Лес идеально скрывал охотничий домик небольшого размера, расположенного в самой глубине обширных владений Николоса. Вейн сидел у входа, зажаривая на костре крупного зайца, которого смог сегодня подстрелить из лука. Сто лет он так вкусно не обедал. Довольно крякнув, мужчина предался своим воспоминаниям. Он был молодым лордом, удачливым и предприимчивым в высшем свете. Его любили и боялись одновременно, завидовали и ненавидели. Он пользовался всесторонней репутацией, и любил частенько играть в азартные игры. Ему часто везло, отчасти от того, что он мастерски умел жульничать, и глупцы, игравшие с ним за столом, этого не замечали. И все шло хорошо, до тех пор, пока не появился Генри, который был отличным игроком, и которому везло во всем, словно он был самим дьяволом. И именно он разоблачил Вейна в жульничестве, отчего тот был вынужден более не садится за стол в приличных домах и заведениях Англии, а пришлось ему играть в дешевых игорных домах и кабаках, где обитали такие же мастера жуликов и шулеров, и в скором времени Вейн очень быстро влез в долги.
А потом он завлек в свои сети одну из молоденьких девушек высшего света, богатенькую наследницу, которая, как позже оказалось, была в родстве с графом Генри Линкольном, и тот счел нужным расторгнуть их планы на замужество. Тогда Вейн увез Нинель в Гретна-Грин (где проводили тайные венчания всех желающих, но после чего репутация юной леди была навсегда запятнана), но по дороге его невеста вдруг заупрямилась. Тогда ночью, когда они ночевали в одной из дешевых таверн, Вейн ворвался к ней в номер, и попытался изнасиловать девушку, чтобы заявить на нее свои права. Нинель громко кричала и звала на помощь, и тогда он с силой ударил ее, оглушил, и овладел ею в бессознательном состоянии. Ох, приятная была малышка, когда он прорвался в ее неподатливое лоно! Ха, да уж, любил он невинных сучек! А потом все пошло совсем не так, когда она очнулась, схватила нож, лежавший на тумбочке, и попыталась его зарезать. Но он вмиг среагировал, и вот уже его рука с ножом пронзает ее живот, один раз, другой, третий. Он прекрасно помнит испуг ее больших зеленых глаз, когда он наносил ей смертельные удары, войдя в некий кураж. В этот момент его застали Генри и приставы, которые тут же повязали и уволокли в тюрьму. Был громкий суд, скандал, отец Вейна скончался от перенесенного позора, а самого Вейна кинули в тюрьму на долгие годы.
А теперь он готовил план мести своему врагу, лишившему его всего. И тот дорого заплатит за свое вмешательство в жизнь Вейна. Мужчина выплюнул кость, встал, потянулся, ощущая как силы постепенно возвращаются к нему. Он был также высок и строен, каштановые волосы были жесткими и коротко стриженными, бороду он привел в порядок, решив оставить, чтобы скрыть свою личность, а глаза стального оттенка злобно сверкали. Он вскинул голову, когда послышался топот лошадиных копыт, и достал острый кинжал, но на поляну выехала его спасительница.
— Не ждал тебя так скоро увидеть, дорогуша! Что привело тебя сюда, к одинокому и голодному мужчине? Не боишься? — ехидно спросил он, подходя к соскочившей с лошади Марии, которая лишь улыбнулась ему.
Вейн схватил ее за талию, и грубо прижал к себе, набросившись на пухлые губки девушки, которая страстно ответила на его поцелуй. Ее всегда привлекало и возбуждало чувство опасности, и ничего не было в мире лучше, чем сильный разъяренный мужчина. О, секс с таким варваром должен был быть великолепным! Она выкинула мысли о муже, который сейчас уехал в Лондон по срочным делам, а так как он прогнал ее телохранителей, девушка решила навестить своего товарища, которого планировала использовать для мести.
— Ммм, какой ты нетерпеливый! — прошептала она ему на ухо, хихикнув, когда его грубая ладонь проникла под юбку, и стала забираться в панталончики, сминая и сжимая клитор девушки, которая уже выгибала спину ему навстречу.
