На вершине блаженства

Истории «про это» и о моём лучшем друге

Коле Чемоданове - совершенно аморальном малом.

Коля Чемоданов

Как пелось в одной блатной песенке:

Я в детстве был примерным мальчиком,

Послушным сыном и отличником.

Гордилась мной моя семья.

Всё шло по накатанной дорожке - школа, да не одна, ещё в музыкалку по классу скрипочки дедушка записал, мотивируя:

- Эйнштейном можешь ты не быть, а на инструменте играть обязан!

Эта дорожка свернула в сторону, когда появились первые прыщи и пробились жидкие усики, а то, что ботаничка называла пестиком у цветков, почему-то росло не по дням, а с каждым утром. Пытался замерять, к сожалению, школьного транспортира не хватало. Единственное, что оставалось постоянной величиной - угол наклона относительно горизонта. Скажу честно, я стал долго завязывать шнурки, наклонившись за упавшей резинкой, и сквозь призму столов и стульев разглядывал какие панталоны у той же ботанички. Но до окончательного разложения личности было ещё очень далеко.

Спасла армия. В начале восьмидесятых в институте отменили военную кафедру, и нас молодое поколение, выбравших «Машину времени», секс и сигареты «Родопи», забрили в армию. Особенно тяжело было таким, как я. Что давал институт на первом курсе, кроме высшей математики и начертательной геометрии? Это первоначальный сексуальный опыт. Потом, часто кимаря на боевом посту с карабином, я представлял, как вместо цевья, тискаю худую зеленоглазую сокурсницу Люську. Но опять до окончательного разложения было далеко.

Два года не прошли бесследно, организм от воздержания окреп. Прибавилась мышечная масса, и от бритья появилась сексуальная синева, лишний раз подчёркивая мужественность студента.

Студенческая жизнь текла размеренно, как и у всех студентов того времени. Полгода били баклуши, а месяц перед очередной сессией зубрили пропущенные лекции. В конце четвёртого курса меня вызвала к себе в кабинет проректор по воспитательной работе Татьяна Ильинична. Татьяна Ильинична представляла собой сочетание строгости, переходящей в отточенную грацию. Сто процентов, что даже сейчас много любовных стрел ломалось об каменное сердце этой дамы, а что было лет 30 назад? Остаётся только посочувствовать тем товарищам, которые пытались закадрить столь неприступный бастион, пропитанный французским парфюмом.

После того, как до меня дошёл шлейф аромата Татьяны Ильиничны, я растворился в своих сексуальных фантазиях. И только после третьего упоминания моего имени стал потихоньку «спускаться» на паркетный пол.

- Молодой человек, администрация ВУЗа поручает вам организовать досуг студентов в клубе института «Парфенон». Вы товарищ положительный, на скрипке в детстве поигрывали, да ещё и после службы. Ну и вообще, вы мне нравитесь, - сказала она как-то смущённо.

После таких доводов - с косвенным намеком на сдачу многих предметов экстерном - я готов был возглавить даже строительство нового канала «Кара-Кум».

Тут меня судьба и подловила.

Я рьяно взялся за дело с Олегом, таким же студентом, как и я. Но, при появлении в клубе, нас ждало разочарование. Вместо оборудованного под дискотеку «Парфенона», в котором мы на первом курсе выплясывали под «БОНИ М» и «АББА», - нас встретила столовая на двести посадочных мест, пропитанная тяжёлым запахом квашенной капусты.

Олег сказал:

- Не беда, я знаю администратора областного драмтеатра Колю Чемоданова, хороший мужик, но немного со странностями. Он должен нам помочь с аппаратурой, светом и декорациями.

Только позже я понял про какие странности говорил мой товарищ.

Зайдя в кабинет администратора без приглашения, мы уселись на два обшарпанных стульчика, он же восседал в кожаном «купеческом» кресле. Чемоданов четверть часа говорил с кем-то по селектору, активно жестикулируя и явно игнорируя наше общество.

- Что надо!? - обронил хозяин холёных ручек.

Работник искусства был с откровенно не выспавшейся физиономией, на которой крупным планом читалось: «этой ночью такое вытворял».

- Здравствуйте, Николай Николаевич! Мы у вас хотели бы кое-что попросить в аренду. Вот, общественное поручение выполняем, создаём молодёжный центр на базе студенческого «Парфенона», - промямлили мы.

- Студентки! Первокурсницы! Свеженькие! Сотни в одном месте!

Лицо администратора на наших глазах стало гладким, мешки под его глазами вмиг исчезли, а на голове пушок, покрывавший залысины, встал в боевую позицию.

