога, прошу прощения за мою оплошность. Меня зовут Азазель. – Дружелюбно сообщил он, протягивая мне ладонь.
Нет, он точно издевается. Азазель?
- Имя демона? – Пробормотал я уже вслух.
- Ахах, да. Моя мать та еще повернутая фанатичка на всякой нечисти. Хотя, должен признать, имя полностью оправдывает мой чертовский характер. – Он игриво подмигнул, продолжая удерживать ладонь в воздухе.
- Меня Крис зовут... - Я поспешно сжал его руку в твердом рукопожатии.
- Крис? Сокращенное от Кристофер?
- Кристиан...
- Красивое имя.
Я смущенно отвел глаза.
- А, по-моему, в нем нет ничего особенного.
- Ошибаешься, дурачок.
- Ты кого это дурачком назвал? – Вскипятился я, состроив недовольную гримасу.
- Тебе идет, когда ты злишься. – Он потрепал меня по волосам, на что я «учтиво» отмахнулся.
- Да ну тебя.
И чего это он мне комплименты отвешивает? Странный он все-таки. Азазель... Хах. Кристиан и Азазель. А что? Звучит поэтично. Я вновь отвлекся, на этот раз, на процесс приготовления блинчиков: молодая пышногрудая кухарка сноровисто раскладывала обожженное тесто на столе и, щедро смазывая его сгущенкой, закатывала в симпатичные рулетики и отправляла на поднос.
Наша очередь продвигалась с черепашьей скоростью, поэтому, истекая слюнями, я успел облюбовать все полки с самым разнообразным кушаньем: салатами, запеканками, клубничными и шоколадными десертами, всевозможными гарнирами... Но я ограничился лишь пюре с котлетой, да стаканом вишневого морса. Я, конечно, очень хотел есть, и сейчас бы набил свой желудок до отвала, но впереди оставалась всего одна пара, а потому дома меня будет ждать здоровый полноценный ужин, приготовленный матерью.
Когда мой обед был оплачен, я глазами начал выискивать свободный стол. А, вот у окна. Отлично. Нужно поторопиться, пока его никто не занял. Не дожидаясь моего нового знакомого, я поспешил на приглянувшееся местечко. Я кинул сумку и куртку на сиденье рядом, и, взяв алюминиевую ложку, начал лихорадочно поглощать за обе щеки все, что находилось в тарелке. Между тем, краем глаза я уловил мельтешение напротив. Азазель. Ну, обалдеть. Кого еще могло занести сюда ветром, как только не парня, именованного в честь Сатаны. Я сидел обычно один, поскольку ненавидел вести за столом бессмысленную болтовню, перетирая, точно дряхлые бабки, насущные темы о жизни, о бытовухе, о конце света и тому подобное. Только я, тишина и мой обед. Интимная, так сказать, обстановка.
Азазель так же купил только пюре с котлетой и оранжевый напиток, судя по всему, апельсиновый сок. Он пожелал мне приятного аппетита и тоже принялся за еду.
- Кристиан...
- М? – Откликнулся я, и, откинувшись на стуле, погладил свой разбухший живот.
- Можешь мне провести экскурсию?
- Экскурсию?
- Да, верно. Я же здесь первый раз. Забыл? – Он поболтал жидкость в стакане и немного отхлебнул.
- Экскурсию... – Я задумчиво почесал затылок. - Да, конечно.
Провести экскурсию... Хм. Вопрос только в том, где именно? Самые выдающиеся достопримечательности в нашем университете – это столовая, да скромная библиотека, заваленная горами книг, журналов, учебников и всякой бесполезной макулатуры. Можно еще показать беседку-курилку, которая располагается во внутреннем дворе, но, естественно, на тот случай, если у него имеется так таковая вредная привычка...
- Ты ведь не против? Или я ошибаюсь? – Он подпер подбородок ладонью и улыбнулся.
- Да нет, в общем-то... Просто я подумал, что водить-то особо и не куда. Хотя, если вспомнить, то неподалеку есть небольшой парк. Если хочешь, можем сходить туда.
- Отлично. Неплохая идея. Ну, что, тогда пошли?
- Что, прямо сейчас? – Я удивленно посмотрел в золотистые глаза, но те лишь хитро сощурились.
- А почему бы и нет?
- В первый же день прогуливаешь?
- Я бы хотел побольше провести с тобой времени.
- Эм... – Я растерялся, однако его словам не придал особого значения. – Но ведь мы можем это сделать и после пары...?
- Я очень хочу сейчас. – Настаивал Азазель. И в этот момент я подумал, что он похож на маленького избалованного ребенка, чьи прихоти должны непременно исполняться. - Тем более, занятия в первый же день – это так утомительно. Ты так не считаешь? – Он подошел ко мне вплотную, и, склонившись к моему уху (он был, кстати, на добрые пол головы выше меня. Для сравнения – мой рост составлял чуть меньше, чем шесть футов), тихо зашептал:
- Нам скучать не придется, я обещаю. Только прошу, доверься мне. - Он осторожно обхватил пальцами мое запястье и повлек за собой.
Все его выходки меня раздражали, но, тем не менее, не возражая, я послушно последовал за ним. Не знаю, почему, но... я не хотел ему отказывать. Возможно, где-то на задворках моей черствой души я ему симпатизировал. Ну, так, чуть-чуть... совсем чуток... капельку. Вот только признаваться в этом даже самому себе я боялся. И стыдился. А потому старался погасить эти новые, незнакомые чувства, точно едва разгорающийся огонек, делая вид, что абсолютно ничего не происходит.
Я прикрыл веки и вдохнул свежий солоноватый воздух, как только мы оказались на улице. Дождя уже не было, зато небо вовсю переливалось от теплых солнечных лучей. Мы побрели вдоль проспекта, и, дойдя до светофора, перескочили широкий перекресток. Затем свернув за угол желтой пятиэтажки, оказались перед массивными чугунными воротами, украшенными спиралевидным узором. За ними и начинался парк. Несмотря на то, что он был давно заброшен, его владения до сих пор сохраняли свою какую-то особую атмосферу, отчего казалось, что в парке всегда кипит жизнь. Благодаря людям, он не пришел в запустение и оставался чистым и цветущим. Не редко можно было заметить, как дети помогают взрослым сажать деревья, чистить маленький пруд. В последний раз я здесь был прошлой весной, один. Я любил подолгу сидеть у подножия воды и кормить остатками булки стайку диких уток. Не успели мы открыть ворота, как меня сразу потянуло именно туда, на то самое место.
Зеленая, местами жухлая, трава была еще влажная, блестящая от росы. Но я, не жалея джинс, опрокинулся прямо на землю, раскинув руки и ноги в стороны. Хорошо. Азазель посмотрел на меня, ухмыльнувшись, и присел рядом.
- Расскажи о себе... – Пробурчал я, подставляя свое лицо небесному светилу и блаженно щуря глаза.
- О себе... – Азазель на минуту задумался, затем его губы озарила улыбка. – Пошли-ка лучше искупнемся. Смотри, какая замечательная прозрачная вода!
- Эй, ты мне так ничего о себе и не расскажешь? – Я театрально нахмурил брови и надул губы. Азазель засмеялся, схватившись за живот. Этот смех... Звонкий, искренний, он казался сильным и хрупким одновременно, но точно защитная завеса скрывал свою страшную тайну.
- Азазель...?
Парень успокоился и серьезно посмотрел на меня.
- М?
Я замялся.
- Да нет, ничего. Я просто подумал, что... – Я подумал, что если он захочет, расскажет сам. Мало ли, какой скелет прячется в его шкафу. Ворошить свое прошлое иногда, как копаться в собачьем дерьме. Чего я хочу сейчас на самом деле - это видеть, как он улыбается, и слышать его заливистый смех. И бессмысленно просить его о чем-то большем. - Но я все-равно купаться не пойду! Вода холодная! И даже не уговаривай!
- Если пойдешь со мной купаться, я расскажу тебе много интересных вещей о себе!
- Звучит так заманчиво... но... – Я почесал переносицу. – Я думаю пойти с тобой чуть позже. Я пока здесь полежу...
- Ну, как хочешь. А я тогда пошел! – Азазель отсалютовал мне коротким взмахом и подошел к кромке лазурной безмолвной воды.
Я привстал на локтях, внимательно следя за ним. Он обернулся, будто проверяя, смотрю я на него или нет, ухмыляясь краешком рта. Он избавился от стесняющей его тело рубашки, открывая взору благородную осанку, и принялся снимать брюки. Мой взгляд оценочно прошелся по гибким линиям его тела, отмечая мускулистые плечи, узкую талию и аккуратные бедра. Невольно я поймал себя на том, что мое невинное наблюдение переросло в любование мужскими формами. Я густо покраснел, но взгляда не отвел. Азазель снова бросил взгляд в мою сторону и, заметив мое смятение, улыбнулся еще шире. Он согнул ноги в коленях, и выставив перед собой руки, оттолкнулся от земли и мягко вошел в воду, не оставляя после себя почти никаких брызг. Потрясающе. Интересно, он учился плавать? А вот я плавать не умею и, в отличие от некоторых, иду ко дну, точно раненный тюлень.
Я откинулся назад, скрестив руки за головой, и устремил свой взор в ярко-бирюзовую бесконечную гладь. Почему-то ни одна мысль не посещала мою голову, и только необъяснимое умиротворение окутывало мое тело. Я вытянул правую руку над собой, растопырив пальцы. В образовавшиеся промежутки просачивался свет, отчего казалось, что моя рука охвачена янтарным пламенем, но оно было единственным, не причиняющим боль.
- Что ты делаешь? – Услышал я где-то неподалеку.
- Пытаюсь достать до облаков, - увиливая, ответил я.
- Смешной. – Азазель хихикнул. - Ты только лежи и не двигайся, хорошо? И даже голову не поворачивай!
- Что это ты там задумал?
- Тш-ш-ш.
Я намеренно сделал вид, что занят разглядыванием своей ладони, между тем искоса поглядывая за парнем. Сидя на корточках, он озабоченно копошился в своей сумке, с явной целью в ней что-то отыскать, и, наконец, выудив из ее чрева небольшой красный пакетик, направился в мою сторону. Я вновь переключился на свою руку, согнув пальцы в суставах и брезгливо обнаружив под короткими неровно обстриженными ногтями грязь.
- Закрой глаза! – Пропел Азазель.
- А это еще зачем? – Я подозрительно уставился на нависшую надо мной фигуру: обнаженный торс, стекающая с черных волос вода, импровизированная набедренная повязка, наскоро соорудированная из его же некогда белоснежной рубашки. И этому человеку я должен доверять? Вы это серьезно? Я конвульсивно сглотнул.
- Ну же, давай, давай.
- Ладно, уговорил. – Быстро сдался я, и отрывисто вздохнув, зажмурился.
Негромкий шорох, затем я ощутил небольшую тяжесть на своих бедрах и щекочущий кисловато-сладкий запах, как если бы это был...
- Виноград? – Я распахнул веки, изумленно вперившись в ягодную гроздь, настырно маячившую перед самым носом. – Ты где его взял? – Моему восторгу не было предела, ведь я просто обожаю виноград!
Не иначе, как все мое восхищение застыло на моем лице, за что я незамедлительно получил увесистый щелбан.
– Оуч! – Пропищал я, растирая ушиб.
- Это должна была быть часть моего обеда. Но я решил поделиться им с тобой в честь нашего знакомства. – Он загадочно улыбнулся.
Я потянулся пальцами к спелому темно-фиолетовому плоду, но меня тут же одернули.
- Эй, не так быстро. У меня для тебя есть одно и единственное условие: ты должен есть без рук.
Я посмотрел в его медовые глаза, чтобы убедиться шутит он или нет. Но, похоже, что парень говорил вполне серьезно.
- Ты садист? – Усмехнулся я.
- Ахах, ну, нет же. И тебе стоит расслабиться, а то ты слишком напряжен.
Я натянуто улыбнулся.
Ну да. Как же. Сказать-то легче, чем сделать. Если принять во внимание тот факт, что на мне он восседает, что называется, в чем мать родила, то самое большее, на что я сейчас был способен – это мужественно скрепить нервы и молча терпеть происходящее. Парень немного поерзал на мне, усаживаясь удобнее, и как назло мой чувствительный пах начал реагировать на подобные действия. Не выдержав, я сдавленно выдохнул.
- Сиди смирно, - зашипел я, - я же все-таки не робот...
Когда Азазель понял, о чем идет речь, он весело хохотнул.
- Вот же глупыш. – Он успокаивающе провел ладонью по моей груди, и даже не смотря на плотную ткань футболки, моя кожа отзывчиво покрылась пупырышками. - Лучше учись, как нужно правильно есть виноград. Эксклюзивный мастер-класс от меня! - Лукаво ощерившись, он поднес виноградную кисть к своим губам и аккуратно зацепил зубами ягоду. Слегка прокусив нежную кожуру и выплеснув тем самым ее сладкий сок, он вызывающе облизнулся, собрав кончиком языка прозрачные капли. От такого зрелища мое сердце застучало по ребрам с силой воробья, стремящегося вырваться на волю из тесной клетки, а лоб покрылся обильными бисеринами пота.
- А теперь ты... – Мурлыкнул он, склонившись надо мной. Я проделал с ягодой те же махинации, что и он, почувствовав, как сахарная капля, брызнув под натиском моих зубов, теперь стекает по моей щеке, оставляя за собой липкую дорожку. Азазель приблизил свое лицо так, что наши носы едва ли не соприкоснулись друг с другом, и я столкнулся с его необычайно пронзительными глазами, оказавшие на меня странное воздействие. Они словно искромсали мою душу на сотни мелких кусочков, как остро заточенные лезвия ножниц, при этом оставшись девственно непорочными. Я не то что бы ни о чем не мог думать, но я как будто оказался под очень сильным гипнозом, помутившим мой разум и взор. Азазель склонил голову в бок, и чуть прикрыв веки, проследил языком путь, ранее оставленный ягодной каплей, бережно коснувшись им уголка моего рта. Я точно безумный вглядывался в его лицо, пытаясь прочитать его эмоции, но почему-то не видел ничего кроме нежности и... желания, чтобы я ему доверился. Он невесомо дотронулся моих губ своими, и, отодвинув лицо, улыбнулся. Я зарделся и, кажется, забыл, как дышать. Азазель дружелюбно отвесил мне еще один болезненный щелбан, на что я глухо ойкнул, поморщившись - и все-таки рука у него довольно тяжелая. Он поднялся, предварительно отряхнувшись, и протянув мне ладонь, помог встать на ноги.
