Сад Олдриджхола являл собой великолепное зрелище. Кусты роз соседствовали с зарослями дикого винограда. Вечерний воздух полнился пьянящими ароматами, музыкой разносились голоса птиц. Дэймон и Констанция сидели в беседке, что стояла в глубине тисовой аллеи. «Надо же, эта девочка должна стать моей женой», — мысленно горько усмехнулся рыцарь. Не станет ли она донимать капризами, сможет ли стать достойной хозяйкой и главное — сможет ли дать ему наследников? Чёрный Дракон очень в этом сомневался. Уж слишком хрупкой и, наверняка, избалованной она была. Он вдруг представил её обнажённой, распростёртой перед ним на брачном ложе. Увы, привычное томление в чреслах не пришло. Пожалуй, с ней нельзя позабавиться. Да, гибкая фигурка обещала ему разнообразие поз, а Дракон любил наслаждение с фантазией. Однако сейчас был не тот случай. Его сердце сжималось не от желания, а от жалости к ней. Бедный, бедный ребёнок! Если бы судьба не отняла у неё самое дорогое, то она бы стала самой красивой невестой в стране. А так...
Констанция тоже пребывала в раздумьях. Девушка безуспешно пыталась разобраться в своих чувствах. Чёрный рыцарь пугал её и... притягивал. От него исходил какой-то необъяснимый магнетизм. И дело было не только и не столько в маске, скрывавшей его лицо, сколько во всём его облике и даже в звуке его голоса.
— Леди Констанция, вы смущены моей маской? — вдруг спросил он.
— Нет... то есть да, то есть... — сбивчиво пробормотала девушка, но тут же взяла себя в руки и, вздёрнув изящный подбородок, строго ответила: — Я не смущена, но мне хотелось бы видеть ваше лицо. Вы полагаете это странное желание?
Она посмотрела прямо ему в глаза. И вдруг улыбка преобразила его тонкие губы. Констанция решила, что у него довольно милая улыбка.
— О, нет, нет, — отвечал он, и его глаза залучились весёлыми искрами. — Это вполне законное желание. Выходить замуж за кота в мешке — весьма печальная участь. Только уверены ли вы, что хотите увидеть моё лицо?
Да он смеётся над ней! Его голос звучал с жёсткой иронией. Констанции даже показалось, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
— Вернее, уверены ли вы, что готовы увидеть скрытое под маской? — продолжал он и внимательно посмотрел ей в глаза.
Констанция совсем не была уверена в этом. По правде сказать, в ней боролись любопытство и страх. А ещё ей не хотелось отступать. Она вообще не привыкла отступать и прятаться. И поэтому сейчас она вздёрнула гордо голову и, глядя в его насмешливые глаза, твёрдо сказала:
— Да, я готова увидеть ваше лицо и хочу этого.
Дэймон поднял руку и быстро снял маску.
Констанции стоило больших усилий удержаться от восклицания. Лишь вздох вырвался из её груди. Его лицо в обрамлении длинных тёмно-русых волос можно было бы назвать красивым, если бы не безобразный шрам, пересекавший всю его левую часть. Он придавал правильным чертам свирепое выражение. Картину довершал хищный нос с горбинкой. И только глаза излучали удивительное тепло. В зависимости от освещения они казались то серыми, как осеннее небо, то голубыми. Сейчас он внимательно смотрел на неё, словно тоже рассматривал её черты.
Дэймон следил за выражением лица девушки. Она побледнела и напряглась. Но к его удивлению он не заметил и тени отвращения, которое обычно читал на лицах людей, впервые увидевших его изъян. О, сколько раз он сталкивался с тем, что люди отводили взгляд, пытаясь скрыть свои чувства. Впрочем, это не имело для него значения: женщины и так не отказывали ему, с восхищением принимая в себя его могучий жезл с распалённой шёлковой головкой. А мнение мужчин было вообще неважно.