- Разговора нет, что надо - берите! Сам вам завтра помогу. Хотел бы сегодня, да не могу, дела! Надо на обед к одной даме заскочить, накормить. - (Я только позже узнал, почему на обеде не кушают, а кормят). - Я ведь по образованию филолог, - выдал Николай Николаевич. - Даже в школе два дня проработал, на третий меня выгнали. Мы с директором той школы не сошлись в учебновоспитательном процессе. Меня больше десятиклассницы волновали, а того старого козла - только геморрой и садовый участок за городом. А недавно к нам Московский балет приезжал, - не делая паузы, продолжал явно взбодрившийся администратор. - Что они вытворяли, какая растяжка! Я с четырьмя в гостиничном номере закрылся, они такие дрессированные: синхронно по команде, то «лицом к стенке», то «в позу эмбриона», хлопок в ладоши - «все на меня»! Какая выучка, одним словом, Московский балет! Ну ладно, я побежал, завтра в семь утра у меня дома. Первый курс, не может быть! Балет на льду! Ха - ха - ха!!!

И машина с администратором областного драмтеатра, обдав облаком выхлопного газа, умчалась на обед - кого-то «кормить».

Рано утром мы примчались на квартиру, где жил Коля Чемоданов. Я, конечно, не знал, что в дальнейшем в этой холостяцкой «берлоге» буду желанным гостем в любое время суток. А Коля Чемоданов, несмотря на большую разницу в возрасте, - моим лучшим другом. Полгода работы в студенческом клубе и родство душ с Колей заметно проявились в моём отношении к прекрасному полу. Женский контингент я для себя разделил на три группы. Первая: которые теоретически не против, вторая: которые против всегда и третья: которые готовы всегда. Из второй выделил две подгруппы: круглые дуры и однолюбки, что в принципе - одно и то же.

Приближались майские праздники, и деканат института решил сделать с нашей помощью несколько тематических вечеров для студентов. На одном из таких вечеров я представил администратора драмтеатра Татьяне Ильиничне.

После вечера Коля подошёл ко мне и выдал:

- Проректорша ещё в форме, давай, дерзай! Чувствую, «наш человек». Сколько лет на себя надо лить духи, чтобы благоухать, как парфюмерная фабрика «Красный Октябрь»?

- Думаю, она «Францией» пахнет, - возразил я.

- Возможно, я бы на твоём месте разобрался.

Балакирев

Прошло пять лет с того момента, как я познакомился с Колей Чемодановым. К тому времени на страну обрушились реформы, всё приватизировалось, народ обнищал, а жулики с проходимцами строили виллы и ...ездили отдыхать за кордон.

Мой друг превратился в респектабельного бизнесмена; на визитке чёрным по белому значилось:

Председатель Областного

Профсоюзного комитета

Чемоданов Н. Н.

Многие коммерческие банки с удовольствием спонсировали профсоюзного босса льготными кредитами, а мой друг переправлял эти кредиты «под свисток» производственным фирмам; некоторые из них после его «услуг» обанкротились.

Как-то утром Коля разбудил меня телефонным звонком:

- Срочно приезжай в офис!

- Что, опять девочки утром? – (Девульки поутру - это признак жлобства), я спросонья хотел отмахнуться.

С меня было достаточно вчерашних девушек из хоровой капеллы. У двоих было что-то не то с физиологией: ноги росли от «коренных зубов», а ещё одна из них, наверное, в цирке до этого подрабатывала глотательницей шпаг.

- Нет, есть идея, арендуем пароход! Будем туристическим бизнесом заниматься! Я уже договорился с начальником пароходства.

Думаю, вот молодец! Только в три часа ночи мы расползлись по домам, а Чемоданов после нашего рандеву вместе с вчерашней хористкой в пароходство поехал, решал дела с начальником этого ведомства в парилке.

Пароход оказался стоявшим на приколе речным туристическим судном - «композитор Балакирев». Их сделали столько, сколько было композиторов в «Могучей кучке» и разбросали по могучим рекам бывшего Союза, дав соответственно имена музыкантов.

Распределив обязанности, мы быстро взялись за дело. Я выполнял техническую часть, Чемоданов занимался административной работой. Решили сделать из корабля бордель на воде. На верхней палубе разместили дискотеку, а машинное отделение определили под бар. Мешающие мачту, дым-трубу, дизели, насосы срезали автогеном и утопили в Иртыше. Обвешали корабль иллюминацией, нашли обслуживающий персонал и стали ждать сезона отпусков.