Не чувствуя почвы под собой, меня шатало из стороны в сторону, как если бы моя кровь гоняла по венам какой-нибудь запрещенный «кайф». Что это только что было? Мои мысли беспорядочно сбивались в кучу, переплетались между собой, запутываясь в тугие узлы, точно размотанный клубок ниток. Я посмотрел на Азазеля, и, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, поддался вперед: что за странное чувство? Я вдруг ощутил острую потребность, или нет, скорее необходимость прикоснуться к нему, сравнимую лишь только с поступающим кислородом в легкие, обеспечивающим мое нормальное существование. Я даже не заметил, как сильные руки загребли меня в охапку и куда-то понесли. Но для меня это было совсем неважно: пребывая в забвении, с неизъяснимым трепетом я любовался юношеским профилем, вот-вот готовый примкнуть к чуть приоткрытым чужим губам.
- Сейчас кое-кто окунется в водичку, - услышал я сквозь пелену. Звонкий голос Азазеля подействовал на меня лучше всякого отрезвителя, и я вмиг встрепенулся, озираясь по сторонам, будто напуганный охотником зверь.
- Н-не надо, - сипло залепетал я, и совершил попытку вырваться, - я плавать не умею!
- Ах, вот оно что. – Азазель как-то по-лисьи обнажил свои зубы. – А я думаю, чего это ты мне компанию составить не хочешь. Ничего, это не страшно. Сейчас я тебя научу. Будешь у меня плавать, как миленький!
Я должен был затрястись от страха, или того хуже – закричать, однако его слова возымели обратный эффект: я еще крепче обхватил его за шею, словно это хоть как-то могло облегчить мою горестную участь.
- Да ты точно монстр! – Отчаянно выпалил я.
- Ой, да что уж там... – Он заговорчески хихикнул. - Ты еще настоящего меня не видел. Давай, залезай в водичку, малыш, мы начнем с собачьих азов...
Я лежал в кровати и глядел в облупленный потолок, поскольку никак не мог уснуть. Я прокручивал в голове события прошедшего дня, снова и снова, будто старую пленку на видеокассете. Казалось, в моей голове отпечаталась каждая деталь, каждое слово, каждое движение, взгляд, и я не знаю почему, но я словно бы в первый раз почувствовал себя по-настоящему счастливым. Да, именно сегодня. Я был по-настоящему счастлив. Будто кто-то сумел за один вечер изменить то, что я так давно забыл, выбросил, точно ненужный заплесневелый мусор. Возможно, для кого-то это и прозвучит громко, пафосно, или даже глупо - мне все-равно, но я вновь обрел смысл жизни. Такой теплый, светлый... который хотелось прижать к себе и не отпускать.
Только потом я вскоре понял, насколько я заблуждался. Когда на следующий день моя обыденность вернулась в привычное русло, и я снова остался один. Не то чтобы я страдал или что-то в этом роде, но благодаря Азазелю во мне поселилась надежда, что в моей жизни все может стать по-другому, не так, как это было раньше. Но и она предательски покинула меня, погаснув, точно брошенный на асфальт непотушенный окурок.
Целый день, начиная с самого утра, Азазель упорно игнорировал меня, не замечал, лишь изредка одаривая меня холодным взглядом, от которого я невольно ежился. Я не понимал его отрешенного поведения, но и подойти к нему никак не решался. В любом случае, я не знал, что ему сказать, ведь мы не в детском саду, чтобы выяснять отношения, кто кого и зачем дернул за косичку. Поэтому я позволил ситуации мерно плыть по течению, пустив все на самотек.
Так проходила неделя за неделей, а я все ждал, сам не знаю чего, но терпеливо ждал, будто верный пес хозяина, благородно взвалив на себя роль зрителя, созерцающего на экране немое кино.
Я нарочито старался игнорировать мимолетные знакомства - едва ли не каждый день к Азазелю подкатывали какая-нибудь девица или парень, а иногда он и сам был инициатором обольщения, и после недолгих непринужденных разговоров, искристого смеха, проскальзывающего между паузами, они оба исчезали в неизвестном направлении. Я мог догадаться, куда, может быть и догадывался, но даже думать об этом я не хотел, с упрямством осла отрицая очевидное и утешая себя жалкими оправданиями.
Наряду с ажиотажем вокруг Азазеля рос и «антифанатский» клуб его завистников. И спустя несколько месяцев среди обучающихся поползли слухи, что наш «новенький» подрабатывает местной потаскушкой и поимел уже добрые пол-института. Я горестно ухмылялся себе под нос, все больше и больше убеждаясь в ущербности людей. Сначала липнут к нему, как помойные мухи на скотч, а потом сами же обвиняют его в семи смертных грехах церковной заповеди.
Собственно, мне должно было быть все равно на столь грязные сплетни, ведь и Азазель далеко не невинная девственница, которую насильственно совратили в темном переулке. Но по неведомым мне основаниям я постоянно злился, и даже самому себе я не мог истолковать свое неадекватное поведение. Я не хотел признавать, что Азазель, как последняя шлюха, трахает без разбору всех подряд. И в то же время, этот очевидный факт, точно неосторожно оброненный раскаленный уголь, прожигал мою душу. В последнее время мое состояние стало напоминать мне бомбу замедленного действия, намеренную вот-вот взорваться и разнести к чертям собачьим все в округе на сотни километров.
Я сидел за партой, подперев ладонью подбородок, и выстукивал концом шариковой ручки произвольный ритм. Время от времени я поглядывал на настенные часы – стрелка передвигалась невыносимо медленно, порой создавалось впечатление, будто она и вовсе застыла на месте. Шла последняя пара, поэтому я ждал, когда по ее завершению прозвенит назойливый до спазмов в желудке звонок, и я смогу, наконец, отправиться домой.
Я неряшливо, буквально одним махом, отправил в утробу моей сумки тетрадь да ручку, и, не закрывая ее на замок, уже был намерен покинуть кабинет, как вдруг за своей спиной услышал мерзкий разговор двоих. Я прекрасно знал, кого они обсуждают, и мне было настолько противно, что слова, достигшие моих перепонок, стали последней каплей моего лопнувшего терпения.
Дальше все происходило, будто во сне. Я окончательно потерял самообладание, больше не в состоянии выносить подобных издевательств за его спиной, и, схватив за шиворот рыжеволосого парня, нанес ему первый удар. Потом еще. И еще. Вымещая на нем всю свою ненависть, обиду и отвращение. Я не видел, каких участков лица достигал мой кулак, поскольку перед глазами все плыло, и лишь чувствовал, как костяшки пальцев теперь покрывает липкая масса, окрашивая воздух в багровый, с металлическим запахом, цвет.
Я очнулся на кушетке в медицинской комнате для оказания первой помощи, однако, как я добрался до этого места, я абсолютно не помнил. Словно кто-то взял ластик, и точно надпись с листа бумаги, стер мои воспоминания. Впрочем, это было неважно. Я почему-то чувствовал себя безумно уставшим, или даже выбитым из колеи. Вдобавок, я не ощущал своих пальцев на правой руке, и не мог ими пошевелить. Я взглянул на свою ладонь – она была забинтована, как напоминание о недавнем происшествии. Я отчетливо понимал, чем могло грозить совершенное по нынешним меркам преступление, но при этом, как ни странно, меня не волновали его последствия, и сейчас мое сознание грыз один единственный вопрос: почему я заступился за него?
И действительно, почему же... Меня не должны касаться проблемы парня с длинными волосами, но по какой-то причине, будто водоворот, они затягивали меня в свою пучину. А как бы на такой поступок отреагировал сам Азазель? Посмеялся бы? Похвалил? Подошел бы ко мне, чтобы снова подарить свою потрясающую улыбку...? Чтобы он сделал? Я так и не узнаю, ведь на тот момент его не было поблизости.
Потирая ноющие виски, я сел на край кушетки и, оглядевшись вокруг, с немалым удивлением не обнаружил возле себя своей сумки. Досадно ругнувшись, я наспех сделал вывод, что оставил ее в том же кабинете, где и произошел инцидент. Скорей всего, перед тем, как наброситься на того несчастного юнца, я откинул ее куда-то в сторону, и поэтому, вместо того, чтобы идти домой, я был вынужден вернуться. Поскольку никого из врачей не было, я незаметно выпорхнул в коридор, направившись к лестнице. Преодолев два пролета, я рысью проскочил мимо спящего охранника, и, оказавшись на улице, засеменил к главному учебному корпусу.
Сгущались сумерки. Я посмотрел ввысь – отливающий пурпурно-алым небосвод, с проплывающими обрывками пепельно-сизых облаков, напоминал пейзажную картину, написанную акварельными красками. И вроде я должен был ахнуть при виде такой красоты, но меня лишь нервно передернуло.
Добравшись до нужного этажа, я побрел по длинному узкому коридору, и каждый мой шаг отдавался гулким эхом в царящей вечерней пустоте. 234-й, 235-й, 236-й... – монотонно отсчитывал я. Кабинет под номером 239 должен стать моим финальным пунктом, однако, уловив странные звуки из 237-го, я поневоле остановился. Подойдя к двери ближе, я инстинктивно прильнул к ней ухом. То, что доносилось изнутри, любого другого на моем месте вогнало бы в краску, заставив как можно быстрее убраться отсюда. Да вот только я сделал все с точностью до наоборот: набравшись наглости, я как можно тише приоткрыл дверь и заглянул в глубь учебного помещения.
Вот так сюрприз. Сказать, что увиденное повергло меня в шок, значит, ничего не сказать. Мои ноги словно налились свинцом, и теперь ко мне было применимо выражение «как в землю вкопанный». Я боялся шелохнуться, или даже случайно вздохнуть. Мои глаза неотрывно следили за развернувшейся сценой: Азазель трахал на парте хорошенькую первокурсницу Леночку. Откуда я знаю про нее? Дайте прокашляться. Мысленно, естественно. Мне она когда-то нравилась. Хотя, конечно, не скажу, что я вовсе потерял к ней интерес, он был, но скорее в физическом плане, нежели в каком-то другом. Ладно, я скажу прямо: я мечтаю ее трахнуть, но, похоже, что меня кое-кто опередил. Причем не просто «кое-кто», а тот, за кого я так усердно рвал свою задницу. Какая ирония, не правда ли?
Широко расставленные стройные ноги покоились на плечах Азазеля, а тот в свою очередь поддерживал их под коленками, грубо вбиваясь в извивающуюся в экстазе девицу. Ее клетчатая юбка задралась вверх, являя свету округлые упругие бедра, обтянутые черными стрингами. Азазель бесцеремонно избавился от трусиков, содрав их одним рывком, и, подхватив партнершу за талию, изменил угол проникновения, набирая темп. Девица закатала кофточку, обнажив свою аппетитную грудь с набухшими сосками, в одном из которых сверкало серебристое колечко, и начала ее интенсивно ласкать. Я чувствовал, как нарастает напряжение внизу живота, вот только не от женских манипуляций, на которые мне было плевать. Что действительно приковывало к себе взгляд – это необычайная грация юноши, его изгиб в пояснице, его выступающие острые ключицы, переходящие в изящную, такую беззащитную шею. Прикрыв веки, он запрокидывал голову назад, тяжело дыша, при этом активно двигая бедрами, и было в этом что-то животно-соблазнительное, что будоражило воображение и пробуждало в глубине чрева дикое желание. Не зря Азазель пользуется такой популярностью среди молодых людей. Я бы и сам не прочь оказаться на месте этой девчонки, чтобы почувствовать его в себе, слушая, как наше сбивчивое дыхание сливается воедино.
Моя ладонь проникла за пояс брюк, и, оттянув резинку плавок, скользнула ниже, коснувшись твердой плоти. Мои пальцы прошлись по основанию, вызвав прилив возбуждения, и едва не вызволив из моей глотки протяжный стон. Но я, вовремя спохватившись, одернул руку и нарочно прикусил себе язык, дабы вернуть свое сознание в рабочее состояние и сосредоточиться на своей цели, пока эти двое не застали меня врасплох. Осторожно заперев за собой дверь, я разочарованно выдохнул и направился к нужному кабинету. Как и предвиделось, сумка оказалась именно там, причем не где-то, а на моем протертом до щепок стуле. «Какая забота», - с неприязнью подумал я, и, закинув сумку на плечо, поторопился покинуть здание.
Поворачивая ключ в замочной скважине, я знал, что меня уже дожидается мать: в пестром кухонном фартуке, с завязанными в тугой пучок на затылке черными волосами, с проглядывающей на висках сединой, и непременно сияющей улыбкой на губах. Однако, завидев меня на пороге, ее лицо приняло обеспокоенный вид. Наверное, я выглядел совсем уж вымотанным, и чтобы сгладить ее впечатление, я попытался выдавить из себя беззаботную улыбку.
- Привет, мам.
- Что с твоей рукой, милый? Ты с кем-то подрался? – Она вытерла руки о передник - явный признак того, что она только что закончила готовить ужин.
- Нет. Неудачно упал. Все нормально, не переживай. – Без зазрения совести соврал я. Незачем ей волноваться о всяких пустяках, возникающих по моей же глупости. – Отец еще не вернулся? – Осведомился я, развязывая шнурки на своих кроссовках.
- Нет, дорогой. Он вернется, как и всегда, поздно ночью.
И, правда. Никчемный был вопрос, будто я сам не в курсе.
Повесив куртку на вешалку, я приблизился к матери и, поцеловав ее впалую щеку, тихо прошептал:
- Я не хочу есть, мам. Прости. Я пойду в свою комнату, ладно?