И всё-таки он носил маску. Она словно отгораживала его от мира, придавала загадочности и... устрашала. Да, именно устрашала. Как и чёрный дракон на его щите. Как всё его чёрное одеяние, так удивительно подходившее к его статной могучей фигуре. Чёрный Дракон — безжалостный и жестокий к врагам, но милосердный к пленникам — это он сам, сэр Дэймон Келли.
— Вы испугались? — спросил он, вцепившись взглядом в лицо девушки.
Как он хотел проникнуть в её мысли!
— Н-нет... нет, — поспешно ответила она и не отвела взгляд. — Вам больно? — вдруг участливо спросила она.
Он бы мог поклясться, что в её глазах мелькнуло сострадание! Нет, сострадания ему не надо! Дракон не нуждается в жалости! Впрочем, ведь она сама тоже, вынуждена ловить на себе жалостливые взоры.
— Не более, чем вам, миледи, — ответил он, склонив голову.
— О... — её щёки вспыхнули, — простите... я не хотела вас обидеть...
— Вы не обидели меня, — он встал со скамьи. — Это действительно так. Нам обоим не нужна жалось. Не так ли?
— Да... Вы правы... Жалось обычно унижает, — тихо ответила она дрогнувшим голосом. — Но... если она рождена из сердца близкого человека, то... то всё иначе...
— Иначе? — он удивлённо поднял бровь.
— Да, иначе... Если жалось исходит из близкого сердца, которое вас понимает, которое само пережило нечто похожее, то такая жалость есть проявление любви... или она способна родить любовь...
Эти её слова почему-то вызвали у него раздражение.
— Вы слишком плохо знаете жизнь! — нахмурившись, бросил он. — Жалось всегда унизительна. А любовь... мне кажется, она способна родиться только из физической страсти. Я вижу тело, оно вызывает во мне желание, я его люблю. Всё просто! А иные рассуждения — риторическая чушь. Но вам, миледи, она простительна. В силу вашего возраста и... и замкнутого образа жизни.
Она опустила голову. На мгновение ему показалось, что она спрятала слёзы. Но он тут же отогнал эту мысль. Его начинала утомлять их беседа. Хотелось откланяться и уйти. Однако он должен был соблюсти приличия и продолжал неприступной стеной стоять перед юной графиней. Неожиданно она сама помогла ему.
— Сударь, я бы хотела побыть одна... У вас, вероятно, есть дела... Рада была вас видеть, — дрогнувшим голосом произнесла она и протянула ему руку для поцелуя.
Он склонился и скользнул губами по тонким пальчикам, поразившись — в который раз! — их хрупкости. Откланявшись, быстро вышел.
***
Бракосочетание было пышным. Но весь пир прошёл для Констанции, словно во сне. Она машинально повторила слова брачной клятвы, машинально протянула руку, чтобы её супруг надел кольцо на её палец. Потом отрешённо сидела за столом и улыбалась, потому что должна была это делать. За всю свою короткую жизнь Констанция привыкла следовать правилам, но в глубине её сердца всё было иначе. Ещё несколько лет назад, как и положено девочке-подростку, она мечтала однажды выйти замуж и стать любимой. Теперь же, глядя в прекрасные глаза сэра Келли, ставшего её супругом, она не видела ничего, кроме уважения и... жалости. Он смотрел на неё именно с жалостью. Хотя — и Констанция это тоже осознавала — пытался прятать в себе это чувство. Она же хотела совсем иного. Ей мечталось о пылком взоре, о страстных касаниях рук и... о большем, о том, что происходит между любящими супругами. Но сэр Келли был холоден.
Впрочем, она ошибалась, не подозревая об этом. Дэймон на самом деле был взволнован. Его тревожила предстоящая брачная ночь. Следует ли ему воздержаться от обязанностей супруга или всё-таки нужно консумировать брак? Интересно, знает ли она вообще о том, что происходит между мужем и женой? Ах, если бы не эта её проблема, он охотно овладел бы ею. Келли уже понимал, что хрупкие формы и нежное личико супруги вовсе его не отталкивают, а влекут. Девочка с глазами газели возбуждала его ничуть не меньше упитанной пышногрудой красавицы. Но... может ли он быть жестоким?! И самое главное — имеет ли он право нарушить свою клятву?