Я заранее пригласил всех своих знакомых женщин. Как тогда мы считали: контингент решает всё. В числе приглашённых числились стюардессы Пулковских авиалиний и путаны славного города Санкт-Петербург, с которыми я лично имел дружеские отношения. Да, да, три года назад я делил с девушками номер в гостинице турецкого города Трабзон, куда судьба меня забросила на заработки. Коля тоже подсуетился: отослал приглашение знакомым драматическим актрисам, а студентки музыкального училища были приглашены в качестве обслуживающего персонала. Но основная ставка делалась на денежных работяг с «Якут алмаз золота» и местных «братков», твердо пообещавших: «Бандиты со всей Сибири и Алтая приедут». Ведь пароход «Балакирев» считался нейтральной зоной и числился на балансе в МВД области, а до нас там была ментовская турбаза.

Быстро сделав косметический ремонт, уже в начале июня мы разместили первых отдыхающих. Широкий бревенчатый трап принимал на свой помост всех желающих, кто хотел днём, а особенно ночью, насладиться жизнью. Отпуска летние короткие, а хочется так много успеть.

Там у трапа, соединявшего грешный островок любви с твёрдой поверхностью земли, росла ёлка. Не помню, кто первым предложил делать зарубки на стволе растения, но для поварихи Клары осталась загадка: почему, то директор турбазы, то заместитель в разное время дня и ночи выбегают к бедной ёлочке с топором. На самом же деле, всё было предельно просто: одна зарубка - «победа на сексуальном фронте», две зарубки - общая победа, схема проста: два + одна. Мы склонялись больше ко второму варианту: во-первых - в групповухе можно «сачкануть», а во вторых - веселее.

Летний сезон был уже в разгаре, на стволе отчётливо просматривались следы дровосека, безжалостно надрубившего дерево. Но однажды произошло то, что спасло ёлку от полного истребления.

После обеда, рассматривая в бинокль противоположный берег, на котором находилась база отдыха моего любимого института, мой взгляд наткнулся на прекрасную женщину в купальнике бикини. Хорошая оптика не обманывала: в призме двадцатипятикратного увеличения я рассматривал своего проректора по воспитательной работе - Татьяну Ильиничну. Рядом с ней загорала блондинистая девушка, по всей вероятности, участвующая в показе мод города Таллинна или Тарту.

Только мёртвый мог бы спокойно наблюдать в бинокль. Я среагировал по-своему:

- Чемоданов в лодку! Вижу цель, идём на абордаж!

Ах, Виолета, Виолета!

«Модель» действительно родилась в Прибалтике, имела за плечами пединститут и носила импортное имя Виолета. Ещё она держалась непринуждённо и говорила с небольшим акцентом, что придавало ей дополнительный шарм. Виолета до этого уже побывала замужем. Имела от неудачного брака сына, которого часто привозила к бабушке. Бывшая свекровь оказалась моим бывшим проректором по воспитательной работе - Татьяной Ильиничной. Мы с Чемодановым сразу определили, что отношения бывших родственников не испорчены.

- Татьяна Ильинична! Не может быть! Кто это рядом с вами? Даже лунное затмение меньше заслоняет собой солнце! Женщин такой дивной красоты мы в наших краях не встречали!

Чемоданов, который до этого разглядывал мозоли от вёсел на ухоженной ладошке, молчал. Потом зачерпнул в пригоршню за бортом водички, сделал глоток и влажной рукой поправил слипшиеся волосы на залысинах. Дальше я услышал такую речь, после которой сам, смахнув слезу умиления, поверил: какие мы хорошие и положительные, а времяпрепровождение в нашей компании никак не повредит вечернему досугу.

Татьяна Ильинична от нашего предложения посетить «Балакирев» отказалась, мотивируя, что кто-то должен остаться с внуком. Но по глазам было видно: это решение далось ей с трудом. Давая последние наставления перед отплытием лодки, она сказала:

- Виолета, постарайся вернуться к утру и несильно пьяная.

- Не переживайте, привезём через полчаса совершено трезвую! - сострил Чемоданов, работая вёслами.

Как только мы поднялись на палубу корабля, к нам подбежал юноша - рабочий ресторана, выполняющий какие-то личные поручения Чемоданова.

- Николай Николаевич! Вас какая то юная особа спрашивала. Дочкой назвалась!

- Красивая? Длинноногая? Люблю красивых! Где дочка? Ну вы, как-нибудь без меня, - сказал Коля и с мальчиком убежал в каюту, где ждала «дочка».