Она посмотрела на меня своими карими глазами и согласно кивнула. Я понял, что она расстроилась, но и пихать в себя пищу насильно не самый лучший вариант. Я прошествовал в свою обитель, плотно захлопнув за собой дверь. Не включая свет, и не раздеваясь, я завалился на кровать, скрестив руки за головой, и безразлично уставился в тот же неизменно ободранный потолок. Постепенно мою голову заполняли фрагменты картин, одна краше другой, и не сложно догадаться, какого содержания. К слову, бессонная ночь мне обеспечена. Я снова почувствовал, что начал возбуждаться, и, облизнув пересохшие губы, меланхолично подумал о том, что развлекаться с самим собой довольно скучное занятие. Однако, в нынешнем положении выбор «партнера» был вполне очевиден. Не опасаясь, что в комнату зайдет мать (без предупредительного стука она даже не попытается открыть дверь), я скинул с себя джинсы и футболку, оставшись в одних плавках. Раскинув руки и ноги в позе «звездочка», я несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы расслабиться. Между тем в паху ныло до такой степени, что я невольно начал скулить. Чтобы не сорваться (поскольку быстро сворачиваться я не хотел), я оттягивал момент до последнего, дразня нарастающее вожделение лаской эрогенных зон. Когда я, наконец, добрался до резинки трусов, так называемой, «искусительной зоны», мой рот в предвкушении наполнился слюной. Прислонив руку к эрекции, я ощутил жар, исходящий от моего тела, и погладил мошонку через хлопковую ткань. Концентрированная волна удовольствия накрыла мое сознание, скопившись в тугой пучок нервов в районе паха, настоятельно требующего срочной разрядки. И как истинный джентльмен, я не мог отказать ему в такой деликатной просьбе. Уверенно сжав пальцами своего «дружка», я начал ими двигать вверх-вниз, явственно представляя, как Азазель дерзко прижимает меня к стенке и ожесточенно насаживает меня на свой член. Набирая темп, я чувствовал, что теку, как последняя сучка. За плавки я не волновался – все-равно их ждет та же участь, что и все остальное грязное белье, впрочем, не выдержав, я стянул их с себя, отодвинув пяткой куда-то на край кровати. Мой член буквально пылал, а комнатная прохлада только накаливала обстановку, приятно щекоча чувствительную, особенно сейчас, кожу. Я снова обхватил плоть пальцами, ощутив выпирающие венки и пульсирующую по ним горячую кровь. К тому же, тактильное прикосновение оказалось гораздо чувственнее, и я понял, что еще немного, и я кончу. Смазка вовсю сочилась из головки, и я, растерев ее по всему стволу, начал агрессивно надрачивать, толкаясь бедрами вперед. Моделируя в своей голове очередную извращенную позу с Азазелем, я мастурбировал, как сумасшедший, приближаясь к пику наивысшего наслаждения. Мое дыхание сперло, а из горла вырвался хрип, и чтобы не закричать, я до боли зажал между зубами запястье правой руки. Выгнувшись дугой и упершись затылком в подушку, я совершил несколько последних манипуляций, и, глухо замычав, испытал бурный оргазм, излившись в ладонь.
Вышло все несколько быстрее, чем я рассчитывал. Но чего расстраиваться, ведь электронные часы еще не показывают даже одиннадцати часов (это я так жирно намекаю на продолжение эротических игрищ). А пока, весь потный и будто с астматической отдышкой, как после километрового забега, при этом жутко довольный, я нараспашку разевал рот и хватал легкими спасительный воздух.
За счет звуконепроницаемых окон в моей комнате господствовала почти идеальная тишина, поэтому я лежал в постели и улыбался, как идиот, слушая трепет своего сердца. Тем не менее, улыбка скоро сползла с моего лица, и я почувствовал себя настолько ничтожным и эгоистичным ублюдком, что даже стук в моей груди, как правило, мерный и уверенный, сейчас казался таким же жалким, как и я сам. Обратив голову влево, я споткнулся взглядом о противоположную стену, различив в полумраке очертания своего письменного стола, за которым я обычно занимаюсь. В мою голову лезли мысли, одна отвратительнее другой, и я сжал левую руку в кулак, все еще ощущая на ней остатки своей спермы. Меня вдруг осенило, что теперь я ничем не отличаюсь от тех, кому довелось провести время наедине с Азазелем. Ведь я точно так же, как и те другие, жажду его заполучить, чтобы он, вколачиваясь своим достоинством в мой узкий девственный зад, вытрахал меня до смерти. Из чего можно сделать вывод, что я «очередной озабоченный подонок», которому тело Азазеля необходимо лишь для удовлетворения своих плотских утех.
Но неужели я и, правда, такое бесчувственное дерьмо?
Ведь если подумать, то между ними всеми и мной существует одна огромная разница, разделяющая нас, подобно пропасти. Да, я хочу Азазеля, хочу еще с того самого первого прикосновения его губ, однако после того дня, проведенного вместе, я через некоторое время начал понимать, что моя примитивная похоть стала перерастать в нечто иное, новое и неизведанное, чего я раньше никогда не испытывал. Я и сам толком не могу объяснить, что происходит со мной, и это страшно меня пугает. Но я точно знаю, что парень притягивает меня. И я хочу не просто прикасаться к нему, а находиться рядом с ним. И именно поэтому, я совсем не похож на тех дешевых подстилок, которым посчастливилось засунуть в себя его член.
Тем не менее, я чувствую себя виноватым, воспринимая Азазеля, как изголодавшийся хищник - кусок сырого мяса. Наверное, сказывается отсутствие регулярной здоровой половой жизни. Вот только того факта, что Азазель станет главным героем моих сексуальных фантазий, я, к сожалению, изменить не смогу. Собственно, одно другому не мешает, да и совмещать приятное с полезным - крайне благое дело.
А сейчас было бы неплохо принять контрастный душ, чтобы освежиться. Выудив из последнего ящика комода махровое зеленое полотенце и накинув на себя банный синий халат, я отправился в ванную. Намылившись ароматным мылом, я встал под холодные струи, позволив им стекать по лопаткам, спине, бедрам. Вода щипала мою кожу, точно тысячи маленьких иголочек, наполняя тело приятной легкостью и комфортом. Мой «младшенький» уже, как по команде, стоял по стойке «смирно» в томительном ожидании особого внимания к себе, изнывая по нежным прикосновениям. И поскольку повязка на моей раненной руке промокла насквозь, я, наплевав на это, снял ее к черту и швырнул куда-то за пределы ванны. Опершись здоровой рукой о стену, я расставил ноги на уровне плеч и обхватил пальцами свой возбужденный член. Массирующими движениями я начал водить ими вверх-вниз, всхлипывая сквозь сжатые зубы и жадно слизывая капельки влаги с горячих губ. Доведя себя до агонизирующего состояния, я теперь неистово толкался в тесное колечко из пальцев, приближая себя к восхитительному оргазму.
...Кстати, о погоде. Тот малец, который попался мне под руку, измученную жуткой чесоткой начистить кому-нибудь морду, не постеснялся заявиться на следующий же день и, как ни в чем не бывало, щеголять своей беззубой улыбкой и сине-зеленой распухшей рожей. Но что самое забавное - нашу драку замяли, будто она являлась чем-то непосредственным, как например, гроза осенним утром. Ну, хотя бы эта проблема была деликатно исчерпана, в чем и заключается ее плюс, зато я приобрел другую, от которой мне хочется провалиться сквозь землю - косые опасливые взгляды, провожающие меня по пятам...
Последующую неделю я тщетно пытался пересечься с Азазелем, чтобы поговорить с ним. Естественно, я до сих пор не знал, что ему сказать, да и вступление своего монолога я едва ли мог сформулировать.
Но я бы слукавил, если бы сказал, что мне везет, как круглому неудачнику, и я на хрен забросил эту затею. Ведь, в конце концов, мне все-таки удалось оказаться с ним один на один. Вот только... это было совсем не то, чего я ожидал.
Итак, это была пятница. У нас в этот день по расписанию стоит физкультура. Азазель был в привычно приподнятом настроении: он смеялся, шутил, но в его взгляде копошилась, похожая на склизкого изворотливого червяка, фальшь. Я и без этого подозревал, что он прекрасно знает, что среди всех этих людей у него нет ни одного близкого человека, которого он мог бы с легкостью назвать своим другом. Он отнюдь не дурак, но и понять, почему он выбрал такую тактику поведения, натянув на себя маску самца-ловеласа, я никак не мог. Неужели его все устраивает? Все эти презрительные взгляды, шушуканья за его спиной, неприкрытая лесть и тому подобное.
Странный и одновременно загадочный, Азазель напоминает мне закрытую книгу, которая вроде бы лежит прямо перед тобой, на полке, но тебя отделяет от нее хрупкое, но надежное стекло витрины. И когда она оказывается в твоих руках, трясущимися от волнения пальцами ты начинаешь перелистывать ее страницы с красочными иллюстрациями и фантастическим сюжетом, и все в ней в тебе нравится, но тебе даже не приходит в голову, почему новая, в лаковой обложке, книга обречена пылиться на этом чертовом стеллаже. А все потому, что один невежа опорочил ее красоту черной уродливой кляксой, которая заляпала текст и обезобразила ее товарный вид, точно гнилой волдырь лицо молодой девушки.
И как же я пожалел, когда добрался именно до нее...
После короткой, но плотной разминки, желающих играть в баскетбол разделили на две команды, и, к моему разочарованию, мы с Азазелем оказались соперниками. Описание самой игры я вежливо опущу, и лучше начну с того момента, когда мы столкнулись лицом к лицу, перехватывая друг у друга мяч. Я встал напротив него, раскинув руки в стороны, чтобы преградить ему путь. Азазель пристально смотрел мне в глаза и будто пытался угадать мое следующее движение, ловко пасуя мяч из одной руки в другую, тем самым отвлекая меня. Но откуда ему было знать, что в том году меня приглашали в профессиональную баскетбольную команду как одного из лучших игроков университета, а потому подобные уловки на меня не действуют. Он игриво улыбнулся, видимо, догадываясь, что я тот еще орешек, который и расколоть-то не так просто. Я не удержался и улыбнулся в ответ. Азазель слегка помотал головой, произнеся одними лишь губами «дурачок», и на такое смелое заявление я притворно фыркнул, залившись сочным румянцем. От этого слова веяло чем-то безмятежным, до боли знакомым и родным, и мне вдруг стало так тепло, как если бы вместо сердца в моей груди трепыхалось настоящее солнце. И я понял: в день нашей первой встречи он точно так же назвал меня дурачком, а потом ненавязчиво потеребил меня по голове. И мне снова, как и тогда, захотелось дотронуться до него, окунуть свою ладонь в его густые волосы, пропуская строптивые пряди между пальцами, поцеловать его, обнять, да что угодно, лишь бы побыть рядом с ним.
Я, верно, схожу с ума. Или этому всему все же есть свое рациональное объяснение...?
Пока я витал в параллельной вселенной и плавился от розовых соплей, моя бдительность постепенно улетучилась, и Азазель не преминул воспользоваться образовавшейся брешью в моей защите. Круто развернувшись, он обогнул меня и стремглав помчался к вражескому кольцу. То есть к моему. Вот же, гнилая обезьяна! Я все-равно проворнее. И вот я уже с ним поравнялся, протягиваю руку, дабы совершить один решающий удар по мячу, и мне почти удается, но Азазель пружинкой взмывает вверх и делает передачу в сторону светловолосого низкорослого парня. Тому, видимо, удалось-таки попасть в кольцо и тем самым заработать очки для своей команды, поскольку зал разразился гулким улюлюканьем с аплодисментами в унисон. Я не видел. Да и было ли нужно, когда я, часто и резко втягивая ртом воздух, прижимался взмокшей грудью к его груди, а он, склонив лицо, обдавал меня теплым дыханием и почти касался моих губ своими.
Разве я мог увидеть этот бросок? О каком броске Вы вообще говорите? А, этот, да, точно.
Я никак не возьму в толк, как мы оказались в таком пикантном положении, я лишь вторил его движению, прыгнув вслед за мячом, а в следующую секунду мы, вонзившись друг в друга вожделенными взглядами, едва не лобзались, точно какая-нибудь влюбленная парочка. Кажется, пока мы так стояли, прошла целая вечность, а, возможно, гораздо больше. Я не слышал свистка нашего тренера, не замечал мимо проходящих людей, все вокруг утратило свою важность и значимость. Быть может даже, если бы сейчас объявили о террористах, оккупировавших наш университет, я бы и то не шевельнулся с места.
- Мы здесь совсем одни... – Прошелестел Азазель, но, несмотря на это, его голос эхом раскатился по залу, отскакивая от стен, точно резиновый шарик. Я отпрянул от него, как ошпаренный, и зарделся пуще прежнего.
- Я...это... ну, знаешь, я просто... – Запинаясь, оправдывался я, но Азазель невозмутимо подошел ко мне и подбадривающе... взлохматил мои вихры. Похоже, сей жест у него вошел в обычай. Из вежливости я не стал разрушать сотворенный шедевр на моей макушке, и, прокашлявшись в кулак, робко предложил ему сыграть со мной в трехочковый.
Разморенные и измученные мы развалились на голом полу, приводя в норму скучившееся дыхание.
- Неплохо сыграли... – Пропыхтел Азазель. – Повторим как-нибудь еще?
- Ага... – Вымолвил я. Но на самом деле парень скромничал - мы играли так, что на зеленый стадион могли бы выйти только четверо – два вратаря и мы с Азазелем. Я повернул голову - юноша лежал с закрытыми глазами, его красивое лицо источало спокойствие, а грудь вздымалась плавно, как если бы он дремал. Я поднялся с колен и на цыпочках подкрался к нему, словно боясь встревожить его чуткий сон. Нависнув над ним, я затмил льющийся из окон свет, отбрасывая тень на неподвижную фигуру. Азазель сейчас как никогда казался открытым, уязвимым и одновременно недоступным, чужим. Мне захотелось овладеть им, приручить его, как если бы он был дикой кошкой. Я нахально оседлал его бедра, положив ладони ему на грудь. Азазель не сопротивлялся, нет, он даже не проявлял каких-либо признаков недовольства, будто его все устраивало. Он лишь едва приоткрыл веки и изучающе на меня посмотрел. Честно говоря, его взгляд сбил с меня всю спесь, и теперь я сконфужено сидел на нем, не зная, что же предпринять дальше. Хотя до этого в моей голове была выстроена целая система действий в определенной последовательности и примерная модель исхода данной операции. Что я несу... Похоже, что мой разум снова отлучается в астральное измерение. И стоит прибегнуть к основам дыхательной йоги - глубокий вдох и выдох. Только спокойствие и ничего лишнего.
Видя мое замешательство, Азазель хмыкнул, и ничего не произнося, протянул перед собой руки ладонями вперед, немного растопырив пальцы, как если бы он приглашал переплести их с моими. Что я и сделал. Заведя руки за его головой, я крепко зафиксировал их, и, склонившись над его лицом, медленно поцеловал. Пока без языка. Пока я просто смаковал его кофейно-молочный вкус с корицей. Кое-кто совсем недавно баловал себя каппучино. Мне нравится. И даже лучше – меня это заводит. Я призывно потерся пахом о его промежность, на что тот оживленно отреагировал, протяжно охнув. Я немедленно взял его приоткрытые губы в плен, проникнув языком внутрь, и обследовал теплый влажный рот, скользнув по ровному ряду зубов и гладкому небу.
