Ночи любви

Свершилось. Они обвенчаны. Она сидит рядом с ним на лошади. Сергей всё ещё не верит в случившееся. Поручик Сергей Петрушевский, герой Бородинского сражения, участник заграничного похода русской армии, без памяти влюбился в воспитанницу своей тётки, помещицы Марьи Фёдоровны Версаевой, Анну Войцеховскую. Девушка ответила на его чувства. Но тётка оказалась категорически против их брака. У властной Марьи Фёдоровны были свои планы на воспитанницу: она намеревалась выдать её за графа Никитина, получив от него взамен приличную сумму на покрытие своих долгов. Сергей решил похитить любимую и обвенчаться тайно. События этой ночи кажутся сказкой с нереально счастливым концом. Им удалось уехать из поместья незамеченными.

Вот он надевает заветное кольцо на невесомый пальчик, потом чувствует непривычную прохладу металла на своей руке. «Венчается раб Божий Сергий рабе Божией Анне... « — чуть нараспев звучит голос священника, и Сергей прикладывается к образу Спасителя. «Венчается раба Божия Анна рабу Божию Сергию, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь», — продолжает батюшка, благословив невесту и дав ей приложиться к лику Богородицы. Вот, соединив их руки, священник трижды обводит Сергея с Анной вокруг аналоя, пальцы девушки трепещут от волнения, которое всё больше и больше овладевает ею. Чувствуя это, Сергей ободряет её лёгким, почти неощутимым пожатием, и пальчики отвечают ему, расслабляясь и покорно замирая. Когда Сергей наклоняется к смущённому лицу Анны, едва-едва дотрагивается до её губ, она вздрагивает и опирается на его руку.

Выйдя из церкви, они едут в ночь. Сидя на лошади, придерживая правой рукой жену за талию, он чувствует, как она напряжена. Анна опускает голову ему на грудь и с улыбкой смотрит в глаза. Он, как всегда, тонет в её взгляде, растворяется в исходящем из её глаз свете. Вокруг нет ничего, кроме этих глаз и лица. Осыпав поцелуями милые черты, Сергей останавливается на её губах. Тёплые розовые лепестки трепещут, словно испугавшись происходящего, он слышит в своей груди удары её сердца и чувствует её смятение, продолжает с нежной настойчивостью и вдруг она, уступив, отвечает на его поцелуй. Оставив поводья, вообще забыв о лошади, Сергей, как изнывающий от жажды путник, дошедший до желанного источника, пьёт и пьёт дыхание Анны. Внезапно она отстраняется от него и, стыдливо опустив пылающее лицо, произносит смущённо:

— Серёжа, что ты делаешь со мной?..

— Я всего лишь, как велел батюшка, целую свою жену, — усмехается он и поднимает за подбородок её лицо. — Что-то не так? — он с беспокойством смотрит ей в глаза.

— Нет... — она прячет лицо у него на груди, — просто я... немного замёрзла.

— Да, да, конечно! Прости, — плотнее закутав её в свой плащ, Сергей пришпоривает лошадь.

Наконец, свернув с дороги и углубившись в лес, они остановились у ворот небольшого двухэтажного дома, стоящего на опушке. Сергей спешился, открыл ворота, взяв лошадь под уздцы, завёл во двор.

— Где мы? — Анна с тревогой огляделась вокруг. — Как здесь тихо и... безлюдно...

— Не бойся, любимая, — Сергей, улыбаясь, ободряюще взглянул на неё, — это дом, в котором мой отец иногда жил. Он был нелюдимым человеком, особенно овдовев, вот и построил нечто вроде одинокой берлоги, — объяснил Петрушевский и добавил: — Мы побудем здесь дня два-три... Нас никто не потревожит.

— Мы здесь будем... одни? — тихо спросила она, краснея и опуская глаза.

— Конечно, — кивнул Сергей и широко улыбнулся, весёлые искры промелькнули в его глазах. — Не тревожься, я смогу позаботиться о тебе, — успокоил он, сделав вид, будто не понимает истинной причины её беспокойства.

— В церкви я видела твоего камердинера... Разве он не будет с нами? — вновь спросила Анна.

— Да, он был в церкви, но сюда не поехал, — отвечал Сергей, — поверь, ему есть где побыть, — усмехнулся он.

— Это похоже на убежище разбойников, — заметила Анна.