Оставшись один на один с Виолетой, я не расстроился, хотя по большому счёту было без разницы с Колей или в одиночку, но сейчас хотелось побыть наедине с прекрасной блондинкой. Девушка с лёгким прибалтийским акцентом поинтересовалась:

- С чего начнём нашу экскурсию по пароходу.

- Конечно, с каюты капитана, но в начале приглашаю вас в наш гостеприимный кафе-бар.

Спускаясь по винтовому трапу, я крепко сжал чуть влажную ручку своей новой знакомой. Признаюсь: даже у меня сердце стало учащённо биться. Бар нас встретил мягким полумраком, приятной музыкой и услужливым барменом.

- Что будете?

- Пожалуйста, всё самое лучшее, с учетом моей комплекции и зверским аппетитом, - пошутила Виолета.

Остроумие и задор гостьи с противоположного ...берега подчёркивали серьёзное намерение: весело провести ночное приключение в моём обществе. Бармен разнообразием закусок нас баловать не стал, поставил на стол консервы «шпроты в масле», колбаску «салями» и банку компота из брусники. С напитками дело обстояло намного лучше, ассортимент алкогольных и прохладительных напитков в баре был настолько велик, что его нет смысла перечислять.

- Почему такая диспропорция алкоголя с «десертом»? - высказала, будто в шутку, своё возмущение Виолета.

Бармен, что-то бубня под нос, удалился, да и что он мог сказать? Ведь поставкой продуктов занимался я.

- Разберёмся, виновных накажем, завтра будет лучше, чем вчера, - и, взяв новую бутылку шампанского с хрустальными фужерами, я подмигнул бармену, почему-то принявшего мои слова за чистую монету. - Ну что, пошли, самое время свежим воздухом подышать, предлагаю капитанский мостик. Как у тебя с воображением? Вот и здорово, встанешь у штурвала и будешь прокладывать путь судна в ночной мгле. Мне же придётся наливать шампанское, в перерывах предлагаю целоваться.

- Согласна! - сказала Виолета, кокетливо подмигнув.

Расставив фужеры пирамидкой, я дёрнул за усики пробку, раздался хлопок, и напиток, как-то нелепо пенясь, заполнил хрусталь.

- За что пьём? - подняла фужер обворожительная гостья.

- За ночь на капитанском мостике!

Подождав, пока дама насладится букетом шампанского, я залпом опрокинул свою порцию, по-гусарски разбил хрусталь о палубу и обнял Виолету...

Отдыхающие пошли принимать утренние ванны, а самые активные выбежали на пробежку. Только нам ни до кого не было дела, мы продолжали стоять на палубе речного судна, слившись в страстном поцелуе, который стер в нашем сознании время.

Волосы Виолеты развивались на ветру, штурвал с наброшенной на него одеждой давал свободный ход, была середина июля.

Нравственная женщина

Уже второй месяц живу с Виолетой, мыслишки стали появляться: «А не покончить ли с холостяцкой жизнью».

Друзья заметили перемены, говорят:

- Всегда рубашка глаженая и поправился, лицо заметно округлилось.

Спрашиваю:

- Как вес не нагулять на домашних харчах? Раньше только один раз в день в куриной забегаловке синих цыплят - «табака» глодал. А у Виолеты всё по-человечески, три раза в день: завтрак - бутерброд с красной икорочкой, на обед - сытный суп с компотом, и ужин при свечах, как обязаловка. Чемоданов стал обижаться, придет в гости, глаза грустные, лепечет вполголоса: - Друг у меня погибает, надо лечить! - Да я сам не знаю, что со мной происходит, наверное, привык к романтике при свечах.

Но однажды вечером к нам пришла Татьяна Ильинична. А у нас застолье, книжный шкаф купили, «накрыли стол», чтобы шкаф дольше стоял. Пригласили бывшую родственницу к столу. Сидим, я байки травлю, всем весело под закусочку. Час, два обмываем покупку, ноги затекли. Захотелось встать, размяться, потанцевать, а женщины:

- Рано плясать, давай ещё анекдот!

- Ладно, слушайте сорок первый анекдот из жизни евреев.

Расселся поудобней, ноги под столом вытянул, как-то вскользь по ножке хозяйки задел.

- Извиняюсь, - говорю.

Виолета продолжает смеяться, как бы не замечая. Сидим минут двадцать, я уже выдыхаться начал:

- Виолеточка, поставь, пожалуйста, чайку.