Ох, что бы вытворял его милый ротик, если бы сомкнулся на моем члене и подарил мне восхитительный оральный секс! Представив себе этот животрепещущий образ, я возбудился еще больше и начал активнее двигать бедрами, ощущая сквозь шорты разгоряченную твердую плоть Азазеля, и при этом толкаться языком ему в рот. Я чувствовал, как мне не хватает воздуха, а если конкретнее – он был один на двоих. Мы трахались через одежду и стонали друг другу в губы, вылизываясь языками, и каждый из нас понимал, что скоро кончит.
- Я хочу тебя... очень... – Жарко сообщил я Азазелю на ухо. Эта фраза должна была прозвучать как минимум эротично, но весь эффект тут же сдулся, когда я чуть ли не выкрикнул ее по слогам. Азазель прикусил мою нижнюю губу, и, оттянув ее зубами, немного пососал. Переключившись на поцелуй, он грубо отвоевал мой рот, и теперь уверенно шарил языком, демонстрируя свое главенство. Мне определенно нравится его властная сторона. Было в ней что-то такое, отчего хотелось казаться меньше, слабее, беззащитнее, чтобы полностью отдаваться его сильным заботливым рукам.
Я сменил положение, вытянувшись между его бедер, и продолжил двигаться, имитируя половой акт. Между тем Азазель обвил меня ногами чуть выше поясницы, и, удерживая наши руки, скрепленные в замок, перевернул меня на спину. Не прерывая поцелуя, он расцепил наши пальцы и, аккуратно подхватив меня на руки, понес меня в сторону матов.
- Все еще хочешь меня? – Мягко спросил брюнет, и я, не раздумывая, кивнул. Я уже изнемогал по ласке и вниманию, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не наброситься на Азазеля и не разодрать на нем одежду в клочья, вторгаясь в заветное интимное пространство.
Его рука непринужденно пробралась под мою майку и неспешно прошлась по моим ключицам, не забыв про ямочку между ними. Перекочевав на гладкую грудь, она кокетливо царапнула ногтем мой затвердевший сосок, распространив тем самым по подкожным каналам импульс наслаждения, и направилась к резинке чуть спущенных в порыве страсти штанов. Зацепив ее пальцами, Азазель вместе с плавками стянул мои спортивки да самых колен, являя взору мой вертикально стоящий пенис с обнаженной головкой. Парень осторожно обхватил его, и от головки мучительно нежно провел пальцами по всему стволу до самого основания, застыв в опасной близости от мошонки. И в этот момент я испытал странное ощущение, не такое, какое я привык обычно получать, а совершенно иного уровня – касания Азазеля были сокровенными и казались гораздо чувственнее, и потому они разительно отличались от своих собственных. Честно говоря, это сложно объяснить, но если говорить доступными словами, то ты будто бы начинаешь чувствовать за двоих, словно у тебя и у твоего партнера одно тело, одна кожа... Но от самой только мысли, что кто-то другой доставляет тебе удовольствие, можно было испытать оргазм. Я невольно выгнулся, издав хриплый стон, и руками схватился за мат, будто утопающий за спасительную шлюпку. Но хуже то, что моего терпения едва хватало, чтобы не начать надрачивать самому себе. Единственное, что меня останавливало – желание чувствовать Азазеля, которое я лелеял в своих мечтах уже довольно давно. Чужая рука, как бы дразня, легко скользнула по мошонке, затем обхватив член у основания, стала двигаться вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя колечко, сооруженное из большого и указательного пальцев. Я приподнял голову, чтобы понаблюдать за этим действом, и чего греха таить - зрелище дико возбуждало, и чтобы не извергнуть семя раньше положенного, я откинул голову и прикрыл веки, доверив свое тело надежным и умелым рукам. Вскоре пальцы Азазеля почти опаляли мою раззадоренную плоть и, двигаясь все быстрее, вынуждали меня метаться и извиваться от захлестывающего меня возбуждения. Ожесточенно толкаясь бедрами в его ладонь, я извергал потоки невнятных звуков и рваных вдохов. Перед глазами плыли и мерцали, точно светлячки, сотни разноцветных звезд, и мне казалось, что вот-вот я волшебным образом достигну самой Нирваны.
Сквозь сощуренные веки я смотрел на Азазеля и истекал только от одного его вида, опьяняющего мой рассудок. Парень был по-настоящему сексуальным, нет, он был самим воплощением секса: чуть подернутые дымкой янтарные глаза, которые были чуть темнее их естественного природного цвета, приоткрытые губы и фривольно гуляющий по ним заостренный язычок. Он в истоме запрокидывал назад голову, тяжело дыша, и я успел уловить, как его свободная рука скрылась за пределами его синих шорт. Он извлек свой член наружу, и, растерев большим пальцем по алой головке смазку, начал надрачивать его в такт с моим. Мы стонали в голос, приближаясь к высшей стадии эйфории. В свою очередь, я захлебывался от охватившей меня истерики, сминая кожаную ткань под собой, как вдруг рука исчезла и ее тут же сменила гнетущая пустота. Мои легкие, точно труба пылесоса, шумно заглатывали воздух, чтобы пополнить недостаток кислорода в моем организме, тем самым выкраивая хотя бы минуточку для передышки. Мой взгляд устремился в высокий белый потолок с перпендикулярно пересекающими его балками, на которых располагались люминесцентные лампы с холодным голубоватым свечением. Неожиданно для самого себя я внезапно осознал, что оргазма я так и не постиг, а Азазель почему-то остановился. Впрочем, моя нарастающая тревога не оправдалась – почти шепотом, но в приказной форме, Азазель заставил меня лечь на живот и, раздвинув колени шире, приподнять бедра. Честно говоря, я не нал, что он собирается делать, однако в моем мозгу уже зародилась одна гипотеза, от которой пульс участился в разы. Краем глаза я проследил за тем, как он помассировал головку своего пениса, из которой ниточками тянулись прозрачные капельки смазки. После чего он расправил свой член во всю его внушительную длину и прислонил к моим яичкам. Я слегка дернулся, но не отстранился, ожидая продолжения. Он плавно провел своим достоинством между моих ягодиц, вызволив из моей глотки шипящий рык. Достигнув колечка мышц моего ануса, он приставил к ней влажную головку и немного надавил, преодолевая препятствие. Прикрыв глаза и упершись лбом в пол, я выгнулся дугой и подался навстречу, почти насаживаясь на его плоть. Стиснув челюсть, я приготовился ощутить резкую, или какую другую боль наряду с блаженством, но... ничего не произошло. Совсем ничего. Азазель лишь прочертил линию на моей спине и тихо, но как-то сурово и вместе с тем отрешенно произнес:
- Ты хоть знаешь, что такое быть геем? Или педиком? Какое прозвище предпочитаешь больше? Ты не готов к такому.
Меня будто окатили бурлящим кипятком. Что происходит?
- Советую одеться, пока тебя кто-нибудь не застал.
О чем он говорит? Не удерживая равновесия, я упал на бок и прижал колени к своей груди, прикрывая свой обнаженный стыд. Я видел, как Азазель встает с пола и возвращает свои шорты на их законное место.
- Особенно преподаватели. Не думаю, что они будут в восторге от полураздетого возбужденного студента.
Почему? Почему же? Он меня только что отверг? Но почему?
- Тебе ведь важно получить образование? Не так ли? – Азазель поддел рукой лямку сумки, одиноко располагающейся на краю скамейки, и побрел к выходу.
Почему ты уходишь? Ты так легко достался другим, чем я хуже? Недостаточно опытен? Дак в этом все дело? Я тебя недостоин, потому что я девственник?
– Бывай, - небрежно кинул он через плечо. Когда дверь за ним захлопнулась, я едва мог сдержать слезы обиды и унижения.
За что... Почему...? Я же не такой, как все они.
Азазель, прошу тебя, вернись...
Свернувшись калачиком, я уткнул свой нос в коленки и тихо всхлипнул. Я понимал, что нужно собираться и уходить, ведь совсем скоро будет следующая пара, и тогда хлынет, точно необузданная горная лавина, толпа студентов. Но вот только со своим стояком, даже будучи втоптанным грязь, я не мог справиться. Мой член все еще был взвинчен, и горел, испытывая нужду в разрядке. Мне еще повезло, что в отличие от многих университетов нашего города, этот имеет отдельный мужской и женский душ. Поэтому, я не видел иной альтернативы, чтобы не отправиться туда.
Я взял свое пушистое полотенце из шкафчика и, избавившись от лишней одежды, зашел в кабинку. Развинтив краны, я включил воду погорячее, от которой вовсю валил пар. Так я надеялся избавиться от полученного стресса и хоть немного расслабиться. Мой пенис все еще стоял торчком и никак не желал успокаиваться. Я с какой-то скорбью и сожалением прислонил к нему ладонь, и, сомкнув ее в плотное кольцо, начал двигаться, стимулируя эрекцию. Подушечками пальцев я прощупал бугристость ствола из-за множественных раздувшихся венок. Мой «младший» желал Азазеля так же сильно, как и я сам, и я понимал его лучше, чем кто-либо другой. Но по воле судьбы мы остались с ним вновь наедине, чтобы утешить друг друга. Смешно, не правда ли... Тем временем я наяривал, словно безумный, вкладывая в каждый толчок всю свою страсть вперемешку с обидой и злобой. Складывалось впечатление, что меня обделили, будто маленького мальчика, которому не достался чупа-чупс, потому что у него много сестер, которым все родительское внимание достается в первую очередь. Это угнетало и убивало одновременно. Азазель был так близко, он прикасался ко мне, окружая меня теплом и лаской. Он так же хотел меня. Я чувствовал это, всем своим естеством, но почему же все так закончилось? И я как последний лох, стою тут и мастурбирую на его образ, настойчиво всплывающий в моем воображении. Я просто жалок. Я как поломойная тряпка, еще швабры не хватает, распустил тут нюни, твою мать. Если он считает меня не заслуживающим его персоны, тогда... Тогда я сделаю все, чтобы доказать обратное. Да, у меня уже зреет один план, подобно семечке в подсолнухе. Я всего-навсего... найду себе полового партнера. Или даже несколько. Я же молокосос. Неумеха. Буду оттачивать свое мастерство до пика совершенства. До идеала. Как того желает его высочество Азазель. И уж тогда-то я тебя точно поимею. Сзади. Или в рот, а может быть во все перечисленные отверстия. И не думай, что я сдамся, я добьюсь своего любой ценой. Сдохну, сука, но трахну тебя. Понял? Понял, мразь? Не угомонюсь, пока не трахну.
Теперь я остервенело долбился в руку, будто отшлифовывая и без того гладкий ствол, неизбежно приближая себя к оргазму. Еще чуть-чуть и от такого усердия, с которым я ублажал свой член, наработаю мозоли, но мне было до глубины души похрен. Меня не колыхнуло даже то, что в коридоре уже слышались многочисленные голоса студентов, девчачьи крики, верещание, бестолковые разговоры. Усилив хватку, я удвоил темп, приглушенно скуля и резко выдыхая через нос. Последние несколько рывков, я конвульсивно содрогнулся и, подавляя крик, обильно излился себе в ладонь. Мои ноги вмиг стали ватными и, опираясь о холодную стену, я осел на пол, провожая глазами исчезающую в круглом сливе вязкую жидкость.
...Даже не знаю с чего начать свою историю о сексуальных путешествиях. Допустим, что я пустился во все тяжкие, вступая в половые связи с кем попало. Конечно, в этом есть своя доля правды, однако ситуация выглядела несколько иначе.
Свой первый секс я помню довольно смутно. Не самый удачный опыт. Тогда я на всю ночь решил зависнуть в клубе, балуясь алкогольными напитками и заводя новые знакомства. В основном они все заканчивалось типичной повседневной беседой. Однако, один парень, невысокий коренастый брюнет, все-таки положил на меня глаз. Он флиртовал со мной, спрашивал про мое хобби (будто это и, правда, его интересовало. Как же), обнимал за талию, гладил мой живот под рубашкой, позволяя себе больше дозволенного. Мне сначала было противно, и я даже отпихивал его пару раз, конструктивно объясняя ему значение такого популярного термина как «личное пространство». Но когда мои мозги всосали пятый по счету бокал виски, я стал послушным и покладистым, и уже сам беспринципно лез на рожон за поцелуем. Что было дальше я в полном неведении. Я проснулся в своей кровати с ноющей задницей и раскалывающейся головой, будто ею я пытался снести стены. К счастью, дома никого не было, поскольку чуть позже я обнаружил синяки на своих запястьях, которые могли свидетельствовать о том, что меня связывали. Или приковывали наручниками к спинке кровати. Возможно, к батарее. Кто знает. В моей башке творился полный кавардак, будто сам Мамай там побывал. Поэтому, я прекратил искать причины появления этих отметин и поспешил позаботиться о них до возвращения матери. Смазав специальным лечебным кремом, я аккуратно их забинтовал. В свое оправдание я сослался на легкие растяжения после игры с мячом. Хвала богам, синие полоски сошли довольно быстро, не оставив даже крупицы намека о себе.