— Так оно и есть, — засмеялся Сергей, — я — самый свирепый разбойник в округе, похитил тебя и тайно сделал своей женой. Так что, сударыня, теперь вы принадлежите государеву преступнику.

С этими словами он снял её с лошади и понёс в дом.

— Опусти меня, — смущаясь, попросила Анна едва они перешагнули порог.

— Наверху есть спальня с камином, — сказал Сергей. Ему хотелось самому унести жену, но, пересилив себя, он уступил её просьбе.

— Я привёз туда тёплые вещи и еду. Ты, наверное, голодна. Идём, — взяв Анну за руку, он повёл её по крутой лестнице, освещая дорогу тремя свечами, укреплёнными на канделябре.

Поднимаясь по скрипучим ступеням, она с некоторым волнением оглядывалась вокруг. На тёмных стенах тут и там устрашающе скалились морды охотничьих трофеев. В тусклом свете они казались особенно зловещими, как и старинные портреты в массивных рамах, висевшие вдоль лестницы. В бликах свечей давно исчезнувшие лица оживали, провожали неодобрительными взглядами идущую по лестнице пару. Анна невольно вздрогнула.

— Не бойся, — Сергей крепче сжал её похолодевшую руку, — это сейчас тут так мрачно... Днём вполне сносно, — он улыбнулся. — Мои предки не были ангелами, однако теперь это всего лишь портреты на ветхих холстах, — пошутил он.

Они вошли в небольшую комнату. Высокая старинная кровать, камин напротив, кресло у окна с плотно задёрнутыми шторами да маленький столик — вот всё убранство спальни.

— Погоди, я должен привязать лошадь, — снимая саблю, сказал Сергей.

— Можно, я с тобой? — Анна обеспокоенно посмотрела на него. Её лицо побледнело, глаза лихорадочно блестели.

— Не бойся, — он ободряюще улыбнулся и поцеловал её в щеку, — я мигом...

Она осторожно присела на край кровати и, как всегда в минуты сильного волнения, принялась расплетать-заплетать кончик косы.

— Ну, хорошо, если ты так боишься, вот ключ, запрись изнутри, — с улыбкой разрешил Сергей, протянув ей ключ.

Он ушел. Анна не стала запирать дверь. Её страшила обстановка этого дома, его пугающая, какая-то нереальная тишина, к страху примешивалось безотчётное волнение, внезапно охватившее её после венчания. Сам обряд прошёл для неё словно во сне. И лишь когда — ещё в церкви — губы мужа скользнули по её губам, она едва не лишилась чувств и, наверное, упала бы, если бы не рука Сергея. Прислушиваясь, она продолжала сидеть на краю кровати, словно затаившись, старалась почти не дышать. Мысли путались, наталкиваясь друг на друга. Вдруг послышался какой-то шорох. Анна напряглась, на мгновение ей показалось, что кто-то дотронулся до её плеча. Вскрикнув, она упала, потеряв сознание.

Услышав крик жены, Сергей взлетел по лестнице, распахнул ногой двери и бросился к Анне.

— Аня, Анечка! Родная моя, очнись, — он прижал её к себе и постарался привести в чувство. Однако его попытки были тщетны. Словно погружённая в какой-то чарующий сон, лежала она на его руках. Сергей тряс её, целовал — напрасно. Анна дышала, её лицо оставалось спокойным, как у крепко спящего человека, длинные ресницы отдыхали на бледных щеках.

Рассудив, что, скорее всего, это сон — странный, необыкновенно крепкий сон, явившийся порождением тех волнений, которые перенесла она за последние дни, — Сергей раздел её и уложил в постель. Он разжёг камин, потом, обхватив голову руками, сидел и смотрел на Анну. Она лежала такая близкая и... такая отрешённо чужая, словно спящая красавица из сказки. Но в сказке был известен рецепт пробуждения, у него же рецепта не было. Сергей подошёл к окну и, отдёрнув занавеску, посмотрел в чёрную пустоту. Даже свет звёзд не проникал сюда. Ещё днём небо обложили плотные тяжёлые тучи. Но дождь всё не шёл.

— Серёжа? — послышался слабый голос Анны.

— Да, да, сердечко моё! — он вмиг оказался возле неё и с улыбкой склонился к милому лицу. — Как же ты меня напугала! — сказал он с дрожью в голосе.

— Я... Тебя не было целую вечность, мне показалось, что здесь кто-то есть, — прошептала Анна и, откинув одеяло, села.