— А зачем церемониться со шлюхой? — едко спросил он, сильнее сжав клитор Марии, пока его губы сосали сосок сквозь ткань платья. И не отрывая своего рта от ее груди, Вейн стал отталкивать девушку так, что вскоре та уперлась спиной в шершавую бревенчатую стену домика. Он не стал и далее церемониться и беспокоиться о ее потребностях и желаниях, а просто поднял юбку платья, приподнял ее за бедра, и рывком насадил ее на свой восставший член, громко зарычав от удовольствия, когда ее жаркие глубины поглотили его до самого конца. Мария поначалу вскрикнула от некоторого дискомфорта и боли, ведь он ворвался в нее стремительно и болезненно, однако уже в следующую минуту ее бедра уже сами нанизывались на его плоть, волосы выбились из прически, на лбу выступили капельки пота, горло сдавливало спазмами и не хватало воздуха, но девушке это нравилось, также как и ее партнеру, который пробрался рукой в корсет платья и тискал ее пышную грудь, щипая и потягивая сосочки, затвердевшие словно камешки под его грубыми ласками. Вот он в последний раз сделал рывок, и кончил в нее, прикусив мочку уха, сдерживая протяжный стон. Мария тяжело дышала, опустила ноги и поправила сбившееся платье, которое теперь нужно было отдавать в стирку прачкам. Волосы она подоткнула шпильками, придав им более-менее приличный вид. Глаза девушки довольно блестели, когда она погладила по щеке мужчину, что только минуту назад грубо отымел ее.
— А ты еще та штучка, дорогуша! Ненасытная, как я и слышал... Только вот не пойму, чего меня не пустила тогда в свою теплую постельку?
— Ха! Тебя? Бедного, словно церковная мышь?! Ты шутишь! — она засмеялась своим звонким смехом, а потом стала серьезной. — Итак, сегодня ты получил некоторый небольшой авансик, милый... А теперь давай-ка вспомним, зачем я освободила тебя!
— Не сомневайся, я все прекрасно помню! И поверь мне, мы оба получим удовольствие от нашей мести!
— Очень хорошо... Ну, мне пора возвращаться, пока не стало слишком заметно, что я долго отсутствую дома. Мой муженек раскрыл один из моих коварных планов, и решил посадить меня на короткую цепь! Вот идиот! До встречи, дорогой!
С этими словами она забралась на свою лошадь, и умчалась, оставив Вейна все еще стоять на поляне, который размышлял о своем плане...
***** ****** ******
... Вечер склонился над их домиком, когда Кэтрин и Генри сидели за столом, молча поглощая свой ужин. После случая на дороге утром, ни один из них не проронил ни слова, испытывая разносторонние чувства и ощущения. Они вымылись в озере, ставшем свидетелем их первого интимного знакомства, переоделись в чистую одежду, приготовили ужин. Но все это проходило в полной тишине.
« Мерзавец! Ублюдок! Тиран! Ненавижу тебя! Ненавижу! Как он мог так со мной поступить? Как?! Я не какая-то дешевка, с которой можно делать все что пожелается! Нет! А ты?! Ты сама, чем лучше? Дура! Снова отдалась ему, снова приняла его ласки и потеряла голову, стоило ему прикоснуться к тебе! Дура!» — Кэтрин рассержено тыкала вилкой по тарелке, пытаясь нанизать варенные бобы, представляя, как вонзает это опасное орудие в тело своего мужа, который сейчас спокойно наблюдал за ней, попивая ароматный кофе из кружки.
— Ну хватит, нимфа! Пришла пора нам с тобой поговорить и все обсудить! Так дело не может дальше продолжаться, Кэти!
— Я не намерена с тобой разговаривать! И если тебе так хочется, можешь снова меня избить! Вижу, тебе это пришлось по вкусу, не так ли? — резко ответила она ему, уже совершенно не заботясь о последствиях, даже когда заметила недобрый блеск в его глазах, предвещающий бурю.
— Нимфа, ты так ничего и не усвоила? А жаль, мне казалось, ты разумная женщина...
— Да, я разумна, и прекрасно понимаю о том, что стала женой чудовища, готового избить за малейшее неповиновение! И запомни, я буду вечно ненавидеть тебя за это!
— Значит, чудовище? Значит, вечная ненависть нас ожидает в нашем браке? — он медленно встал из-за стола, нависнув над женой всем своим ростом, и пригвождая несчастную яростным взглядом к стулу.