Перед ним так и стояло измождённое лицо старого графа.
— Сэр, я должен просить вас об одолжении... — граф устало закрыл глаза, словно набираясь сил, — я прошу вас проявить милосердие к моей дочери... Она может не вынести, если... если вы решите получить от неё наследника... Поэтому ваш брак должен быть фиктивным.
И Дракон дал слово, умирающему сэру Томасу. Дэймон провёл ладонью по лицу, стряхивая неприятные воспоминания. Ах, если бы можно было вернуть всё назад, он отказался бы от руки Констанции Олдридж. Но теперь они обвенчаны.
— Миледи, — служанка расчёсывала ей волосы, — вы не бойтесь... Просто слушайтесь супруга и всё получится, — наставляла она Констанцию.
— Ах, Берта, я не дитя! — девушка наморщила прямой нос. — Я всё знаю... И давайте, вы избавите меня от советов.
Едва служанка с поклоном удалилась, она передвинулась к изголовью просторной высокой кровати, села, поджав колени, и натянула на себя простыню. Неожиданно дверь распахнулась и на пороге предстал он — её супруг, Чёрный Дракон. Их глаза встретились лишь на мгновение, и он быстро отвёл взгляд.
Нужно было заговорить, но он не находил слов. Девочка выглядела настороженной, но испуга в её глазах он не заметил. Сейчас настало время решать, как объяснить ей. Окинув изучающе её хрупкую фигуру, Чёрный Дракон напрягся. Волосы — волнистые и густые, как поток тёмного шёлка, подчёркивали светлую кожу. В сердце рыцаря мелькнула жалось. Нет, граф был прав — он не может! Не может овладеть калекой! «Но она же твоя законная жена! — кричал разум. — Она женщина. Юная и красивая! Посмотри, как приятно вздымается изящная грудь, как алеют нежные щёки и сверкают огромные глаза под сенью длинных ресниц! А её рот... Он же может доставить тебя в Рай! У неё есть всё для того, чтобы ты мог овладеть ею!». Но сердце возражало: «Её ноги не ходят! Овладеть калекой — не достойно рыцаря! Ты можешь заставить её сносить боль, а у этой девочки и без того предостаточно боли. Так разве ты имеешь право быть жестоким? Ты поклялся её отцу!».
И тогда Дракон вынул меч и взмахнул им. Констанция вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Не бойтесь! — он быстро шагнул к ней. — Это вот для чего, — он показал ей свою окровавленную ладонь, которая минуту назад сжимала острое лезвие клинка. — Мы оставим кровь на простыне. Утром все увидят, что вы стали моей женой.
С этими словами он выпачкал простыню своей кровью. Потом опустился на кровать и, глядя ей в глаза, быстро заговорил:
— Констанция, я обещаю, что никогда... не обижу вас... И не подвергну риску вашу жизнь. Вы всегда будете под моей защитой и... ни в чём не будете нуждаться... Вы хозяйка этого замка. Понимаете? Чёрный Дракон может быть добрым, — он усмехнулся уголками губ и добавил: — Я обещал это вашему отцу.
Она кивнула, её огромные глаза, наполнившись слезами, казались ещё больше.
— Вам... лучше оставить эту комнату, — дрогнувшим голосом произнесла юная графиня.
— Да, вы правы, — он кивнул, — но нельзя... Мы должны сделать вид, что... что брак наш стал реальным... И придётся подождать несколько дней... А потом, я даю слово, у вас будут отдельные покои.