Какое же было мое удивление, когда она ушла, а ножка, к которой я прижимался, поглаживая тыльной стороной ступни, осталась. Уловив моё секундное замешательство, Татьяна Ильинична сказала:

- Уже поздно, надо собираться домой, молодой человек проводите даму.

- Конечно, мама, не беспокойтесь. Может, чайку попьёте и пойдёте? - отозвалась с кухни Виолета.

Был тёплый осенний вечер, уличные фонари освещали аллеи, листва мешалась под ногами. Зная, что моя спутница автомобилист-любитель, я выбрал беспроигрышную тему, где бывший студент с достоинством профессора рассказывал последние новости из жизни моторов, автомобилей и фирм их производящих. Женщина была поражена познаниями, а я - своей памятью. Не далее, как сегодня утром, ждал грузчиков, которые должны были привезти шкаф, и от скуки пролистал свежий номер «Авто РЕВЮ». Незаметно мы оказались у дверей квартиры моей бывшей проректорши по воспитательной работе.

- Зайдёшь, или надо бежать к молодой девушке, чай пить.

- Спасибо, от кофе с бальзамом не откажусь.

- Что ты ещё обо мне знаешь, что она успела рассказать?

- Единственное, что она мне сказала: вы любите в одиночестве слушать музыку Фаусто Паппети.

- Пошли, чашечкой кофе тебя угощу, и надо менять привычки.

Когда погрузился в мягкое кожаное кресло, а гостеприимная хозяйка включила музыку и ушла на кухню варить кофе, я понял, что начинаю выздоравливать и жениться ещё рано. Минут пять слушал музыку и наслаждался душевным покоем, пока в дверях не появилась Татьяна Ильинична с подносом.

- Секундочку, сейчас помогу, - быстрой походкой и хищным взглядом я перехватил поднос с кофе и поставил на журнальный столик.

- Не надо, я боюсь!

«Поздно, легче остановить груженый локомотив», - пронеслось в мозгу.

Нежно обняв женщину за плечи, я резко повалил её на кожаный деван, который стал единственным свидетелем разврата...

- Себя ненавижу, как с мужем развелась, у меня по-настоящему ни с кем не было, а так - впервые. Одно скажу, спасибо тебе, теперь и умирать не страшно.

- Тебе, Таня, рано умирать, живи, люби, наслаждайся жизнью, - первый раз назвал я её просто по имени.

Она заплакала и уткнулась мне в плечо. Отпив уже холодный кофе, я не спеша делал то, что доставляло нам обоим удовлетворение. Проректор по воспитательной работе в перерывах сообщала, что сходит с ума. Потом, рыдая, просила:

- Ещё! Ещё!

Я как честный человек к Виолете больше не вернулся. К Татьяне Ильиничне же заглядывал раз шесть, на «огонёк».

И всегда удовлетворёно для себя отмечал: молодость превращается в зрелость, а красота, забальзамированная французскими духами, переходит в «особое состояние», как наркотик, - вечно искушая соблазном.

В разносе

Я, словно маховик, который раскачали, не мог остановиться и продолжал пополнять «коллекцию». Новые приключения липли ко мне, как глина. Просыпаясь утром, боялся открывать глаза, пугала мысль, где я и с кем. Очень радовался, если просыпался дома и кто-то заботливой рукой на кухне готовил завтрак, пытаясь навести в доме порядок. Хозяйки, как правило, не задерживались больше чем на два дня. В роли главы семейства я себя в то время даже в самом правильном сне не мог представить.

Девушки это понимали и исчезали из моей жизни. Однако случалось и такое, что даже искушённого в сексуальных ...баталиях бойца выбивало из привычной колеи, оставляя глубокий след в памяти.

Чемоданов на компьютере составил целый список респектабельных невест в возрасте, которых мы окрестили «вдовушки». Коля как опытный психолог просчитал ситуацию. Дамы этой категории были не первой свежести, порой очень некрасивые, но все как одна имели свою жилплощадь и думали, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, во всяком случае - первоначальная тропинка. Однажды мы с Чемодановым пришли к очередной «вдовушке», где стол ломился от деликатесов. Я был в роли жениха. Невеста оказалась давней знакомой Николай Николаевича, работала она главным бухгалтером в банке и давно подыскивала себе подходящего мужа.

Чемоданов заранее предупредил: «Банкирша не фонтан, но ради дела будет полезно, если ты до утра там задержишься».