Во рту Кэтрин все пересохло ...
от страха, так как она прекрасно видело, что вновь стала причиной его ярости. «Ох, Кэт, твой язык не доведет тебя до добра!». Девушка вжалась в стул, боясь, что муж вновь решит отшлепать ее, и глаза ее испуганно следили за ним. Генри внутри клокотал от ярости, так как он не мог понять, почему супруга так себя ведет с ним, ведь и он не желал быть ей мужем, однако политические дела и интересы свели их вместе, и теперь им нужно как-то научиться жить в согласии и мире. А, тем более, что их тела идеально друг другу подходят, их страсть яркая и огненная, захватывающая и прекрасная. И она не могла не заметить этого, ведь каждый раз ее тело сдавалось ему, и его нимфа растворялась в нем также, как и он в ней. Но вот когда они были не в постели, она превращалась в настоящую занозу в заднице. И даже довела его до крайности, когда ему пришлось несколько раз отшлепать эту буянку и строптивицу.
Граф долго стоял, всматриваясь в ее испуганное личико, ощущая пробудившееся желание, и решая, что же ему с ней делать. Он окинул медленным взором ее лицо, шею, грудь, вздымающийся живот, давая своей жене понять, что снова желает овладеть ею.
— Нет... — нерешительно прошептала Кэтрин, заметив напрягшийся бугор в его брюках, когда его пальцы стали нежно ласкать ее щечку, а большой палец прикоснулся к нижней губке девушки, которая вспыхнула ответным огнем.
— Да... Я хочу отныне и всегда слышать от тебя лишь «ДА», нимфа! — проговорил он, склоняясь к ее губам и накрывая их требовательным поцелуем.
Девушка упрямо мотнула головой, вырываясь из его рук, и отскочив подальше от него. Их глаза встретились, и уже оба не могли оторвать друг от друга взор, ощущая, как воздух вокруг них наэлектризовался, наполняя комнату разрядом невысказанного желания. Кэтрин стала отступать к стене, где стоял заряженный калливер, намереваясь не выдать своих намерений. Генри следил за ней, оставаясь на месте, но продолжая раздевать жену взглядом, пока Кэтрин не схватила долгожданное оружие. Она нацелила его на графа, который остался на месте, и с облегчением выдохнула, ощутив себя более уверенной и выигравшей в этой битве.
— Немедленно убирайся вон, Генри, или я выстрелю тебе прямо в то место, которое ты пытаешься засадить мне между ног! — выкрикнула девушка, смутившись от своих слов, но их уже не вернешь назад, и сейчас ей плевать, что она не похожа на леди.
— Нимфа, советую положить тебе эту игрушку, и подойти ко мне... — спокойным голосом проговорил мужчина, сделав несколько шагов к девушке, которая взвела курок.
— Стой, где стоишь! Или я выстрелю, а стрелять я умею, не сомневайся! — ее руки заметно дрогнули, ведь до этого момента ей не разу не приходилось целиться в человека, а стрелять лишь по мишени.
— Кэти, милая, неужели ты думала, что я оставлю его заряженным? Детка, ты еще наивнее, чем я предполагал, а сейчас отложи его на место, и давай займемся тем, чем нам обоим очень хотелось бы сейчас заниматься.
— Иди к черту! Я не буду с тобой спать! — прокричала она ему в лицо.
— А кто говорил про сон, милая?! — подшутил он над ней, и вновь приблизился еще ближе. Девушка зажмурившись, нажала на курок, но ничего не произошло. Она затаила дыхание, приоткрыв один глаз, чтобы увидеть происходящее, и громко вскрикнула, когда оказалось, что ее муж уже был около нее. Он резко вырвал оружие из рук, и, схватив жену за руки, притянул к себе так, что ее грудки вжались в его широкую грудь.
— Никогда, запомни, никогда не целься в меня, нимфа! Ты моя, моя жена, моя любовница, моя спутница на всю жизнь! И с этим ты должна смириться, Кэти! Признайся себе, что также сильно желаешь меня, как я тебя! Твое тело покорилось мне, и теперь я хочу, чтобы и ты вся стала покорной мне!