После второго похождения я вообще стал опасаться, что меня затащат в какой-нибудь темный безлюдный переулок, изнасилуют и убьют. Или наоборот будут глумиться над моим трупом. Поскольку один подозрительный тип (хотя на тот момент таковым я его не считал), напоил меня до усрачки, то есть так, что без посторонней помощи я не мог даже самостоятельно сходить в туалет. Хоть в штаны, сука, ссы. Но это было еще полбеды. Почему я помню тот день? Да просто потому, что он не просто врезался в мою память на всю оставшуюся мою скудную жизнь, а причинил мне физический и моральный ущерб, нанеся моей шаткой психике глубокие раны, которые я до сих пор зализываю. Этот жирный кабан (да, он весил кило эдак на 50 больше меня, но будучи под шафе я этого не замечал) хоть и с моего соглашения привез меня к себе домой. Ведь я все-таки предпочитаю трахаться с комфортом в кровати, а не в тесной запертой кабинке, где воняет каким-нибудь дерьмом или блевотой. И, завалив меня на постель, точно мешок с картошкой, стал силком скидывать с меня одежду, даже не приготовив заранее лубрикант. По всей видимости, ублюдок надеялся засунуть в меня свой огромный толстый член без смазки и доставить мне удовольствие, раздирая в мясо мой задний проход. Я, естественно, стал отмахиваться, отбиваться, вырываться, закидывая его предметами, попадавшимися мне под руку. Один раз чем-то весомым я залепил ему в висок, из которого тут же хлынула кровь. Но это животное шло напролом, будто ледокол или бронированный танк, тряся перед моим лицом своим истекающим, как во время половодье, членом. Я метко пнул ему пяткой в подбородок, сбросив его с кровати. И, в чем был одет, в ужасе ринулся к двери, пока тот пытался подняться, кряхтя и болтая своими конечностями, точно беспомощный жук. Преодолев два этажа лестничного проема, я выскочил на улицу и, добежав до ближайшей остановки, вызвал такси. До дома я добрался благополучно, но после этого случая я стал запрашивать абсолютно у всех удостоверение личности - паспорт, водительские права, да хоть весь арсенал документов, лишь бы если не точно, то примерно знать, с кем буду иметь дело.
Третий раз был гораздо успешнее. Мальчик оказался довольно симпатичным, у меня даже член, будто радар, ловил исходящие от него флюиды. Я был, как стеклышко, трезв, поэтому, смогу изложить наш трах до мельчайших деталей.
На своей машине он довез нас до своей квартиры, которая располагалась на последнем этаже 18-ти этажного дома. Мы поднялись на лифте и свернули направо. С порога он предложил мне чай, на что я вежливо отказался. Я, в конце концов, потрахаться пришел, а не чаи гонять, пусть хоть китайский, хоть индийский. Он отправился в душ, а я тем временем прошествовал в его обитель, изучающе озираясь по сторонам. Комната была довольно уютной и... милой. Какой-то детско-непосредственной. Но зато его спальное ложе никак не меньше напоминало натуральный сексодром – это была широкая кровать с решетчатыми перегородками, застеленная шелковой простыней темно-синего цвета. От такого достояния не только я, но и мой член пришел в дикий восторг. Кажись, кончу, если буду только взирать на эти величественные покои. Сам хозяин, кстати, был на год младше меня, но, как он утверждал, партнеров он имел много, и вследствие чего в сексе он был неплохо осведомлен. Что ж, стоило проверить.
Я не удержался и сиганул ногами на кровать – она так и манила к себе, убедительно настаивая протестировать ее на прыгучесть. Я поскакал на ней, как на батуте, едва не исполняя сальто в воздухе, и с полным удовлетворением по-царски развалился посередине. Такая мягкая, черт возьми, что даже не хочется вставать.
- Кристиан, ты меня слышишь? – Донеслось из ванны еле внятное бульканье. «Ну что там еще», - чертыхнувшись, подумал я. – Принеси мне, пожалуйста, полотенце! Оно находится на второй полке в шкафу!
- Хорошо! – Фыркнул я и смачно выругался. Ну, сколько можно тянуть кота за хвост? Помыл яйца и вперед, с песней. Я уже начинал жалеть, что вообще согласился с ним ехать. Можно было устроить быстрый перепих в том же сортире. И пусть бы я зажимал нос, или меня бы колбасило от рвотных позывов, но, во всяком случае, мне точно что-нибудь, да обломилось бы. Я нашел это проклятое полотенце сочно фиолетового цвета, и, ворвавшись в ванную без приглашения, хотел выказать в полной мере свой протест, но тут же осекся, даже не успев вымолвить и буквы. Мой язык атрофировался и присох к небу, а в трусах стало существенно мокро. Я, конечно, успел много чего себе навыдумывать, но... нарисовавшаяся передо мной картина едва ли поддавалась описанию. Нет, все-таки, я не зря сюда приехал. Здесь определенно было на что посмотреть. Да и не только посмотреть... В одежде парнишка выглядел чрезвычайно хрупким, немного женственным, но она весьма невыгодно подчеркивала все его очевидные достоинства. Вода с влажных, слегка вьющихся шоколадных волос капала на загорелую грудь, и, омывая соски, украшенные меленькими серебристыми колечками, стекала по тренированному животу с проглядывающими мышцами пресса. Мой взор упал ниже. Парень стоял ко мне боком, поэтому я смог разглядеть его нескрываемую эрекцию – красивая форма головки его пениса, переходящая в прямой ровный ствол, с едва видимыми проступающими венками, который оканчивался начисто выбритым лобком. Гармонично дополняли образ подтянутые и упругие ягодицы, которые так и хотелось наградить звонкими шлепками.
Я сглотнул сгусток слюны, подкатившей к горлу. Протянув на автомате полотенце, я хотел было ретироваться из ставшей тесной и душной ванной комнаты, но меня позвал вкрадчивый взволнованный голос.
- Подойди ко мне... – Я, как покорный пес, приблизился к парню вплотную, с трудом поднимая взгляд на раскрасневшуюся после душа мордашку. Карие глаза насмешливо сощурились, чутко вглядываясь в мое лицо, но в них, точно рыба в океане, плескалось желание. Изящная рука погладила мою грудь через тонкую рубашку, не забыв про твердые бусинки сосков, и резко устремившись вниз, дерзко ухватилась за мою мошонку. Я охнул, запрокидывая назад голову, и еле удерживаясь на ногах от обуявшего наслаждения, уперся ладонями парню в грудь. Его рука теперь умело сдавливала и сминала мои яички сквозь джинсовую ткань, и я, теряя над собой контроль, тихо постанывал и пытался толкаться ему в руку. Мальчик, заметив это, отнял руку от моего паха и стиснул пальцами мой подбородок. Прислонив губы к моему рту, он высунул язычок и, чуть касаясь моих губ, начал выводить мудреные узоры. Было щекотно, но безумно приятно. Я приоткрыл рот, впуская шустрый язычок внутрь, и вовлек его в глубокий основательный поцелуй. Парень обвил меня за шею, прижавшись ко мне своим торсом. В ответ я обнял его за талию, и неторопливо проследовав руками вниз, подхватил под бедра. Сжимая и раздвигая ягодицы, грубыми рывками я начал подталкивать к себе навстречу аккуратную фигурку. Между тем, я чувствовал чужой набухший агрегат, который елозил по моему животу, и меня это заводило еще больше. Посасывая мои губы, парень обхватил меня ногами, и, придерживая его, я поспешил в комнату. Слава Богу, она находилась прямо за углом, однако, по пути мы успели поздороваться с каждым сантиметром шершавой стены. Добравшись до столь желанной кровати, я опрокинул на покрывало нагое тело и начал сбрасывать с себя одежду, не церемонясь с застежками. Парень помог стянуть с меня джинсы, в которые едва помещался мой ноющий член, раздувшийся до колоссальных размеров. Казалось, он вот-вот лопнет от пульсирующего внутри него напряжения. Я отшвырнул плавки в сторону, и вульгарно раздвинув ноги, позволил мальчику взять его в рот. Запустив пятерню в его кудлатую шевелюру, я задал ритм, и, коротко выдыхая, стал рьяно пихаться ему в глотку по самые гланды.
Когда мой сладенький мальчик остановился, его искусный ротик сменился ладошками. Одна обхватила ствол у основания, другая - около головки, и, растерев небольшое количество смазки, он начал одновременно двигать ими вверх-вниз в разных направлениях, постепенно увеличивая темп. Я чувствовал, что вот-вот кончу, и поэтому, точно раздраженный кот, предупреждающе зашипел:
- Я больше не могу... я уже скоро... – Мальчик понимающе кивнул, и, прекратив массировать мой пылающий, будто в пожаре, пенис, попросил меня облизать два пальца. Он протянул мне руку, и я, сомкнув губы, принялся их увлеченно посасывать, имитируя минет. Мальчик прикрыл глаза и протяжно выдохнул. Основательно смочив пальцы слюной, он прислонил их к заднему проходу и, осторожно преодолев колечко мышц, приступил к растягиванию меня изнутри. Сначала двумя, а затем, добавив третий, протолкнул их дальше, и когда он задел простату, я невольно выгнулся, издав жалобный вдох. Да, я уже умирал от томительного ожидания, когда уже, наконец, его великолепный член заполнит пустоту в моем узком пространстве. Он вынул из меня пальцы, и, достав из тумбочки лубрикант, тщательно смазал свое достоинство. Прислонив головку к моему анусу, он постепенно ввел ее внутрь и стал плавно двигаться, расслабляя тугое колечко. Вскоре он неистово вколачивался в мой зад по самые яйца, которые с характерным хлопком ударялись о мои ягодицы. Я, будто змея, извивался и корчился под ним, громко дыша и выкрикивая что-то неразборчивое. Мои руки тем временем буквально не знали, куда себя деть – то они цеплялись за изголовье кровати, то надрачивали мой орган, то хаотично блуждали по юному телу, теребя металлические колечки и лаская возбужденные соски. Я щипал их, оттягивал, сжимая подушечками пальцев, и наблюдал за изменяющимся выражением лица партнера.
Забросив мои ноги себе на плечи, он жестко имел меня, грубо втрахивая меня в кровать, которая то и дело покачивалась и скрипела под тяжестью нашего веса. Мне безумно нравилось ощущать жар его члена, его толщину, твердость и вместе с тем мягкость и нежность. Это доставляло мне невероятное блаженство, и хотелось принимать его в свое тело до бесконечного множества раз.
Разорвав между нами контакт, мальчик перевернул меня и, поставив на четвереньки, потерся своим достоинством между моих ягодиц. Играя с моей мошонкой, он то деликатно проводил, то слегка постукивал по ней своим членом. Уткнув лицо в подушку, я приподнял таз и требовательно замурлыкал, выпрашивая очередную дозу экстаза. Мальчик, примкнув головкой своего пениса к моей разработанной дырочке, сначала медленно вошел, а затем полностью достал свой член обратно. Повторяя данное действие, он с каждым толчком погружал орган чуть глубже, систематически увеличивая скорость. И в итоге, пока я расслабленно получал удовольствие, он вдруг резво вогнал свой ствол во всю длину, до самого основания. Отчего я истошно вскрикнул, закусив наволочку подушки. Мне внезапно почудилось, что его член достал аж до моего желудка и теперь хлипко болтался где-то там, пихаясь в ребра и стенки кишок. Мда, я явно недооценил его размеры. Впрочем, кто сказал, что я чем-то недоволен? Шикарен ведь, и не поспоришь. Ускоренно двигаясь, он время от времени менял угол проникновения, добиваясь наилучшей стимуляции моей главной эрогенной зоны. И, кажется, он решил трахать меня до тех пор, пока у меня не случится инфаркт миокарда от переизбытка нахлынувших ощущений. Вскоре я и вовсе перестал контролировать свои эмоции, и, как недорезанная свинья, исступленно визжал и ругался матом. О, боже, как этот парнишка отдирал меня, черт возьми! Мне, к сожалению, пока не с чем и не с кем сравнить, но для первого моего траха это было офигенно. Но, естественно, на десерт у меня все еще оставался самый лакомый кусочек. Посмотрим, на что годен мой самоуверенный Азазель. Ой, оговорочка вышла. Хотя, кто сказал, что он не будет моим? Однако, вполне вероятно, что в моем виртуальном списке кое-кто составит ему конкуренцию. Ну же, Азазель, ты ведь оправдаешь мои надежды, не так ли?
Удовлетворенно ухмыльнувшись, я вновь сосредоточился на своем мальчике. Мы оба чувствовали приближение оргазма. Я необузданно, до режущей боли, насаживался на его пенис, обжигающий стенки моего заднего прохода, и помогал себе рукой, активно надрачивая. Мы стонали все громче и громче, будто соревнуясь, кто кого переорет. Подо мной образовалась целая лужа моих выделений, а моя ладонь все продолжала, как заведенная, усердно скользить по моему члену. «Быстрее, еще быстрее...» - нашептывал я себе под нос, левой рукой безжалостно комкая несчастное одеяло. Поскольку шелковая простыня уже давно валялась на полу, а постель вся покрылась волнами и буграми, превратившись в место для эротических утех. Тем временем, мальчик что есть мочи долбился в мою щелку, царапая мою спину и изредка похлопывая меня по ягодицам. «Ну же, быстрее и еще глубже...», - свирепо простонал я и, вытерпев еще пару толчков, уверенно сжал головку своего стального «самца». Мои мышцы тут же сократились, и я мощными выбросами излился себе в ладонь.
- Сука!! – Завопил я во всю глотку, содрогаясь в конвульсиях. Я почувствовал, как мои мускулы обволокли чужой пенис, и тот, дернувшись, кончил прямо в меня, выстрелив струйкой теплого семени. Последние несколько телодвижений, и обессиленный, мальчик упал навзничь, расправив ноги и руки в разные стороны. Мы тяжело дышали. Еще бы. После такого «альтруистского забега» мы были выжаты, точно лимон, вплоть до капли.
Ох, что это, черт возьми, был за оргазм?! Да я такого в жизни не испытывал!! Всем оргазмам оргазм! Я лежал на животе и отдыхал, чувствуя сперму, стекающую по внутренней стороне моих бедер. Ко всему прочему, я ощущал жуткую усталость и срочную потребность хорошенько выспаться. И чтобы не отрубиться, мой взгляд забродил по недвижному телу юнца – он весь блестел от пота, его грудь вздымалась и опускалась, выпуская изо рта надсадное сопение. Член обмяк и, потеряв былую форму, вернулся в пассивное состояние, опустив вниз свою красную, почти бордовую головку.
Несомненно, он потрудился на славу.
- Охренительный был трах, ты знаешь? – Лениво вымолвил я.
- Я рад, что тебе понравилось. – Столь же лениво отозвались в ответ. Я не мог не заметить на его лице довольную улыбку.
Прежде чем покинуть квартиру, я попросил у парнишки номер телефона. Авось да пригодится. И вообще, чего это я должен упускать такой ценный улов. Я совсем дурак что ли?
Далее моя жизнь протекала по одному и тому же расписанию. Изо дня в день я приходил с учебы и врал матери, что иду к другу ночевать, поскольку его родители уехали в отпуск и ему скучно сидеть одному дома. Моя бедная наивная матушка верила каждому моему слову, а я вместо этого тусовал в клубах, пил, трахался... Но жалел ли я об этом? Вряд ли. Ну, или... совсем чуть-чуть. Зато я понял, что от секса можно быть зависимым. И да, я стал зависим. Я экспериментировал с количеством партнеров, которое варьировалось от одного до трех, и перепробовал, наверное, все существующие в камасутре позиции.