Она ничего не ответила, лишь кивнула, закусив губу, и отвернулась. Дэймон лёг на одеяло на другой стороне кровати. Ему не спалось, хотя он и закрыл глаза. Но иногда он незаметно, из-под ресниц наблюдал за лежащей к нему спиной девушкой. Её плечи были напряжены. Спит ли она? По прерывистому дыханию это было сложно понять.
Констанция не спала. Она изо всех сил пыталась сдержать слёзы, но они всё равно сбегали по её щекам. Однако ни в коем случае она не смела выдать себя перед этим мужчиной, который отныне будет считаться её супругом. Он унизил её! Только что он растоптал её надежды, швырнул их в грязь, да ещё подал свой поступок как самый благороднейший! Кто она для него? Всего лишь ступенька на пути к богатству и власти. А ступеньки топчут ногами, так, как растоптал её только что Чёрный Дракон.
***
На рассвете Деймон осторожно поднялся с кровати. Стараясь не разбудить спящую Констанцию, захватил свои вещи и направился к дверям. Но что-то остановило его. Он замер, вглядываясь в черты спящей девушки. Во сне её лицо было совсем юным, лишённым того чуточку горделивого выражения, которое владело им днём. Гордость — её щит от насмешек и жалости. Сэр Келли как никто понимал её. Но... он сам боялся себе в этом признаться. Его рука потянулась к лицу девушки и замерла на полпути: нет, он не смел дотронуться до порозовевшей от сна щеки, хотя ему очень хотелось прикоснуться к ней, ощутить нежную тёплую кожу кончиками пальцев. Вместо этого Дэймон провёл ладонью по своему лицу, пригладил растрёпанные волосы и, натянув бархатную маску, шагнул за двери.
Ему захотелось выпить. Пусть крепкий хмельной напиток обожжёт горло и, ударив в голову, избавит его от нахлынувших мыслей и желаний. Келли вошёл в кладовую. Чёрт! Рыцарь едва не выругался в слух: служанка собирала с пола осколки глиняной чаши. Шерстяная юбка скрывала пышную женскую часть. Почувствовав его присутствие, служанка быстро вскочила.
— Сэр, я... мне приказали... Это разбила не я, — она в волнении сжимала в руках мокрую тряпку, которой затирала пол.
— Уберёшь позже, — нахмурился Чёрный Дракон.
А, пожалуй, она — именно то, что ему сейчас надо. Он окинул её похотливым, раздевающим взглядом. Пышнотелая и высокая, большой рот и румяные щёки с ямочками. Грудь едва ли не рвётся из-под туго натянутой ткани платья. Такие ему всегда нравились — весёлые, доступные, тёплые. Граф ухмыльнулся. И вдруг шагнул к ней, охватил руками за необъятные бёдра и, развернув к себе спиной, прижался к ней своей возбуждённой восставшей плотью, которая натянула брюки.
— О, сэр... — выдохнула женщина, ответно прижимаясь к нему и двигаясь так, что он сквозь ткань ощутил ямку между половинками её аппетитного задочка.
Дэймон ещё крепче стиснул её и, прижимаясь ещё сильнее, потёрся пахом о тугие ягодицы. Его рука поползла вверх и, быстро справившись с застёжкой её платья, схватила крупную грудь и ущипнула за сосок. Девушка застонала и выгнулась.
— Ах, — выдохнула она.
Он тем временем задрал юбки и стал поглаживать упругие ягодицы и бёдра. Панталонов на ней не было, и он медленно касался округлых полных форм, тёплого, белого, как подошедшее тесто, тела зрелой, искушённой женщины. Рука поплыла между бёдрами и потрогала там, настойчиво заявляя свои права на владение этим её местом. Его пальцы ощутили тягучую горячую смолу. Женщина начала подрагивать, вращая своими пышными формами, стала тереться о его руку.
Дэймон подтолкнул её к большому столу и наклонил, заставив оттопырить попу. Выпростав из штанов раздутый напряжённый член, он ворвался в неё одним толчком, заставив вскрикнуть. Горячее и влажное пространство опьянило его, заставило позабыть обо всём, что мучило его несколько минут назад.