— Никогда! Слышишь? Никогда! Ты можешь владеть моим телом, но на большее не рассчитывай! Я всегда буду ненавидеть тебя! — она выплюнула ему эти слова в лицо, не обратив внимание на то, как болью отозвалось ее трепещущее сердечко.
Генри вспыхнул и, словно ястреб, ринулся на нее, завладев ее ртом, сжимая в объятиях, сминая ее, пытаясь раздавить. И снова два характера схлестнулись в поединке, и снова оба потеряли голову от нахлынувшего на них желания, пронзающего каждую клеточку, наполняя кровь, заставляя сотрясаться от предвкушения к незабываемому наслаждению. Их губы слились в страстном поцелуе, руки сплелись, запутываясь в мешавшей одежде. И вот уже предметы туалета разлетались по сторонам, а мужчина с женщиной с облегчением вздохнули, когда их обнаженные тела соприкоснулись, пылающие страстным огнем. Все происходило слишком быстро, голова шла кругом, Кэтрин тяжело дышала, остатки сознания кричали ей не сдаваться, противостоять этому дьяволу, бежать от него подальше, но тело уже сдалось на милость его рук и губ. И девушка тихо простонала, признав свое очередное сокрушительное поражение, запутавшись в его волосах, притягивая его голову к своей, чтобы получить очередной поцелуй.
— Скажи мне, что ты моя... скажи это, нимфа... — прохрипел он ей, когда его руки сжимали ее обнаженные ягодицы, притягивая бедра девушки, которая уже вся пылала.
Собрав в кулак остатки воли, она мотнула головой, упершись в его грудь, и тихо прошептала очередное «Нет!», не желая сдаваться так легко. Ее супруг застонав, подхватил свою нимфу, и с нежностью уложил на кровать, лег рядом, и стал уже не так страстно, но настойчиво ласкать ее горевшее тело, готовое принять его в себя.
— Повтори за мной, милая «Я твоя»... — уговаривал он ее, пока его пальцы ласкали жаждущее большего лоно девушки, которая начинала теряться в мире наслаждений, ощущая покалывание во всем теле, сотрясающемся дрожью в предвкушении. Внезапно он убрал руку, лишив ее блаженства, и девушка, протестуя, застонала, требуя вернуть ей удовольствие. Но супруг лишь лежал рядом, поглаживая ее вздымающийся животик, подперев рукой голову, и наблюдая за нимфой, которая была крайне разочарована.
— Пожалуйста... — прошептала она, придвинувшись к нему ближе, чуть-чуть приподняв свои бедра.
— Чего ты хочешь, нимфа?
— Я... я... хочу... тебя, Генри... — простонала она, окончательно сдавшись на его милость, признав, что без него она ощущала пустоту, и нехватку воздуха, словно мир был неполным, когда он не находился глубоко внутри нее.
И не успела Кэтрин опомниться, как его плоть заполнила ее, принеся облегчение и долгожданное удовольствие, освобождение и огненное головокружение. Она громко вскрикнула и стала неистово встречать каждый его толчок, цепляясь за его плечи, ища губами его рот, и получая в ответ страстные поцелуи. Голова закружилась, мир остановился и замер, оставив их в этой небольшой комнате, наполненной их страстными криками, дыханием и неразборчивыми словами. Внезапно граф перевернулся на спину, увлекая за собой жену, которая теперь оказалась сверху него, и широко распахнула глаза от неожиданности и смутилась, залившись яркой краской стыда. Генри ласково улыбнулся ей, взял за бедра, и немного приподняв ее, вновь опустил на себя, отчего Кэтрин ощутила еще большее удовольствие. Казалось, уже не может быть лучше того, что она испытывала до этого, однако сейчас вновь тело пронзила молниеносное желание, блаженство, истома и оргазм накрыл ее с головой, кинув в океан чувств и ощущений, бурливших в ней жарким потоком. Она откинула голову назад и стала сама двигаться на нем, вначале нерешительно, а потом все быстрее ускоряя темп, пока уже не скакала на нем, словно на своем жеребце, выкрикивая его имя, сжимая его сильные плечи, вбирая его до самого конца.