Однако я до сих пор чувствовал себя неудовлетворенным. От жизни я получал все и в тоже время ничего. Мне будто чего-то не хватало... или кого-то... Даже сейчас, когда один красавчик пихался мне членом в рот, и я смиренно его отсасывал, а другой – примостившись сзади, трахал мои кишки, я явственно ощущал в моей душе зияющую пустоту. Мое состояние можно было сравнить с пазлом, в котором не достает одной, но очень важной детали. Вот только где ее искать я совершенно не знал.
Я находился в задрипанном помещении малоизвестного клуба в центре города. Стрелки на циферблате показывали 00 часов 24 минуты. Я не следил за временем, просто в промежутке с двенадцати до часу ночи произошло кое-что занимательное. Я успел выпить две бутылки охлажденного пива, одной из которых меня угостил мой новый темпераментный претендент на экстремальные скачки. Ну, вы понимаете, о чем я. Расслабленно сидя на диванчике, я потягивал через трубочку фруктовый коктейль и слушал в пол-уха своего собеседника и, создавая видимость моей заинтересованности, иногда кивал головой. На самом деле, мне было, мягко говоря, похрен, какую чушь он мне старательно втирал. Полноценные беседы меня ни коим боком не трогали, я приходил в подобные заведения не для того, чтобы трепать языком. Что действительно меня занимало – это секс. Я, точно хищник, терпеливо выжидал, пока светловолосый красавчик устанет молоть чепуху и приступит к приготовлению основного блюда. То есть, меня.
Я отстраненно смотрел на танцпол, где под популярные треки игриво извивались представительницы женской части населения, задирая короткие юбчонки и тряся пышными грудями. На некоторых не было лифчика, и сквозь прозрачные топики торчали бугорки сосков. Парней это явно заводило, и будто пчелы на мед, они слетались к девицам, окружая их со всех сторон. Некоторые из них начинали открыто флиртовать: обнимали сзади за талию и прислонялись к женской попке своими гениталиями, имитируя соитие, тискали за грудь, блуждали руками по телу, вовлекали своих партнерш в мокрый поцелуй, и вскоре все эти развратные танцы стали напоминать петтинг. Еще чуть-чуть, и они здесь устроят самую настоящую оргию.
Но я же не сказал, что отказался бы в ней поучаствовать.
Между тем мой взгляд зацепил любопытный силуэт. Его движения заметно отличались от нервных подергиваний рядом стоящих – раскованные, но плавные и элегантные, они магическим образом притягивали к себе внимание. И было в них нечто такое, отчего казалось, что их хозяин вовсе не здесь. А где-то далеко, за звездами. Вполне возможно, это просто я конченый романтик, но его, хоть и спонтанный, танец рассказывал целую историю, наполненную ощущениями, эмоциями, мыслями. Жаль, что он стоял ко мне спиной, и его лица я разглядеть никак не мог. Может, стоит взять инициативу в руки и познакомиться первым? Нет, я не трус, но понаблюдаю-ка я за ним еще немного. Вдруг он выглядит, как подземный тролль, и мне, простите, такого счастья даром не надо. Впрочем, если напялить ему на голову пакет, то, все, что будет находиться ниже, определенно возбуждает. Стройные бедра в плавном покачивании в такт музыки, гибкий с тонкой талией торс, изысканные движения рук, и, наконец, длинные волосы, завязанные на затылке в высокий хвост, гармонично завершали образ таинственного незнакомца. Странно, но взглянув на эти черные волосы, отливающие всеми цветами радуги в свете софитов, я испытал дежавю.
«Ну же, Гульчатай, повернись и открой свое личико», - точно мантру, вторил я про себя. Однако мне это быстро надоело, и только я хотел вернуть внимание своему унылому ухажеру, как это свершилось.
Моя нижняя челюсть оторвалась от черепа и с громким треском упала на пол. Я скрупулезно потер глаза, дабы удостоверится, что все это не мираж, всплывший под действием алкоголя и моего воображения, и снова сфокусировался на центре толпы. И верно – ничего не изменилось. Твою ж мать! Это что, божественная шутка?! Там, на небесах, надо мной потешаются что ли? Какого хрена здесь забыл Азазель?? Он преследует меня по пятам, точно вездесущая тень. Он мозолит мне глаза в институте, дак еще и тут от него продыху нет. Что за черт... я, конечно, не отрицаю, что мой член к нему все еще не ладом дышит, но я гребаные полтора месяца все пытался его забыть. Да, именно забыть, где-либо избегая его присутствия. В учебном кабинете, в общественном туалете, и даже на физкультуре придумывал отговорки, чтобы раньше слинять домой, лишь бы не столкнуться с ним лицом к лицу. Все-таки, во время последней нашей встречи он оставил не хилый отпечаток на моем самолюбии, и отчетливо дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Меня до сих пор гложут чувства стыда и обиды, и я не могу с собой ничего поделать. Наверное, именно поэтому я отвлекаю себя тем, что завожу случайные знакомства, абстрагируясь, таким образом, от внешних меня проблем. Хотя изначально цель этих знакомств была совершенно иная.
Теперь, когда он находился так близко, мое внутреннее «я» стало распирать от противоречащих во мне чувств. Я и хотел к нему подойти, чтобы заговорить, и в тоже время... я боялся натолкнуться на выстроенную за этот период стену. Услышать от него оскорбления, отказ... Да, я заранее настраивал себя на отрицательную реакцию, которую я мог получить в ответ. Ведь я не телепат, да и характер Азазеля достаточно непредсказуем. И поэтому я начал импровизировать. Я схватил своего скучающего ухажера за руку и, не дожидаясь его согласия, потянул на танцпол, в самую гущу людской массы, но так, чтобы не упускать Азазеля из виду. Я обхватил за бедра блондина и, прижавшись к нему, стал ритмично двигаться, исподтишка поглядывая на объект вожделения. Нас разделяла всего пара человек, но Азазель не видел меня в упор, так как он предавался своему космическому танцу с прикрытыми веками. Я чертыхнулся, но подобраться к нему ближе не посмел - с моей стороны это было бы верхом наглости.
Я продолжил совращать своего потенциального трахальщика, гуляя пальцами у него под рубашкой, и, решив оставить на его коже засос, примкнул губами к шее. Пока рот втягивал такую соблазнительную пульсирующую жилку, моя ладонь проникла за пояс чужих джинс, и, нащупав член, скользнула по стволу. Светловолосая голова упала на мое плечо, и тяжелый вдох ворвался в мое правое ухо. Оторвавшись от шеи, я зализал зреющее алое пятно и расплылся в ухмылке. Почему-то мне так хотелось, чтобы Азазель увидел разыгранный мною спектакль – блондин перестал меня интересовать с той самой секунды, когда я понял, кто скрывается за маской неизвестного. Но повернув голову в строну, я... застал пустоту. Он все-таки меня узнал... и сбежал? Что это еще за детские выходки? Не заботясь о последствиях, я покинул кавалера, точно золушка своего принца на балу, и стал проталкиваться сквозь разгоряченные неуправляемые тела. Я нервно выискивал глазами знакомую фигуру, но Азазеля нигде не было. Чертов ублюдок будто испарился. Я почувствовал, как кто-то легко дернул меня за рукав. Но обернувшись, с еле скрываемым раздражением я разочарованно выдохнул. Кто еще это мог быть. Да кто угодно, но только не Азазель. Мразота. Неужели его и, правда, так задели мои невинные шалости? С чего бы вдруг?
- Ты куда это так спешил? – Взволнованно поинтересовались у меня.
– В туалет, - соврал я с каменным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, - забыл, где он находится.
Сука. И трахаться после такого уже что-то не очень хочется. Что теперь делать? Сослаться на головные боли и свалить? Но эти по-щенячьи огромные блестящие глаза... так и умоляли остаться. Боже, совесть, почему ты у меня есть? На кой черт ты мне сдалась? Умри, противная! И даже мой писюн, предатель похотливый, начал активно протестовать на недостаточное внимание к нему. Снова вернуться к старому дедовскому методу – самоудовлетворению ручками? Я уж и забыл, что такое рабочие мозоли на правой ладони... А впрочем, катись оно все к черту на Кулички! Будет тебе трах сегодня, хоть до самого восхода солнца.
- Давай я тебя отведу, - участливо предложили мне помощь, - а там заодно и «поговорим». А потом, если захочешь, поедем ко мне на квартиру и продолжим нашу приватную «беседу» там.
Боже, во что я снова влип... Но уже слишком поздно, чтобы сбегать, точно крыса с тонущего корабля, и, обреченно кивнув в знак согласия, я поплелся вслед за ним.
Трах был не плохой, но бывало и лучше. Зато теперь я смогу спокойно уснуть. В чужой постели. Утром я как обычно закажу такси, которое в целости и сохранности доставит меня до самого университета.
Шла первая пара. Я сидел за последней партой и, пока наш препод медленно читал нудную лекцию, я заткнул уши наушниками от плеера и на всю громкость врубил звук. Что ж, хоть немного стало веселее. Между тем я окинул кабинет долгим взглядом, невольно выискивая глазами кое-кого. Но присутствием кое-кого даже и не пахло. Но мне на это было плевать. Или нет... Или да...? Я и сам не знаю. Скорее это мои жалкие убеждения, что мне действительно на него плевать.
Весь день был весьма тухлым и тоскливым. И даже некогда солнечная погода совсем испортилась – набежавшие на небе тучи так и норовили пролиться на землю обильным дождем. По крайней мере, хоть одно радует – сейчас прозвенит звонок на перерыв, и я скорее помчусь домой.
Кстати, Азазель так на пары и не пришел. Связано ли это со вчерашним вечером? Или он внезапно так заболел? Совпадение? Или все-таки нет?
Хотя. Должно ли меня это вообще волновать? Я невозмутимо отправил в раскрытый отсек сумки синюю гелевую ручку и исчерканный листок бумаги, и, перекинув лямку через плечо, направился к выходу.
Сбежав по ступенькам крыльца, я преодолел высокое ограждение и свернул в сторону своего дома. И тут же на кого-то наткнулся. Ох, уж эта моя хроническая неуклюжесть. Я схватился за пострадавший нос, зажав его ладонью, и поднял голову, чтобы извиниться. Но... тут же передумал. Или скорее, подавился своей вежливостью.
О, боже. И почему вся фигня случается только со мной и так не вовремя?!
Как гласит одна известная фраза – явился – не запылился. Да, он самый. Азазель. Он как-то подозрительно не то улыбнулся, не то ухмыльнулся, и, судя по всему, прерывать нашу «столь неожиданную и приятную встречу» он не собирался. Отнюдь, парень попросил меня уединиться, чтобы без свидетелей мы могли обговорить «кое-что важное». На что моя интуиция включила предупреждающий сигнал об опасности, явственно улавливая скрытые мотивы собеседника. Я и сам понимал, что он со мной ну уж точно не о цветочках болтать собирается. Но как бы я не хотел, отказать ему в этой просьбе я не смог. Мною вновь управляли мои же эмоции – и интерес, и любопытство, и неутолимое желание...
Азазель плелся рядом, засунув руки в карманы брюк. Его профиль источал невозмутимость, однако, по лицу было практически невозможно понять, о чем он сейчас думает. Оно было скорее неживым, будто высеченное из мрамора весьма умелым скульптором. Однако из-за этого его лицо становилось не столько красивым, сколько пугающим, и почти замораживало твои собственные чувства своей черствостью и отрешенностью.
Мы, наконец, добрались до нужного места и, как ни странно, Азазель повел меня именно туда, где мы провели вместе первую нашу встречу. Я немного напрягся. Он решил таким образом... все вспомнить? Нет, не так. Предаться воспоминаниям? Повесить мне лапшу на уши о том, как со мной было прекрасно и хорошо? В таком случае... готов ли я его принять после всего, что между нами произошло? Но если говорить, конечно, в контексте понятия типичной мужской дружбы. Так как вряд ли он предложит мне с ним встречаться. А я не смогу просто так взять и проигнорировать тот факт, что я хочу его трахнуть. Причем настолько сильно, что будь моя воля, я бы это сделал сиюминутно и прямо здесь. Около озера. Что было бы идеальной версией нашего «приват-свидания», но до тех пор, пока я не выяснил, какой сюрприз на самом деле он для меня припас, мне стоит завязать свой член в морской узел и стоически ожидать продолжения развития дальнейших событий.
Азазель примостился на засыпанную опавшей листвой землю и пригласил меня к нему присоединиться. Я присел рядом с ним, тупо уставившись в водную зеркальную гладь, покрывающуюся легкой рябью от каждого дуновения ветра. Не говоря друг другу ни слова, мы молча созерцали вспышки заходящего солнца, отражающихся на поверхности озера и окрашивающие его в от нежно розового до багрово-фиолетового цвет. Я бы, наверное, так сидел вечно, но тихий голос внезапно разрезал тишину.
- Ты ведь... помнишь тот первый день?
Я закатил глаза и рассеянно поморгал. Началось, блин. Как я и думал...
- Да, - спокойно ответил я, вновь отвлекаясь на озеро.
- И ты наверняка помнишь, как я пытался покормить тебя виноградом?
Я покраснел.
– Да, конечно, – к чему он, собственно, клонит, мать твою?
- По-моему, это было забавно, - Азазель растянуто хохотнул. – Ты бы видел свое лицо в тот момент. Я даже описать не смогу, насколько оно было смешным.
Я порвал рукой засохшую траву и теперь перебирал ее в пальцах.
– Стебешься?
- Нет же, глупыш...
- Прекрати меня так называть, я совсем не глупый... – Завелся, было, я с трех оборотов, как вдруг ощутил нежное прикосновение ладони на своей щеке.
– Мне нравится, когда ты злишься, но больше всего мне нравится тебя целовать...
Ч-что? Что он только что сказал? Я опешил, и резко глотнув воздуха, тут же поперхнулся.
- Что, прости? – Спросил я уже вслух.
- Я хочу тебя поцеловать, Кристиан. – Настойчиво произнес он. – Можно?