Тонкая рубашка не скрывала её хрупкие формы. Обнажённые руки и плечи, гибкий стан, изящные, по-детски маленькие ступни казались выточенными резцом искусного скульптора, вершиной же всего этого великолепия были два волнующихся холмика на груди. Ослеплённый, Сергей видел только её и, не находя слов, смотрел благоговейно-восхищённым взглядом. Страсть всё больше овладевала им, но он боялся испугать Анну и поэтому действовал осторожно. Кроме того, ему самому нравилось то ощущение нежного восторга, которое охватило его при взгляде на фигуру, едва прикрытую полупрозрачной тканью на узких бретельках, и он боялся спугнуть это состояние, желая, чтобы оно длилось и длилось бесконечно.

Смутившись, она опустила голову.

— Я раздета! Это ты?... — только теперь она заметила, что осталась в одной рубашке, покраснела и закрыла лицо руками.

— Да, я раздел тебя, — улыбаясь, кивнул Сергей и притянул её к себе. — Мне... я не знал, что можно сделать, ты была без чувств и ни на что не реагировала. Я чуть с ума не сошёл...

Её дрожь передалась и ему, но сдержав себя, он встал, снял рубашку и форменные брюки, оставшись в коротких нижних штанах, осторожно присел рядом с женой. Анну смутил его полуобнажённый вид, в смятении она отвернула пылающее лицо.

— Не надо стыдиться меня, — попросил Сергей и за подбородок повернул её лицо к себе, — мы обвенчаны...

Он улыбнулся и поцеловал её. Что-то новое уловила она в прикосновении его губ. Как и прежде, поцелуй был пленительно-нежным, но теперь — чуть более настойчивым и смелым. Такими же настойчивыми стали его руки. Весь мир исчез, были только эти руки, они скользили по ней, будя новые, доселе незнакомые чувства. Ей хотелось отдаться им, всецело подчиниться их воле. Но что-то внутри её самой еще удерживало, хотя сопротивляться с каждым мгновением было всё труднее. И прежде чем окончательно сдаться, Анна, закрыв ладонью его глаза, чуть слышно, запнувшись, призналась:

— Мне... страшно, я... боюсь...

— Моё сердечко... , — так же тихо прошептал Сергей, улыбаясь, — ничего не бойся,... доверься мне, любимая, — он осторожно взял её руку, прикрывавшую его глаза, и поцеловал в ладонь.

Этот привычный жест, такой знакомый, к которому он прибегал каждый день сотни раз, сейчас почему-то взволновал Анну, словно какой-то вихрь подхватил, закружил и понёс в манящую глубину. Она почувствовала, как он распустил её волосы, и они хлынули по плечам тёплыми волнами цвета зрелого каштана. Вдруг это тепло затопило всё её существо, сердце то падало, то взлетало, как на качелях, хотелось плакать и смеяться одновременно. Широко открыв изумлённые глаза, она посмотрела на Сергея, возникло желание рассказать ему, что с ней происходит, но лишь что-то похожее на слабый стон выпорхнуло из её губ. Время перестало существовать. Вокруг был только он, касание его рук, его обжигающие поцелуи. Потом она ощутила осторожное прикосновение чего-то непривычного внизу, трепет охватил её, она напряглась и замерла, привыкая к этим новым ощущениям. Но поцелуй Сергея позволил расслабиться и невольно податься ему навстречу. Внезапно точно молния прошла сквозь неё, заставив задрожать всем существом. Глаза Сергея, тёмно-синие, как море в шторм, приблизились настолько, что заслонили собой всё. Впервые она увидела его глаза такими, мягкий их свет изливался на неё с неистовой любовью, и от этого ей вновь захотелось плакать. Слёзы покатились по её щекам. «Любимый!», — выдохнула Анна и покорно замерла у его груди.

Некоторое время он, молча улыбаясь, смотрел на неё. Лицо Анны порозовело. По нему блуждала странно-мечтательная улыбка, огромные глаза манили Сергея тем мягким сиянием, которое дарит летняя звёздная ночь, пробуждая нежные желания. И его глаза откликались ответным мерцанием, льющимся, словно из глубин моря. Два луча, встречаясь, сплетались воедино, и казалось, весь мир вокруг наполнялся ими.

Потом, не выпуская жену из своих объятий, Сергей тихо сказал:

— Теперь мы всегда будем вместе... , — осторожно, лаская, провёл пальцем по её губам и спросил шёпотом, наклонившись к самому её уху: — Тебе... не больно?