Там было всё: квартира после евроремонта, машина, золото, намёки сделать мою жизнь похожей на сказку и стол с мыслимыми и немыслимыми закусками. Не было лишь одного - хоть маленького намёка на красоту. За толстыми линзами в золоченой оправе на меня взирали раскосые глаза, на красном лице верхняя губа была покрыта щёточкой усов и дёргалась в такт с пульсирующим сердцем. Мощные ноги были расставлены в боевую позицию. Николай Николаевич сразу набросился на закуски, он мог себе это позволить, ведь Коля ничем не рисковал! Уже изрядно влив конька, Чемоданов начал издеваться:

- Смотри, Людмила, какого тебе жениха привёл, с тебя льготный кредит. А на свадьбу позовёте?

Но «вдовушка» уже перестала соображать и смотрела на меня как зомби, большое лицо покрылось капельками пота, в нескольких местах размазав тушь. Я понял, надо быстрее уходить, пока мышеловка не захлопнулась. Сославшись на головную боль, я пулей вылетел на улицу, вскочил в машину и рванул с места. Опьянённый свободой, два часа без цели мотался по новостройкам ночного города и не заметил, как кончился бензин. Машина остановилась около какой-то девятиэтажки. Куда идти? Телефона поблизости нет, таксисты вряд ли здесь без вызова появляются. Вдруг в сумерках я увидел силуэт девушки, она сидела на лавочке и курила сигарету.

Это шанс, возможно у неё дома есть телефон, и она сможет помочь. На мои шутки и заигрывание девушка не обратила внимание.

- Если хочешь позвонить, пошли, дома есть телефон. Ты можешь вызвать такси, а то не успеешь. Ишь, как на свадьбу вырядился. Жаль, магазины закрыты, сейчас что-нибудь бы выпила, - сказала она без связи и заревела.

Я начал успокаивать девушку и вскоре выяснил, что зовут её Лариса, и она поссорилась с сестрой. Стало интересно, в чём причина и откровенно - она мне понравилась.

У Ларисы не было хорошей квартиры, жили они втроём с сестрой и отцом, который работал вахтовым методом - неделю на работе, неделю дома. Отец в данный вечер бурил где-то свои скважины. А также не было ни золота, ни машины, но было одно, что притягивало - это свежесть и красота.

- Лариса, не хочу быть слишком навязчивым, в машине есть бутылочка хорошего молдавского коньяка. И ты действительно угадала: я только что сбежал от невесты, к которой ездил свататься (это где-то соответствовало истине).

Девушка впервые за наше знакомство засмеялась.

- А ты знаешь, из-за чего мы с сестрой поругались? У меня был жених, и мы встречались около года, всё шло к свадьбе. Вдруг, оказывается, что когда у нас только начиналось, он переспал с сестрой. Перед моей свадьбой она открыла их тайну. Жених оправдывался, что перепутал нас. Говорит: «Вы, как две капли воды, похожи, и я до сих пор не знаю на ком женюсь». Жениха я выгнала, а с сестрой Жанной поссорились. Она куда-то убежала, вот сижу её дожидаюсь. Ну ладно, говоришь, коньяк хороший? Пошли, отметим наши неудачные помолвки. Мы с тобой как бы друзья по несчастью.

На самом деле я был рад и взволнован, что судьба меня свела с такой прекрасной и не комплексующей девушкой. Три часа нашей беседы пролетели как один миг. Я не хотел уходить из этой маленькой уютной квартирки, с каждой минутой хозяйка всё больше нравилась мне, осмелев, я сказал:

- Лариса, извини, не найду предлога чтобы дальше злоупотреблять твоим гостеприимством. На днях придумаю какую-нибудь причину и обязательно к тебе заеду.

- Нет, дорогой, я уже вижу, что ты собой представляешь, если уйдёшь, то через пять минут всё забудешь, что успел мне наговорить. Сегодня будем ночевать у меня, иди, «жених», в душ, я постелю постель.

Принимая ванну, слышал, как Лариса говорила с кем-то по телефону. Выйдя из душевой, заметил на лице девушки улыбку.

- Сестра звонила, она у друзей, скоро приедет, я так рада, что мы помирились. Смотри, «жених», не перепутай!

Лариса обняла меня и ласково дотронулась язычком до моих губ. От хорошего коньяка или от неиссякаемых ласк любвеобильной Ларисы я моментально уснул сном младенца. Сквозь сон я почувствовал, что меня уже ласкают две пары одинаково нежных рук. Горячие поцелуи осыпали меня с двух сторон, но всё-таки большее усердие было справа. Сна не было давно, я боялся открыть глаза, вдруг это галлюцинации или я на небесах. Ущипнув себя, понял, что не сплю и живой! Открыл глаза. Лучше я бы этого не делал! Два прекрасных, совершенно одинаковых тела прижимались ко мне. Невероятно, даже с интимно близкого расстояния сходство лиц было поразительно. Кто из сестёр Лариса, а кто Жанна - я так и не понял? Казалось, я схожу с ума от красоты и неожиданной ситуации.