Я не стал ему отвечать, да и стоило ли, когда он сам прислонился своими губами к моему рту. Я не желал впускать его в свой рот, поэтому, сомкнув зубы, я безмолвно терпел, пока тот упорно толкался своим языком внутрь. Но, быстро сдавшись, я позволил ему завладеть моим ртом полностью. Теперь он будто трахал мою ротовую полость, неконтролируемо пихаясь языком мне в глотку и вылизывая все, до чего он мог дотянуться. Я уже начинал сомневаться в том, что он хотел доставить мне удовольствие, и как оказалось позже – не зря. Когда его очередной вопрос, вонзившись острием прямо в мое самолюбие, прошел насквозь, распоров все швы, которые я так старательно накладывал столь длительное время.
- А теперь, милый, я хочу тебя снять.
- Что ты имеешь в виду? – Не понял я, с трудом переваривая сказанное.
- Что я имею в виду? – Повторил он и ухмыльнулся, причем его лицо тут же стало отстраненно-ледяным. Даже актер со стажем мог бы позавидовать его способности примерять на себя роли с таким мастерством. И когда до меня дошел истинный смысл его слов, я, будто озверев, попытался заехать ему по морде. Однако, позорно промазав, оказался прижатым к земле тяжестью его тела. Он скрестил мои запястья и пригвоздил их одной левой у меня над головой.
- Я хочу тебя снять. - Будничным тоном продолжил он. - За деньги, что тут не понятного? Моя милая шлюшка.
- Ты что, с дуба рухнул?! Какая я тебе шлюшка?? – Я хотел ударить его ногой, но Азазель, зажав мои бедра между коленями, до минимума ограничил мои действия. Теперь я сам себе напоминал червяка, посаженного на крючок удочки, как приманка. И не пошевелиться даже. Я дернул правой рукой, но Азазель сжал ладонь еще крепче, причиняя мне боль. Я зашипел.
- Тише, тише. Это для твоего же блага, шлюшка.
- Я тебе не шлюшка, ты, тупоголовый осел!
- Ой, да ладно? Неужели? Разве ты еще не опустился до моего уровня – уровня плинтуса, трахая все, что движется? Или тебя тоже трахают? Что ж, невелика разница – ты засовываешь, или в тебя засовывают свой член в задницу. Хотя, в последнем ты явно преуспел.
- Не твое собачье дело, урод!
– И со сколькими мужчинами ты переспал? С двумя? Пятью? Или счет уже на десятки пошел?
- Катись к черту! – Господи, как же мне хотелось разукрасить его самодовольную рожу, вот только... Не мог, блин.
- Надеюсь, что твой секс защищенный, иначе ты можешь подхватить какую-нибудь заразу. И тогда... как по щелчку: Оп! И твоя половая жизнь и жизнь вообще подойдет к концу. – Жалостливый вздох, и лицо Азазеля исказилось в сочувственной ухмылке.
- Я сказал: пошел на хрен! Тоже мне, заботливый папочка нашелся! - Я со всей ненавистью харкнул ему в лицо, метко попав ему в глаз. - Если я захочу, то хоть всю округу перетрахаю, и ты мне не помешаешь это сделать!!
Он вытер кулаком мои слюни и залепил мне пощечину. Моя голова с хрустом позвонков откинулась назад.
- Я это сделал за твои слова, а не за твое дурачество. – Азазель провел рукой по моей груди, устремившись к моей ширинке. К моему великому стыду, мой член был в возбужденном состоянии. Но скрывать это при данном стечении дел все-равно уже не получится.
– О, ты и меня, небось, трахнуть хочешь? – Он провел по моей выпуклости, чуть зажав пальцами мою мошонку. Я едва сдерживался, чтобы не застонать.
- Хочу, – с вызовом бросил я.
- Ты мне прямо льстишь. Шлюшка хочет меня трахнуть. Я должен обрадоваться?
- Заткнись! Да, я хочу тебя трахнуть, понял? - Мне вдруг стало плевать на все сказанное ранее этим гадким языком, поставив своей целью отыметь сегодня его девственную задницу. Да, кстати, я ведь не упоминал о том, что все его партнеры ложились только под него. Сам же он был фактически целкой. По крайней мере, ходили такие слухи.
- А чего это ты вдруг такой смелый стал? Перетрахал чертову дюжину мужиков, и уверенности прибавилось?
- Тебя это так же не должно волновать! Я хочу тебя трахнуть и все!
- Трахнуть... меня... – Азазель сделал наигранно-задумчивое выражение. – Хорошо. Я согласен. – Вскоре выдал он, и я изумленно вытаращился. Блефует?
– Но с одним условием.
Опять эти его гребаные условия... Что б он провалился...
- Ты ответишь мне на один вопрос. Только честно, и не лги мне.
Я едва заметно кивнул. Деваться все-равно некуда. Да и свое желание я ставлю гораздо выше, чем ответ на один дурацкий вопрос. В конечном счете, он все-равно будет моим.
- Зачем ты хочешь быть похожим на меня?
Сука. Вопрос в лоб. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Ответить так, как есть? Засмеет? Или пошлет куда подальше, оставив меня ни с чем? Он же хитрожопый козел, будто я не знаю.
Я предварительно прищелкнул языком, собираясь с мыслями.
- Я не хочу быть на тебя похожим...
- Тогда как объяснить твое поведение?
- Будто сам не догадываешься...
- Нет. Я и прошу, чтобы ты мне объяснил.
- Я не стараюсь быть на тебя похожим. Я трахаюсь с мужиками, потому что ты меня отшил. Ты видел во мне лишь сосунка, который тебя не достоин, поскольку я был неопытен. И я пошел на такие меры, чтобы стать равным тебе, как бы это убого не звучало. Чтобы ты меня признал и принял. Ты так легко давался другим, но не мне. И я... Я просто... Посчитал это единственным выходом, чтобы сблизиться с тобой... - На одной ноте протараторил я и, прикрыв веки, страдальчески выдохнул. Что ж, только что я буквально выложил тебе свою душу на тарелочку с золотой каемочкой. Итак, Азазель, где же твой злорадный смех?
- И ты, в самом деле, так думаешь? – Сухо уточнили у меня, разбивая мои ожидания в пух и прах.
- Да. Я сказал тебе чистую правду.
Ну, вот к этому удару я уж точно готов не был, прям под ребра... Мое дыхание сперло, и я сдавленно закашлялся.
- Ты еще больший идиот, чем я думал. Стоило бы вышибить из твоей башки всю дурь...
- Почему это? – Процедил я, задыхаясь, - ты хотел правду – ты ее получил. Дак что опять не так-то? – Засранец, и это вся его благодарность за мои откровения?
- Здесь только я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать, ясно? Я позволю себя трахнуть, не волнуйся. Как в тот раз не обломаю. И к твоему счастью, ты будешь у меня первым.
У меня засосало под ложечкой. Он произнес сам. Эти три простых, но таких значимых, нестерпимо ласкающих слух, слова... «Ты Будешь Первым». А какой потрясающий эффект они произвели на мое тело! Будто доза афродизиака распространилась от макушки до самых пят, переполняя меня охмеляющим теплом и энергией. Моя кровь словно взбеленилась и, приливая к паху, с каждой секундой увеличивала мое нарастающее возбуждение. В моих штанах стало изрядно теснее, и молния от ширинки, вдавливаясь в мою плоть, норовила с треском разойтись, ломая свои металлические зубчики.
Тем временем Азазель освободил меня от захвата и направился к озеру. - Но для начала ты мне отсосешь. - Уронил он, по пути избавляясь от одежды. - Я хочу посмотреть, чему ты научился за это время.
Хах. Провоцируешь? Хочешь проверить, на что я способен? Что ж, вызов принят. Я ублажу тебя так, что ты сам будешь потом меня умолять отсосать тебе.
Я поднялся с земли и тоже начал скидывать с себя шмотье, сбрасывая все в одну кучу - и толстовку, и футболку... Но добравшись до джинс, я чуть не порвал их, когда впопыхах приступил к расстегиванию пуговицы, а затем проклятой молнии, и, наконец, кое-как спустив их с бедер, позволил им самим соскользнуть вниз. Последними остались серые боксеры. Моя эрекция вовсю проглядывала через ткань, и более не тратя времени, я избавился и от них, выпустив на свежую уличную прохладу свой твердый член. Я хотел дотронуться до него рукой, но сдержался, остерегаясь, что если сделаю это, то сразу кончу.
Я приблизился к Азазелю, тот сидел на песке лицом к озеру с широко раздвинутыми ногами. Его великолепный пенис был уже в рабочем состоянии с устремленной вверх влажной головкой, но, по правде говоря, я не знал, льстит ли мне это, или же меня это огорчает до глубины души. Ведь я и сам был бы не против узнать, насколько искусно мой рот может вывести член Азазеля из «спящего режима», однако мне придется работать с уже «готовым материалом».
- Отсоси мне, - а ему нравится приказывать. Не понимаю почему, но его тон каждый раз подавляет мою «доминирующую сущность». И, похоже, что ей нравится пресмыкаться перед этим человеком.
Я встал прямо перед ним, пристроившись между его ног, и опустился на четвереньки. Член оказался прямо перед моим носом, но прежде чем взять его в рот, я осторожно обхватил его у основания и провел пальцами по стволу вверх. Не поднимая головы, я исподлобья наблюдал за реакцией Азазеля, а тот в свою очередь наблюдал за мной. После моего прикосновения его лицо нисколько не изменилось, словно бы он ничего и не почувствовал, хотя его едва заметный румянец на щеках свидетельствовал об обратном. Пытается сдерживаться? Что ж... тогда мои пальцы легко потеребят его нежные яички. Вот так, неплохо. Я замечаю его прикрытые веки и слегка распахнутый рот. А если сделаю вот это? Азазель тяжело выдохнул, когда мой язык прошелся по стволу от самого основания и, добравшись до головки, начал ее облизывать, интенсивно двигаясь вверх и вниз в области уздечки. О, да брось, ты же не сухарь. Я хочу услышать твои стоны. Я распределил небольшое количество проступающей смазки по члену и, соединив большой и указательный пальцы в кольцо, обхватил его под головкой. Я стал крутить этим «кольцом» влево и вправо, максимально задевая края головки. Кажется, такая техника называется «отвинчивать пробку». И все-таки индивидуальные уроки по теории секса мне пошли на пользу. Азазелю явно нравится то, что я делаю, судя по тому, как он запрокидывает голову назад и слегка толкается бедрами мне навстречу. Отлично, я его разжег, точно огонь в печи, и мне осталось только поддерживать его пламя. Думаю, что стоит уже воспользоваться самым главным козырем у меня в рукаве. Сначала я старательно облизал мошонку, а затем небыстрыми, но сильными движениями начал массировать сами яички, и осторожно скользнув по ним языком, исследовал весь пенис до самого верха. Черт, а ты вкусный. Какой-то фруктовый сладковато-кислый аромат впитался в твою нежную кожу, смешиваясь с твоим естественным. Я мягко прошелся языком по головке пениса, задевая уздечку, и вобрав ее губами, немного пососал. Азазель явно стремился к большему, так как он положил мне ладонь на голову и, вцепившись в мои волосы, попытался насадить мой рот на свой член. Я исполнил его желание, заглотнув член как можно глубже, но на столько, насколько позволяла моя глотка. Нет, все же слишком глубоко. Я опасался, что подавлюсь, и потому попробовал расслабить гортань. Стало немного легче, и я начал постепенно двигать головой вверх-вниз по стволу. Толстый, упругий, он внушал нечто среднее между трепетом и пленным восторгом. Азазель тем временем дергал меня за шевелюру, задавая нужный ему темп, и когда я должным образом подстроился под него, мы стали вместе получать удовольствие от процесса. Пока он неистово насиловал мой рот, я наслаждался его низкими протяжными стонами.
Толчок, еще толчок... Глубже... Еще... Хочу еще... всего тебя. Только тебя. Я заглатывал его член снова и снова, ловко маневрируя языком по упругому стволу, щедро смазывая его слюной вместо смазки. Ощутив, как член дернулся у меня во рту, я уже был готов вкусить его сладкое семя, как вдруг рука Азазеля потянула меня вверх за волосы, с чпокающим звуком оторвав меня от достоинства. Мой рот зудел, и с уголков губ капала слюна вперемешку с чужими выделениями. Облизнувшись, я смачно причмокнул, вглядываясь в янтарные глаза - парень тяжело дышал и явно был близок к разрядке.
- А теперь трахни меня, - вот же сука, а, из его красивого ротика это звучит до жути возбуждающе. Азазель выудил из сумки лубрикант, который, скорей всего, всегда носит при себе, и вместо того, чтобы отдать его мне, он откупорил крышку и выплеснул немного содержимого себе на ладонь.
– Позволь это сделать мне. – Хоть это и было похоже на просьбу, но скорее это было требование, выполнение которого безоговорочно возлежало на нем. Он легкими манипуляциями равномерно распределил смазку по стволу моего пениса, как бы невзначай надавив на головку. Я затаил дыхание, чутко прислушиваясь к ощущениям. Приятно. До мурашек на коже.
Я не стал растягивать его анус пальцами, а сразу ввел головку в задний проход, чувствуя, как вокруг моего члена сжалось тугое колечко мышц, отторгая инородное тело. Я выдержал недолгую паузу, и осторожно протолкнулся еще немного вперед, чтобы привыкание происходило постепенно, а не сразу. Я очень волновался, и боялся причинить ему боль или какие другие неудобства, все-таки у Азазеля секс такого рода будет в первый раз.
- Как только почувствуешь, что стало менее дискомфортно, скажи мне, чтобы я начал двигаться. – Предупредил я его. Он презрительно фыркнул и пробухтел, что я уже могу его трахнуть. – Какой нетерпеливый. – Заметил я как бы между прочим, и вынув наполовину свой член, вторгся в тесное пространство несколько грубее. И теперь, удерживая согнутые в коленях ноги Азазеля, с каждым толчком я набирал темп, вколачиваясь в столь желанную задницу. Я менял положение тела, дабы стимулировать заветную точку, наслаждаясь каждым стоном моего партнера. Я так давно этого хотел. Я хотел его чувствовать, его такого горячего, узкого, и осознание того, что я у него первый, бросало меня в неописуемый экстаз. Однако... конечно, не к месту об этом думать, а лучше бы я вообще не думал, ибо лично для меня во многих случаях это является вредным, но... все же. Сейчас он так просто дал себя трахнуть. Да, я этого хотел, но ведь он мог и не соглашаться. В конце концов, я не заставлял его это делать под дулом пистолета. Дак... в чем же причина? Действительно ли это было обоюдным желанием? То есть, хотел ли он иметь со мной секс сам, или все же... это его очередная прихоть? Во всяком случае, я дождусь, когда появится возможность, чтобы задать ему этот вопрос. А пока я буду пользоваться моментом. Толчок, еще толчок. Ты весь мой, только мой. Сейчас, сегодня и всегда. Я прикрыл веки и, прерывисто выдыхая чрез нос, приготовился испытать оргазм.