Этот его прямой вопрос смутил Анну, и она ничего не ответив, только покачав головой, уткнулась ему в плечо.

За окном послышался шелест дождя, тихого и по-осеннему затяжного. Сергею вспомнилось, как в такое же ненастье он уезжал в столицу с тяжёлым сердцем, оставляя в имении тётки частицу своего существа. Тогда он даже представить не мог, что судьба подарит ему такое счастье. С улыбкой он взглянул на жену, она тихо спала у его плеча, подложив под щёку его ладонь.

Сквозь сон он ощутил её взгляд. Даже во сне Петрушевский не мог устоять против его силы. Анна сидела, подобрав ноги, рассматривала мужа. Роскошные волосы, ниспадая крутыми волнами, почти полностью скрывали её фигуру, лишь край рубашки белел внизу. Она напоминала восточную женщину, укрытую покрывалом. Увидев, что он проснулся, она опустила глаза, её щёки тронул румянец.

— Доброе утро, моё сердечко! — Сергей улыбнулся и притянул её к себе. — Ведь уже, наверное, утро?

— Не знаю... , — с улыбкой отвечала она и провела ладошкой по его щеке, отдёрнув руку, воскликнула: — Колючий, как ёж!

Но глаза Анны смеялись, где-то в самой их глубине плясали золотистые светлячки.

— В самом деле? — Сергей лукаво усмехнулся, — Я не бреюсь вторые сутки, сударыня. — И тут же серьёзно, с озабоченностью спросил: — Вам это неприятно?

— О, нет, нет! — горячо воскликнула Анна, словно боялась, что он не поверит ей. Потом осторожно, самым кончиком указательного пальчика дотронулась до его усов и почему-то вздохнула.

— А это... наверное, лучше сбрить? — спросил Сергей.

— Ни за что! — Анна села и, откинув назад волосы, рассмеялась легко и заразительно, как умела только она. — Тебе усы очень идут, — заметила она, — и, кроме того... , — она покраснела и замолчала.

— Ну же, — Сергею нетерпелось услышать окончание сказанной ею фразы и он с улыбкой наклонился к ней, заглядывая в глаза, — что кроме того?

— Не скажу! — Анна категорически замотала головой. — Мне неловко об этом говорить, — призналась она.

— Ах, так! — Сергей шутливо схватил её и, уронив на спину, стал щекотать её шею.

Анна смеялась, пытаясь вырваться, брыкалась, но, конечно, ей это не удалось. Поцеловав жену, Сергей поднялся и, надевая брюки, сказал:

— Камин совсем погас... тебе холодно, я схожу за дровами.

Увидев испуг Анны, подмигнул и добавил с нарочитой строгостью:

— В обморок больше не падать, сударыня! Я скоро приду.

Когда он ушёл, Анна поднялась и на цыпочках подошла к окну. Отдёрнув плотную занавеску, увидела, что ещё не рассвело. Граница ночи и утра была каким-то серым неопределённым временем, тучи по-прежнему закрывали небо, и накрапывал дождь. Вот, подняв высоко над головой тусклый фонарь, во дворе появился Сергей. Он был в плаще с надвинутым на голову капюшоном. Подойдя к сложенной под навесом поленнице, набрал охапку дров и направился обратно к дому. Неожиданно заметил Анну и улыбнулся ей. Она, тоже улыбнувшись, помахала ему в ответ рукой.

Через минуту он вошёл в комнату и, свалив дрова у камина, снял плащ.

— Ну, зачем же ты встала?! — спросил он строго, но его лицо светилось нежностью. — Босыми ножками по холодному полу — можно простыть.

Сергей шагнул к ней и поднял на руки.

— Мне хотелось увидеть тебя, — руки Анны обвили его шею. — Промок... , — она смахнула с его лба несколько дождевых капель.

Потом, поддавшись какому-то порыву, поцеловала пересекавший его левое плечо шрам. Глаза Сергея блеснули, и в них промелькнул тот огонь, уже знакомый Анне, от которого у неё становилось тепло внутри, а по коже пробегали мурашки. Держа жену на руках, он закружился по комнате и перенёс её на кровать.

— Я растоплю камин, — сказал он, — ты замёрзла, ножки совсем ледяные.

— Нет, мне не холодно, — улыбнулась Анна и, опустив глаза, тихо добавила: — Твои руки греют меня.

— Подожди, сердечко моё, я сейчас...