Девушка справа сказала:

- Извини, ты ведь не против, мы с сестрой решили больше из-за парней не сориться, и ты - наше примирение!

- Согласен! - сказал я и с утроенной мужской силой ответил взаимностью близняшкам.

С Чемодановым я встретился утром, он приехал с канистрой бензина выручать меня из «беды». Посмотрев на меня и как я прощался с сестрами, Коля ехидно заметил:

- Одно и то же лицо справа и слева, не оригинально. Не был бы дураком, в свадебное путешествие на Канары поехал бы. Ладно, поехали на работу, а вечером нас две девульки в гости ждут. Какие они страстные, сам проверял. Вот там оригинально!

- Что? - спросил я.

- Степень их родства, они жёны родных братьев!!!

Потом мои отношения с близняшками перешли в простую дружбу. Жанна через год вышла замуж за одного моего знакомого, а её сестра Лариса трагически погибла в автокатастрофе.

Последняя глава

В ноябре пошли первые дожди, и ночью на тельавивской набережной было довольно тоскливо. А оказался я здесь очень просто. В начале девяностых почти все евреи в срочном порядке переметнулись в Израиль, а наиболее удачливые - в Штаты. Не скажу, что на Землю Обетованную меня привели только сионистские идеалы. В начале всё было прекрасно; государство помогало деньгами, и социальные работники нянчились, как в пионерском лагере. Это продолжалось в течение года, но вдруг всё закончилось, и я понял, что моя специальность инженера теплосетей в Израиле не нужна по простой причине, что нет здесь ни сетей, ни зимы с морозами. Переучиваться было лень. Ещё я пристрастился к водочке и как мужчина не мог выдать и четверть того потенциала, что мог лет пять назад. По инерции пару лет пытался жить за счёт устроенных женщин, но они долго не терпели неработающего ...и пьющего мужика. Заканчивались эти романы всегда одинаково: кто культурно, а кто со скандалом указывал мне на дверь.

Морской прибой монотонно стучал по кромке пляжа, отвоевывая прибрежную границу. Днём температура на солнышке поднималась выше двадцати градусов, но этого было недостаточно, чтобы мои больные суставы окончательно прогрелись. Я с группой бичей из бывших наших соотечественников в сезон дождей собирался перебраться на юг страны, в город Эйлат. Там можно было переждать сырую израильскую зиму, а в апреле спокойно мигрировать обратно на тельавивский пляж. Надо было только купить билет на автобус, но у нас не было денег. А когда они появлялись, быстро их пропивали и откладывали поездку на завтра. Это был замкнутый круг.

Сегодня ночью на песке городского пляжа горели костры и бичи группами по три-четыре человека пытались просушить промокшую обувь. Пластиковый стакан ходил по кругу, где «банкующий» чётко, с филигранной точностью разливал дешёвую водку «Казачок». Бывали случаи, когда из-за нескольких грамм белой жидкости возникали кровавые разборки, как правило, заканчивающиеся трагически. Полиция не вмешивалась в быт этих людей. Стражи порядка по утрам делали рейды по пляжам и часто находили людей без признаков жизни. Их они увозили в целлофановых мешках, констатируя в протоколе:

«Найден труп мужчины в возрасте двадцать пять-сорок лет без документов. Смерть наступила от ножевого ранения или от переохлаждения».

Государство старалось не замечать, что существует другая жизнь, жизнь изгоев, от которых отвернулось общество. Продолжительность той жизни была невелика, два-три года. Мало из тех, кто «бичевал», смог вернуться к нормальной жизни. Можно было идти в ночлежку, где вечером привозили остатки пищи из ресторанов, но там не было «романтики», ради которой многие бросили семью.

- Эй, братан, не обижайся, хочешь ещё водочки? - спросил молодой здоровяк с выбитыми зубами.

Я лежал на песке, голова как-то неестественно запрокинулась назад. Обида жгучая давила внутри, нет, не на этих молодых озверевших пьянчуг, которые полчаса назад меня избили. Обижался сам на себя, как могло произойти, что я - бывший интеллектуал, любимец женщин всех возрастов - валяюсь с пробитой головой, небритый, в грязной рубашке, без документов?