— О, мой господин, сильнее! — простонала женщина.
Келли ускорил напор: сжав её ягодицы, он вощёл глубже, ударяясь своими шарами. И через несколько мгновений всё было кончено. Он высвободился из неё, натянул брюки и, смиряя сбивающееся дыхание, вышел.
***
Констанцию разбудил какой-то шум. Она огляделась, Дракона в комнате не было. Ну что ж... Это замечательно. Это просто отлично. Она привычно дёрнула шнурок, позвав колокольчиком Берту, но вместо служанки явилась няня.
— Дитя моё, ты уже проснулась? — ласковая улыбка на сморщенном лице старой женщины осветила тёмные покои.
Вдруг взгляд старушки упал на огромное кровавое пятно, оставшееся на белоснежной простыне.
— О, Бог мой! Это он сотворил с тобой?! — Мэри бросилась к своей любимице, прижала девушку к груди. — Дитя моё, он... он истерзал тебя?! Столько крови!..
— Няня, всё не так! — Констанция поцеловала женщину. — Сэр Келли не тронул меня и пальцем...
— Не тронул?... — нянька с изумлением уставилась на неё расширенными глазами. — Да ведь тут словно ягнёнка заклали!... Похотливый сукин сын! Уж я ему задам!
— Няня! Послушайте меня, — Констанция решительно пресекла разраставшийся гнев старой няньки, — он действительно даже не прикоснулся ко мне. Это его кровь... Он порезал свою ладонь о меч. Я — хозяйка замка, но... не жена Чёрного Дракона.
Он... он не захотел меня.
Уткнув лицо в колени Мэри, Констанция разрыдалась. Сморщенная рука с узловатыми пальцами опустилась на тёмные волосы девушки.
— Поплачь, поплачь, дитя моё, — вздохнула нянька, поглаживая голову своей любимицы. — Так лучше... Поверь, ничего в том хорошего нет — быть женой. Мужчины пользуются нами, им нет дела до наших чувств...
— Няня! — девушка подняла заплаканное лицо. — Он отверг меня! Понимаешь? Я... я не нужна ему! Свадьба — фарс, игра... Констанция Олдридж недостойна быть любимой...
— Тссс, — нянька прижала девушку к себе, — поплачь, поплачь, детка...
— Мне нужно одеться, — Констанция решительно вытерла слёзы, — я не должна появляться перед ним в таком растрёпанном виде. Позови Берту.
— Детка, у тебя чудесный вид, видела бы ты себя со стороны — чистый ангел! А сэр Дэймон уехал, — вдруг сообщила нянька, и улыбка погасла на её морщинистом лице едва она увидела, как изменилось личико её любимицы: глаза, всегда такие лучистые, вдруг погасли, и все черты словно закрыла тень.
— Уехал? — Констанция с недоверием смотрела на старую Мэри. — Как уехал? Куда?!
— Прибыл гонец от короля. И Дракон сразу уехал с ним, взяв своих рыцарей. Говорили о войне. Кажется, амазонки напали на наши границы.
— И он... ничего не просил передать?
— Нет, детка. Не тревожься! Повернись, я уложу твои косы.
***
Он стоял подле огромной скалы, с которой, с силой низвергался бурный поток воды. Было очень жарко, нестерпимо хотелось вступить в ревущие прохладные потоки, но какая-то неведомая сила не давала ему сделать ни шагу.
— Он что, спит? — раздался где-то позади него громогласный властный голос, заглушавший рев водопада.
Говорила женщина, привыкшая повелевать.
Мужчина хотел оглянуться, но что-то сковало все его члены, он не мог двинуть и рукой
— Нет, моя Королева, он без сознания, — подобострастно ответил второй голос, тоже принадлежавший женщине.
— Так приведи его в чувство! — прозвучал приказ королевы.