Сергей разжёг огонь и подошёл к жене. Она сидела, обхватив колени, он осторожно вытянулся у её ног и стал согревать в своих ладонях маленькие ступни.

— Серёжа, мне щекотно! — воскликнула Анна, засмеялась и, выгнув спину, откинулась назад.

Но он не отступал и, ласково поглаживая ножки, склоняясь к ним лицом, осторожно поцеловал каждый пальчик, а потом перешёл на узкие щиколотки. Дрожь пронзила Анну, первым побуждением было отдёрнуть ноги, но вдруг она обнаружила, что ей приятны эти прикосновения и опять сдалась. То ли от разгоревшегося камина, то ли от ласк Сергея ноги и, правда, стали тёплыми, а лицо Анны раскраснелось. Приятная истома охватила всё тело, расслабившись и закинув вверх руки, Анна лежала и смотрела на мужа пьянящим, чарующим взглядом. Небольшая высокая грудь, едва скрываемая тонкой тканью, мягко вздымалась и опускалась. Лукавая улыбка блуждала по лицу Сергея, а его руки скользили всё выше и выше, обследуя каждый вершок очаровательных ножек, губы, как бабочки, порхали по голеням и коленям. И вот уже восхитительные бёдра, не скрытые тканью, предстали перед ним. Он невесомо дотрагивался до них кончиками пальцев и, целуя, прикасался лицом. Анна слабо застонала, выгнула спинку, от чего острее выступили два холмика на груди. Её стон взволновал его. Шёлк нежной бледной кожи опьянял, всё больше и больше туманил разум. Но Сергей, ощутив, как внизу стали тесными панталоны, невероятным усилием сдерживался, не торопился, стараясь удержать эти мгновения сладких ласк. Он знал, что его терпение будет вознаграждено.

Наконец, он избавился от тонкой преграды — совсем снял её рубашку. Анна, не протестуя, но всё-таки повинуясь своей природной стыдливости, согнула ноги в коленях и быстро опустила руку, накрыв ладошкой пушистый островок между ног. Сергей осторожно отвёл её руку и поцеловал в ладонь. Покорившись, она лежала перед ним обнажённая. Уже в который раз он поразился точёным линиям её тела, его миниатюрностью. «Любовь моя, как ты прекрасна!», — прошептал тихо чуть охрипшим от волнения голосом. Она отвечала манящей улыбкой и глубоким вздохом. Первым желанием Сергея было уткнуться лицом в тёмные кудряшки, прикрывавшие свежий уже влажный бутон, коснуться губами его лепестков, но чтобы не шокировать свою юную неискушённую жену он оставил это наслаждение до следующего раза, а сейчас лишь осыпал поцелуями мраморный бледно-розовый животик с восхитительной ямочкой. Анна вновь застонала и, опять выгибая спину, свела ножки. Вот во власти Сергея оказались два холмика, увенчанных упругими пуговками. Прикоснувшись к ним губами, спрятав лицо в трепетной ложбинке, Сергей окончательно потерял ощущение реальности. Дальнейшее было, словно во сне. Чуть сжимая ртом маковки, втягивая их в себя, скользя языком у основания двух пирамидок, он наслаждался вкусом этих маленьких упругих фруктов, из которых, казалось, вот-вот брызнет дурманящий сладчайший сок. Руки Анны опустились ему на спину, и тонкие музыкальные пальчики царапнули его. Потом обхватив его за шею, она чуть слышно прошептала: «Любимый, что ты делаешь?... Я... не могу больше... « и застонала, закрыв глаза. «Я тоже... «, — выдохнул Сергей и, не отрываясь от её груди, расстегнул пуговицу панталон, вытащил свой «палаш». Тот сразу оказался в полной готовности.

Через мгновение два тела слились воедино. Вздрагивая, Сергей потянулся к лицу Анны и отыскал её губы. Чтобы не придавить жену своим весом, он удерживался на руках. Она же отвечала в такт его танцу, охватив его ногами и обнимая за шею. Ощутив, что Анна, выгибаясь в сладких конвульсиях, ослабевает, Сергей одной рукой поддержал её за кругленькую, словно свежая булочка, попку. Тёплая влага жизни изверглась из него упругой струёй, увлекая обоих к вершинам блаженства.

Перевернувшись на спину, Сергей опустил жену на себя. Её головка устало упала ему на грудь, утопив его лицо в мягких волосах. Его руки сомкнулись на её талии. Они оба сразу уснули.