Неожиданно заморосил дождик, и «приятели» куда-то спешно удалились, оставив меня один на один с угасающим костром. Дрова перестали потрескивать, капли всё чаще шипели в пепелище. Наблюдая за огромной чёрной тучей, в сознании возник образ моего лучшего друга Коли Чемоданова.

Николай Николаевича не стало за два года до моей репатриации в Израиль. Сгубили Колю непомерная страсть к женщинам и прободная язва.

Несколько лет подряд мы питались в кафе «Птица» пережаренными цыплятами «табака», от которых язва и изжога не исчезали. А если учесть тот весёлый образ жизни с некачественными ликёрами и очень темпераментными девушками, то наши внутренние органы трудились на износ.

Колино здоровье не выдержало, и он попал на больничную койку. Была сделана простая операция.

Я навестил больного на третий день. В тот день в реабилитационном отделении дежурила молодая студентка медучилища с хорошей фигуркой и мордашкой. Скажу честно, когда друг лежит после операции красивая медсестра сильно не интересует. Но видно у Чемоданова были другие планы. Подробности, произошедшие в больнице, я узнал случайно перед отъездом на историческую.

Однажды я подвозил симпатичную девушку и не мог избавиться от чувства, что мы знакомы, самое интересное: я боялся в очередной раз приставать к незнакомке. Потому что недавно свидание с очередной красавицей завершилась конфузом. Та девушка сказала:

- Ты дурак и идиот! Я тебя любила, а ты...! Год назад, когда ты ко мне пристал по второму разу и начал по-новому знакомиться, я восприняла это как забавный флирт. Но когда ты в третий раз собираешься сделать то же самое, я понимаю, что ты ничего не помнишь! Ненавижу!

Девушка заплакала и убежала. А как можно запомнить? Если все красивые одинаково привлекательны, а страшненькие индивидуальны по-своему.

Но сейчас я узнал медсестру. Это она дежурила около Чемоданова в его последнею ночь. От волнения остановил машину. Не может быть... Девушка тоже меня узнала и была немного напугана. То, что она рассказала, подтвердило мои предположения.

Выходя из палаты, где лежал после операции Коля, я столкнулся с девушкой в новом накрахмаленном больничном халатике и громко, чтобы взбодрить друга и произвести эффект крутого парня на девушку, сказал:

- Хочу, чтобы все желания моего лучшего друга были выполнены! - и эффектно положил в нагрудный кармашек халатика пятидесятидолларовую купюру.

Она с готовностью отрапортовала:

- Всё сделаю, что больной пожелает!

Чемоданов наши благие намерения принял со свойственной только ему логикой. Дождавшись ночи, он напился минералки и приполз в ординаторскую, где дежурила медсестра. Напомнив ей, что она обещала выполнять все его желания, задрал малышке халат и принялся делать то, что любил больше жизни...

В момент наивысшего наслаждения внутренние швы не выдержали и разошлись, от кровоизлияния он тут же умер.

На похоронах было много народу, но бросалось в глаза, что три четверти похоронной процессии составляет прекрасная половина человечества. Девушки плакали безутешно, а трое заявили, что они и есть гражданские жёны Николай Николаевича. Двоих я раньше никогда не видел. Спор чуть не перерос в драку, пришлось развести «вдов» по разным углам, сначала возле усопшего, а потом и у надгробного камня, а в конце прощальной церемонии их рассадили за разные поминальные столики. Так глупо не стало моего лучшего друга.

Дождик прекратился, и солнышко украдкой осветило городской пляж. Как прекрасна жизнь, сейчас встану, приведу себя в порядок и первым делом пойду искать работу! Поработаю годик, сниму квартиру, куплю машину, женюсь.

Интересно, а где сейчас Маргарита, женщина, которая меня по настоящему любила и не смогла меня простить? Всё сделаю, чтобы создать семью, а потом нарожаем детей, будем их нянчить. Надо только встать!

О Боже! Нет, не могу пошевелиться, пытаюсь кричать, не получается! Даже не слышу ударов сердца. Проклятая мошка села на зрачок, мешает смотреть... вижу троих полицейских, как они подходят ко мне, что-то говорят, но я их не слышу. Неужели это происходит со мной?

Утеряно ощущение времени, появились какие-то люди, они обвязывают мне руки и профессионально забрасывают всё, что от меня осталось, в чёрный целлофановый мешок. Сейчас закроют молнию, нет, ещё немножко, дайте насладиться светом, прошу вас!!!

Молния с треском закрывается, погружая меня в царство тьмы. Остатки сознания завидуют моему другу - Коле Чемоданову, в отличие от меня, умер он на вершине блаженства.