Поток воды со всей силы обрушился на рыцаря. Он очнулся. «Так это был сон?!», — подумал с горечью и вдруг осознал, что прикован к пыточному ложу. Кисти его рук и лодыжки, охваченные кожаными ремнями, были прикреплены к каменной скамье.
Служанка отставила в сторону ведро, из которого она только что окатила пленника ледяной водой.
— Оставь нас! — приказала та, которую называли королевой. — Понадобишься, позову.
Служанка быстро удалилась. Королева подошла к рыцарю, окинула его обнажённое тело изучающим насмешливым взглядом зелёных глаз. Огромные, с длинными тёмными ресницами, они были бы прекрасны, если бы не холод, сквозивший во взоре. Женскому взгляду не хватало тепла и мягкости, как и всем её правильным чертам, которые были излишне резкими. Красиво очерченные губы изогнулись в презрительной усмешке.
— Добро пожаловать в мои владения, доблестный сэр Келли, — проговорила зеленоглазая. — Королева амазонок приветствует тебя! Много воды утекло с той нашей встречи на поле у Бриггена. Теперь настало время расчётов, Чёрный Дракон.
Женщина медленно развязала верёвки своего плаща, скрывавшего её фигуру. И серебристый покров, опадая вниз, заструился по обнажённому прекрасному телу. Да её тело было прекрасным, по-хищному гибким, как тело пантеры. Но единственное, что выдавало в ней женщину — это грудь. Полная, налитая, с большим тёмным соском. Место, где была вторая грудь, скрывал широкий ремень, перекинутый через плечо.
Чёрный Дракон слышал о жестоком обычае амазонок — ещё в юном возрасте прижигать одну из женских прелестей, чтобы было удобнее пользоваться луком, однако сэр Келли всегда считал эту традицию легендой. Оказывается, всё оказалось чистой правдой: перед ним стояла одногрудая королева. Узкие бёдра, длинные накаченные ноги и развитые плечи, скорее, подошли бы юноше, чем хрупкой женщине. Но она была амазонкой, женщиной-воином.
Кожаный пояс удерживал на талии тонкий стилет в кованных ножнах. От пояса узкая полоска тиснёной кожи спускалась вниз и проходила между бёдрами, скрывая лоно воительницы. Дэймон зажмурился.
— Что, не нравится? — она рассмеялась. — Я тебя не прельщаю, не возбуждаю, как женщина?
— Дело вовсе не в этом, Мариса, — промолвил связанный по рукам и ногам рыцарь, — мы немного в неравном положении. Развяжи меня, и я покажу, возбуждаешь ты меня или нет.
— Вот ещё! — хмыкнула королева. — Ты — мой пленник. Я — твоя госпожа, а ты — мой раб. Твоя жизнь в моих руках, а чтобы ты не сомневался, я уравняю нас.
Затем она взяла нож и провела им по своему лицу от брови до подбородка. Кровь тут же хлынула из ужасной раны.
— Я скоро вернусь, — сказала амазонка и вышла.
«Она совершенно безумная», — подумал Дэймон. Его тело сковал страх. Он даже не мог представить, какие пытки его ожидают от той, которая, не задумываясь, нанесла себе серьёзное увечье. Нет, Дракон не страшился смерти. Но он понял, что его участь будет гораздо страшнее. Его ждут позор и унижение. И никакой надежды на спасение. Чёрный Дракон, храбрейший их рыцарей, ни секунды не сомневался, что его судьба предрешена — выйти живым отсюда ещё никому не удавалось, и это тоже была одна из тайн амазонок.
Вскоре королева вернулась. Через всё её лицо проходил страшный, багровый, уродливый шрам. Он не кровоточил. Казалось, что прошло несколько недель после того, как он был нанесён. Легенды гласили, что племя воинствующих дев, кроме всего прочего, обладает какими-то секретами, способными творить чудеса выздоровления. Сейчас Дэймон стал свидетелем этого.
— Я ещё не закончила, — криво усмехнулась Мариса. — Приступим к самому главному.