- Достаточно! – Внезапно шершавый голос, точно наждачная бумага, резанул мой слух, заставив меня остановиться. Что случилось? Я же еще не кончил. Я что-то сделал не так? Я посмотрел Азазелю в глаза, но натолкнулся, точно корабль, на ледяную глыбу. Его настроение внезапно изменилось, и передо мной теперь находился будто совершенно другой человек.
- Ляг животом вниз. – Скомандовал он. Что на этот раз он задумал? Решил поменяться со мной ролями? Впрочем, я все-равно не против. Я смиренно лег на живот, и не успел я опомниться, как меня схватили за шею, придавив со всей дури к земле. Точнее к песку. Как невежливо. Я ощутил почти щекочущую боль в щеке, но мне было плевать на это, поскольку все мое внимание сосредоточилось на ощущениях иного происхождения. Азазель, пристроившись ко мне сзади, тыкался своим членом мне в промежность, и когда его пенис нашел мой проход, он примкнул к анальной дырочке. Но, похоже, проникать в меня он пока не собирался, будто чего-то выжидая. Азазель наклонился ко мне к самому уху и с каким-то сладострастным садизмом тихо зашептал:
- Ты ведь у нас уже растянутый мальчик, не так ли? Думаю, мне и смазка не понадобиться, чтобы с легкостью в тебя войти.
Меня охватил ужас. Я, конечно, хотел, чтобы он меня трахнул, но чтобы это было не так... не здесь... и чтобы это делал не ТАКОЙ Азазель...
- Не делай этого... Прошу... – Твою мать, да что с ним такое? Разве он сам не понимает, что он может... он может...
- Ты ведь уже готов, не так ли?
- Нет... прекрати...
Он настолько резко вогнал в меня свой член, что я не успел даже пикнуть. Во всю длину, сволочь, без подготовки... У тебя ведь не детский размер, чтоб вытворять такое! Меня пронзила режущая боль внизу живота, будто вместо члена в меня пропихнули железную проволоку с заостренными шипами. Мое дыхание сперло, а перед глазами поплыли мутные круги, и я почувствовал, что меня сейчас вырвет. Азазель начал во мне двигаться, ускоряя темп с каждым толчком.
- А ты такой узкий, оказывается - с фальшивой нежностью изрек Азазель. – Как же меня это заводит!
Я мужественно стискивал челюсть до последнего, но, после того, как он вытащил из меня член полностью и снова загнал по самые яйца, мою глотку разодрал крик. Рука на моей шее сжалась, будто пытаясь меня задушить. Я начал задыхаться и зашелся частым надсадным кашлем. Сдерживающая ладонь все же ослабла, и сквозь пелену боли я услышал насмешливый голос.
- Ты что, как девчонка? Терпи, а в награду я тебе расскажу одну очень интересную сказочку. Ты ведь хочешь послушать?
Я промолчал, врываясь пальцами в прохладный влажный песок и тихонько всхлипывая. Но Азазель, словно этого не замечая, продолжал отчаянно пихаться, грубо трахая мое бездвижное тело.
- Жил-был один маленький мальчик. – Негромко заговорил он. - У него была счастливая семья: и любящая мать, и любящий его отец. Мальчик рос веселым и беззаботным ребенком. Но после того как ему исполнилось 11 лет, его жизнь радикально переменилась.
Азазель изменил угол проникновения, и теперь задевал особо чувствительную точку, доставляя мне наслаждение. Однако боль никуда не исчезла, она лишь немного смягчилась от получаемого удовольствия.
- Дом больше не казался мальчику спокойным и уютным, он не излучал радость и счастье, как это было раньше. В нем будто поселился темный дух, который высосал из дома все эти светлые эмоции, наполнив его пустоты печалью и унынием.
Я прерывисто сопел, ощущая и свой собственный напряженный член. Он терся о мой живот и песок, и будто горел, отчего мне стало казаться, что я содрал с него кожу. Особенно чувствительной была головка, которая закапывалась в рыхлую субстанцию все глубже с каждым толчком Азазеля, вызывая новые приливы возбуждения.
- Мать перестала обращать на ребенка внимание, пропадая сутками на работе, оставляя его дома в полном одиночестве. Отец очень переживал по этому поводу, он скучал по матери, но также не пытался ничего предпринять. Будто смирился с этим, принимая все так, как есть. Однако. Он настолько сильно тосковал по своей жене, что решил утешить свою душонку... как думаешь, как? Нет, ты даже и подумать о таком не мог.
Я затаил дыхание.
- Он трахнул своего маленького сына.
У меня защемило в груди, и я хрипло застонал. Зачем ты мне это говоришь? Зачем? Это что-то важное? Зачем я должен это знать?
- Да, верно. Он его трахнул. А как мальчик кричал: «О, боже, нет! Папочка, остановись, прошу тебя!». – Нервный смешок, - нет! нет! нет! Хах. Наивный. Папуля никак не хотел останавливаться, он трахал его своим жирным членом, гладя по голове и приговаривая, что все будет хорошо и замечательно. А знаешь, что самое отвратительное в этой сказке? Что мать ребенка обо всем узнала и всего-навсего проигнорировала этот чудовищный факт. Понимаешь?
Во мне стало поселяться подозрение, что Азазель рассказывает о себе. Такое вообще возможно? Это все... правда? Но ведь эта история слишком жестока и несправедлива, чтобы она могла оказаться правдой.
- Ей было плевать, что ее муж имеет ее сына, она просто скрывалась на работе. Да и на работе ли... А в это время отец трахал мальчика, каждый день... каждый божий день...
Мои глаза расширились в немом шоке. Этого не может быть... этого просто не может быть... Замолчи... Замолчи...
- Но однажды мальчику хватило смелости заявить своему отцу, что он пойдет в полицию и расскажет дяденькам в униформах о том, что папа вытворяет с ним по ночам. И знаешь, что отец ему ответил? Знаешь? – Азазель выдержал паузу. - Он пригрозил убить своего сына, если тот не будет молчать.
Я не хочу больше это слушать... Просто заткнись... Заткнись! Я попытался левой рукой закрыть свое ухо, но мне не позволили этого сделать.
- Отец отхлестал его своим ремнем и заставил ребенка ему отсосать.
Что это...? Что это... Почему... я чувствую... такой холод... Холодно... очень холодно...
- Мать в скором времени покинула семью. Ничего не говоря, она просто ушла к другому мужчине, благополучно забыв про своего сына и оставив его на попечение ненаглядному папаше. А ребенок все рос и рос... И вот ему уже прекрасные 21 год, а он до сих пор отсасывает своему пожилому отцу.
Убежать... я должен убежать... как можно дальше от этого кошмара... Меня колотил озноб, а мои зубы стучали друг о дружку в безумной пляске. Я начал бессознательно вырываться, но меня держали крепко, и будто боясь снова причинить мне боль, ладонь переместилась на спину между лопаток.
- Он садится перед распахнутыми коленями своего папаши и заглатывает, истекающий от вида своего сына, член. Конец. Красивая сказка, тебе понравилась? Но вот что странно... эта сказка будто обо мне.
Почему так темно вокруг... почему... где солнце... оно уже ушло? Что это... что... Дождь?
- Не находишь это забавным?
Я скосил взгляд к небу: густые темно-синие, почти черные, тучи просыпали градом крупные прозрачные капли. Они заливали мой лоб, щеки, попадали в глаза, в раскрытый в безгласном истошном крике рот... Я, наверное, рыдал, но все следы моего страдания тщательно смывались дождем.
Не разрывая нашу связь, Азазель слегка приподнял мои бедра и нащупал мой член. Он трахал меня и одновременно надрачивал мой орган. По большей части я уже не соображал, что творю, тело меня не слушалось и словно действовало само по себе. Я превратился в гигантскую пластилиновую куклу, над которой совершали половой акт. Азазель вколачивался в меня так, как будто хотел показать мне всю свою ненависть, боль, беспомощность... рывок, еще рывок, глубже, жестче... Его горячий член нещадно вторгался в меня, распяливая мой зудящий анус, который я почти не чувствовал. Однако его рука то грубо, то почти заботливо ласкала мой пенис, неумолимо приближая меня к оргазму.
Я бурно кончил, содрогаясь всем телом в наступившей развязке, и обмякнув, готов был повалиться вниз, но меня удержали сильные руки. Я чувствовал, как Азазель продолжал двигаться во мне, и, толкнувшись еще несколько раз, прижался ко мне животом. Теплая струя спермы, выстрелив, заполнила во мне пространство, и, не выходя из меня, Азазель позволил нам, двоим, распластаться на песке.
Вроде бы я должен был быть зол, я должен был наорать на Азазеля, но почему-то... мне не то чтобы было безразлично, но я будто бы... понял и принял произошедшее, как должное. А потому я просто лежал и вслушивался в его дыхание, оно было спокойным и ровным, в отличие от моего, и приятно обжигало мою кожу. Я спиной ощущал жар чужого тела, бешеный трепет сердца, который сейчас мне казался раскрытой сокровенной тайной, ведь я вовсе не знал, как на самом деле оно бьется в этой бледной груди. На какой-то миг я перестал замечать холод, боль, и даже страшные слова, что градом сыпались из уст Азазеля, будто выпорхнули из моей головы. Однако... я вспомнил. Все вспомнил. Я молил, чтобы это все оказалось страшным сном, но... как бы я ни хотел и ни старался проснуться, реальность изменить я был не властен.
Дождь уже прошел, и Азазель непринужденно убрал со лба мои намокшие волосы. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я зажмурился, так как мне было слишком страшно это делать.
- Пока ты не ушел, я еще кое в чем хотел бы тебе признаться.
Он положил голову мне на плечо, приблизив лицо к самому уху, и взволнованно зашептал.
- Тогда, в зале, я тебя не отвергал. Отнюдь. Я отверг сам себя. – Я непроизвольно распахнул глаза, и попытался понять, о чем он говорит.
- Ведь на самом деле, Кристиан, уже тогда ты был мне не безразличен. – На такое заявление я чуть не выкрикнул какую-то чушь, но на мои губы заботливо легла его ладонь.
- И именно поэтому, я не хотел тебя пачкать таким ничтожным мусором, как я. – Я брыкнулся. – Я не завожу серьезных отношений, потому что я мусор. Я грязный мусор, которому лишь бы потрахаться с кем угодно и когда угодно. А ведь я так хотел, чтобы ты оставался, Кристиан, таким же, как в тот день нашей первой встречи. Таким же искренним, таким же наивным, таким же непорочно-чистым... Я видел в тебе свет, который должен был меня спасти. Но я понял, что этот свет предназначен вовсе не для меня, а для кого-то другого.
Я хотел ему возразить, что это не так. Что это совсем не так! Что он вовсе не мусор... Почему... почему он так о себе говорит? Неужели из-за отца? Но вместо того, чтобы позволить вымолвить мне хоть слово, Азазель грубо приказал мне убраться отсюда, ведь я получил то, чего так желал.
Ну, уж нет, я так просто не уйду. Я не оставлю его одного! Я не хочу уходить... я так хочу быть рядом с ним, прижаться к нему и слушать стук его сердца. Такой родной, такой теплый, который не прекращался бы никогда...
Что ж, теперь моя очередь врезать ему по морде, чтобы он перестал нести эту ахинею. Когда он меня отпустил, я резко развернулся и, размахнувшись, угодил ему кулаком в область ниже глаза; он повалился ничком, хватаясь за поврежденное место.
- Какого...? – Только и успел вскрикнуть Азазель, как я подлетел к нему и... просто обнял, прижав крепко к себе. Да, я обнял его. Я не собирался его бить, поскольку делать это больше не зачем. Я всего лишь хотел, чтобы он пришел в себя, от всего того бреда, что он мне тут наплел. Азазель умудрился упереться ладонью мне в грудь, отталкивая меня. Но я стискивал его крепко, я не хотел его отпускать. Не хотел... я сидел на коленях и прижимал нагое дрожащее тело к себе, наслаждаясь этими долгими минутами. Из глаз вдруг потекли слезы. Я не мог более сдерживать свои эмоции.
- Я хочу быть с тобой... хочу быть рядом... – Жарко шептал я, вкладывая в каждое слово всю свою душу. – Обними меня... прошу...
- Зачем... зачем ты это делаешь... Я не достоин этого...
- Прекрати. Позволь мне помочь тебе. Если захочешь, я стану для тебя всем, только не отвергай меня. Я хочу быть с тобой.
- Даже после всего, что ты обо мне узнал? И что я сделал с тобой... Даже тогда?
- Да. Даже тогда. Потому что... мне это жизненно необходимо...
- Как мне дальше жить? Скажи... как...
- Со мной...
- Дурак... я не хотел тебе причинять боль... прости.
- Я люблю тебя, Азазель.
- Что? Что ты сейчас сказал?
- Я люблю тебя.
- Ты не можешь меня любить. – Я чувствовал на своем плече его горячие капли. Он плакал вместе со мной. – Любовь – это лишь отговорка, нет, это есть оправдание нашим желанием обладать кем-то другим! Ты не можешь меня любить...
- Неправда. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. – Мой глупый, глупый Азазель! - Только с тобой! Мне никто не нужен, пока рядом есть ты. – Я взял его лицо в свои ладони – его прекрасные волосы разметались по его лицу, плечам, груди... Он выглядел таким открытым и уязвимым, отчего мне безумно хотелось его защитить. Я целовал его в губы, в нос, в лоб, и страстно и нежно одновременно, ведь я так сильно хотел показать ему, что я на самом деле к нему чувствую. Я и не знал, что все это время ты боролся со своими внутренними демонами совсем один. Как тяжело тебе приходилось... Я хочу тебе помочь. Очень хочу.
- Доверься мне. Только доверься. – Я чувствовал ответственность перед ним, будто многое зависит только от меня. - И я стану твоим светом и спасу тебя, Азазель. Теперь по-настоящему. – Я искренне верю, что с этого момента все изменится к лучшему.