Это было похоже на безумие, тела взмокли, волосы у обоих спутались и прилипали ко лбам, но молодых это нисколько не волновало, они были всецело поглощены друг другом, утопая в глазах, путаясь в объятиях и в очередной раз сливаясь в страстном порыве. Генри поднялся так, что теперь они оба сидели, и обхватил ртом макушку левой грудки Кэтрин, которая выгнула спину, застонав от удовольствия. Его рука пробралась между их бедрами и стала ласкать ее возбужденный клитор, отчего девушка хватала ртом воздух, задыхаясь от прилива нового оргазма, не веря, что еще способна выдержать такое. А Генри тем временем перешел на вторую грудку, сжав зубами сосочек, который затвердел от его ласки. Девушка утомилась, и уже не так рьяно прыгала на своем муже, а теперь крутила бедрами медленно и чувственно, подводя мужчину к финалу их неутолимой страсти. И вот в следующий миг, граф бурно кончил, заполнив ее лоно горячим семенем, и прижав супругу к себе, тяжело дыша ей в шею, пока волны оргазма не отпустили его, и он не смог более четко соображать.
Оба были шокированы такой вспышкой, но довольны тем, что смогли подарить друг другу неземное блаженство, не требуя взамен ничего. Отдавались они друг другу полностью и без остатка, соединившись не только телами, но и душами. Генри нежно провел пальцами по лбу жены, убрав прилипшие пряди волос, и ласково поцеловал ее в припухшие губы, хранившие еще следы от его яростных и страстных поцелуев. Потом он провел пальцем по ключице, где краснел след от его зубов, хотя он и не помнил, когда укусил ее, но Кэтрин не была огорчена этому. Она спокойно наблюдала за ним, все еще восседая на его бедрах, и обнимая за шею. Мужчина прижался лбом к ее лбу так, что их глаза оказались совсем близко, и тихо прошептал:
— Спасибо, нимфа! — он вновь с нежностью поцеловал девушку, и уложил на кровать, прижав к себе. Сейчас между ними восстановился некоторый мир, хотя он и был все еще шатким и ненадежным, но их сейчас это не волновало. Им было хорошо, и это главное, а остальные проблемы пусть подождут до следующего утра. Кэтрин положила голову ему на плечо и тут же уснула, пресыщенная и довольная, словно полакомившаяся кошка.
А утром к ним наведалась ее подруга, за которой девушка успела соскучиться. Метэйнэй поздравила подругу со свадьбой и подарила ей кожаный мешочек, в котором находились различные мази и масла, которыми индейские женщины смазывали себя перед тем, как ложились в постель со своими мужьями. Кэтрин вспыхнула, смущенная таким откровенным подарком, а подруга лишь громко рассмеялась, объяснив, что в этом нет ничего постыдного. Они еще долго болтали, пока стирали грязное белье, наводили порядок и готовили еду, пока Генри добывал мясо на ужин. Метэйнэй обратила внимание на то, что постепенно руки бледнолицей леди стали более грубыми, ногти обломились, а кожа еще более загорела от постоянно палящего солнца. Но все же, та не стала от этого менее привлекательной, а наоборот, словно была окружена неким ореолом силы и свободы, которой она была лишена в своей чопорной Англии. Хотя неоднократно девушка вспоминала своих родителей, друзей, коня, за которыми все чаще и чаще скучала. Уже прошло больше недели, как она стала супругой графа, и они продолжали здесь жить, лишенные всех тех удобств и благ, которые были у них там. Но, казалось, ни одного из них это не волновало и не беспокоило. Им было достаточно присутствие друг друга рядом, а остальной мир остался будто бы где-то вдали.
Время текло медленно, дни были жаркими, а ночи довольно прохладными. Часто они оба ссорились, хотя каждая такая стычка неизменно заканчивалась бурным сексом, уносящим супругов на берега блаженства и неслыханного удовольствия. С каждым днем они лучше узнавали друг друга, находили общие интересы, рассуждали о происходящих событиях. Генри раззнакомился с индейцами, стал вместе с ними ходить на охоту, и завоевал их доверие, показав себя справедливым и смелым человеком, что очень ценилось в мужчинах. Так текли день за днем, и оба не знали, что совсем скоро их жизнь круто изменится, вернув их в жестокую реальность из созданного ими собственного рая...