Она отошла на противоположный конец комнаты. Вскоре вновь подошла к пленнику. В руке она держала тавро, которым клеймят скот. Оно было изготовлено из витой проволоки, образующей какие-то символы.
— Ты удостоен великой чести, Дэймон, — торжественно произнесла королева амазонок. — Будешь носить моё личное клеймо. На нём написано моё имя, — и с ухмылкой добавила: — Теперь ты никогда не забудешь, что твою хозяйку зовут Мариса. Я и только я буду твоей единственной госпожой.
Затем она поднесла раскалённый до красна прут к правой груди рыцаря и с силой прижала. Жгучая боль пронзила тело Дэймона. «Теперь понятно, почему здесь жарко — в комнате горн», — подумал он, сжав зубы и стараясь не закричать. Во рту почувствовал вкус крови. Резко убрав клеймо, амазонка присыпала ожёг каким-то серебристо-чёрным порошком. Боль не исчезла совсем, но стала менее острой.
— Похвально, похвально, мой раб, — усмехнулась Мариса. — Я буду звать тебя Дхирам, на моём языке это значит «терпеливый». Забудь, что ты когда-то был Чёрным Драконом.
Она осторожно обвела пальцем вокруг клейма.
— Это вскоре пройдёт, — всё с той же усмешкой успокоила она пленника. — Боль должна перемежаться с удовольствием. Сейчас ты получишь немного удовольствия, потом вновь немного боли. Тебе понравится, верь мне. Ты будешь моим особенным рабом. Для развлечений. Это честь для тебя! Не бойся, если ты покоришься, я дарую тебе жизнь.
Она опустила руку на его член и сжала, заставив рыцаря вздрогнуть. После того, что Дэймон вынес минуту назад, ему было совсем не до наслаждений. Однако против его воли член воспрял в руке женщины, а боль действительно стала отступать и вскоре исчезла совсем.
Амазонка внимательно следила за ним, словно ждала чего-то. И вдруг её губы раздвинулись в хищной ухмылке, и кончик языка показался между идеально белыми зубами. Мариса медленно высовывала язык, словно дразнила пленника. Казалось этому не будет конца. Дэймон закрыл глаза, не желая видеть это зрелище.
Ладонь королевы тот час же легла ему на лоб.
— Смотри! — приказала она. — Я не разрешаю тебе закрывать веки! Смотри, раб!.
Пленник открыл отяжелевшие веки. Всё кружилось и плыло перед глазами. Ставший вдруг нестерпимо-алым язык амазонки продолжал расти из её рта. Мариса, чуть наклонилась к чреслам Дэймона и самым кончиком нежно коснулась его члена. Тело мужчины вздрогнуло, как будто жгучее жало змеи прикоснулось к багровой головке пениса. И тот напрягся, поднимаясь, словно воин, готовый к бою. А язык стал извиваться вокруг него, сворачиваясь кольцами, будто змея, и обнимая всю поверхность.
Из уст Дхирама вырвался стон наслаждения. Член стоял, как каменный, но Мариса продолжала пытку. Конец языка нежно потирал уздечку и верх головки, а кольца, сжимаясь, массировали, двигались то в верх, то в низ. И вскоре мужчина не выдержал, застонав и заскрежетав зубами, выгибаясь насколько позволяли плотные ремни, охватившие его, он стал разряжаться прямо в лицо своей мучительнице.
Затуманенным взором пленник с ужасом увидел, как амазонка тщательно облизала длиннющим языком его семя со своего лица, а потом втянула язык в рот. Это было столь впечатляющее зрелище — громадный язык, достающий до лба и щёк, что Дхирам не мог поверить своим глазам. Страшно кружилась голова, каменные своды комнаты, казалось, качались, обретая размытые очертания, и постепенно удушливой волной накрыла тьма.
— Спи, спи, раб. Проснувшись ты забудешь себя, — прошептала королева, проводя ладонью по лицу пленника.