2014 год встретил 19-летнюю Свету Левину не самой лучшей чередой событий: на работе произошло сокращение, под которое попала и она; цены в университете подскочили в два раза, заставив её тем самым перевестись на вечернюю форму обучения; и, наконец, парень, с которым она встречалась с 11 класса, был замечен с другой. Дома тоже с не самым большим пониманием относились к её ситуации, тем более что родители были у нее люди очень работящие, но на должностях не самых высоких, поэтому новости о Светином увольнении они приняли не очень хорошо, что только добавило ей грусти и злости. Всю свою жизнь Света привыкла всю жизнь полагаться на себя и ни на кого другого. Обладая довольно приятной внешностью — брюнетка среднего роста, спортивного телосложения (плоды работы над собой и хорошей наследственности), с небольшой, но красивой грудью 1-го размера, длинными, стройными ножками и крепкой попой, её часто звали работать в клубы или на фотосъемки (но, к сожалению, без постоянного заработка), но из-за своего стервозного характера подолгу она в таких местах не задерживалась, тем более что в этих сферах деятельности случалось что среди клиентов, как и у начальства, возникало желание затащить её поскорее в постель, а перспектива отрабатывать свои деньги телом Свету никогда не радовала.
По другому складывалась судьба Вики, её лучшей подруга с первых классов школы. Жизнь никогда ничем не обделяла её — победительница многих учебных конкурсов, золотая медалистка, успешные и заботливые родители и заготованное с самого начала светлое будущее. С детства это вызывало в Свете некоторую зависть и затаённую злобу на свою подругу, хоть и общались они тесно, вместе пережили многое и вообще не имели друг от друга секретов.
На момент этой истории стоял знойный август 2014 года, Света всё также сидела без работы, перебиваясь случайными заработками, а у Вики дела, как и всегда, шли в гору — она как раз через несколько дней собиралась уезжать в Англию на учебу в Кембридж. Вика, по доброте душевной, решила помочь подруге в беде и уговорила своих родителей устроить Свету сиделкой для своих кошек, поскольку все остальные члены семьи домой приходят довольно поздно, а порой и вообще отсутствуют длительное время, а достойного приюта эти люди «высшего» общества, естественно, для своих питомцев не нашли — уровень, дескать, не тот. Тут стоит остановиться и рассказать немного подробнее об этой семье: мама, тётя Лена, была успешным риэлтором, подолгу отсутствовавшей дома, а отец — довольно уважаемым врачом в области пластической хирургии, также имевший привычку работать не покладая рук. Забота об их чаде легла на плечи бабушки — Лилии Сергеевны. Для Светы, в отличие от остальных «мажорных» членов данного семейства именно Лилия Сергеевна вызывала наибольшее уважение и была в некотором роде примером для подражания. Родила тётю Лену она сразу после свадьбы, как хорошая жена, в 18 лет, и воспитывала главным образом она, так как муж через некоторое время не выдержал такой тяжести для себя и ушел. Лилия Сергеевна разрывалась между работой и своей маленькой дочерью, которую она в одиночку воспитала и поставила на ноги. Тётя Лена недалеко ушла от своей мамы и дала рождение своему первому ребенку в 20 лет. Но, поскольку на тот момент и она, и её муж были по уши в начале своих грандиозных карьер и первых диссертаций, то забота о ребенке снова выпала Лилии Сергеевне. В этот раз, однако, ей выпадало намного больше времени, так как деньги для неё не имели существенного значения, и в перерывах между заботой о Вике она уделяла также время собственному развитию — как духовному, так и физическому. Женщина она, как уже понятно, была очень волевая, и результат не заставил себя ждать — впоследствии её увлечение психологией и взаимоотношениями людей перерасло в полноценный тренинг личностного роста, который оказался невероятно успешным и снискал ей большую славу. Ну а благодаря фитнесу и стараниям затя-хирурга в свои 57 она выглядела так, словно позаимствовала тело у женщины лет на 20 моложе — стройная, с нежной кожей, потрясающими длинными ногами, светлыми и шелковистыми волосами и свежим личиком, на котором хоть и заметны были следы хирургического вмешательства, но даже это играло ей на пользу и только придавало шарму.
В отличие от всех остальных членов семейства, Лилия Сергеевна была лишина гонора «золотой элиты», присущего её дочери, зятю и в небольшой степени внучке. Она была довольно общительной и всегда тепло относилась к Свете, почти как к родной. Такой бабушкой хотела бы быть и Света, когда даст начало своей собственной семье, думала она.
В ту пятницу, однако, ни её, ни кого-то другого из их семьи дома не должно было быть, поэтому Света, быстренько взяв всё необходимое и одевшись полегче — в короткие джинсовые шортики, белый топик и босоножки с каблуком, двинулась в сторону дома Вики.
По дороге, как это часто бывало, она удостоилась нескольких «прилипающих» взглядов голодных парней, но отважиться что-нибудь сказать, естественно, никто не отважился. Благополучно добравшись до дверей её квартиры, она, уже поворачивая ключ в замке, заметила, что дверь была закрыта только на один поворот.
«Странно», подумала Света. «Неужели они настолько уверены в собственной безопасности, что уже и двери по-нормальному закрывать ленятся? Мажоры ебаные».
Войдя в дверь и сняв босоножки, она услышала позади себя шаги. Обернувшись, её взору предстала никто иная, как Лилия Сергеевна собственной персоной, вся при параде — с дорогой сумкой в руках, одетая в красивое цветное платье, модные босоножки и, улыбаясь с теплом и лаской, поспешила с приветствием:
— Светочка, куколка! Здравствуй! Сколько же мы не виделись, месяца два, наверное, уже? Как ты? — произнесла она и кинулась к удивленной Свете обниматься.
Учитывая легкий алкогольный аромат, исходивший от нее, Света сразу поняла, что Лилия Сергеевна сегодня определенно навеселе.
— Здравствуйте, Лилия Сергеевна. Не ожидала вас здесь увидеть, вроде бы пятница, Вика говорила, что у вас сегодня последняя ступень тренинга, завершится далеко за полночь. Так неожиданно... Я...
Лилия Сергеевна широко улыбнулась.
— Да, последняя ступень, но группа попалась очень хорошая, люди быстро справились, кто-то ушел, не дойдя до конца, конечно... — Она на минутку поморщила нос. — Но не будем о плохом. Зато освободилась пораньше, вот как раз Машку и Нонку покормила (так звали кошек. — прим. Автора)! Думала пойти погулять.
— Так что же, мне получается не удастся сегодня поработать?... — Расстроенным голосом произнесла Света.
Лилия Сергеевна улыбнулась нежнейшей из своих улыбок и мягко произнесла:
— Ну ты что, малышка? Всё хорошо. Пойдем, поможешь тогда с уборкой сейчас, тут, поверь, много чего сделать нужно! Потом поболтаем с тобой немножко, у меня скоро встреча, отпущу тебя пораньше. Все старания оплачу, само собой!
Света сразу воспряла духом.
— Конечно, почему бы и нет. Обожаю вас, Лилия Сергеевна!
Улыбнувшись еще шире, Лилия Сергеевна, неожиданно для Светы, нежно, но быстро и почти незаметно провела по её руке своими пальцами, потом взяла за эту руку и также неожиданно неспешно повела в гостиную. Света поймала себя на странной мысли, что после этого небольшого прикосновения её кожа покрылась небольшими мурашками, а сама она, пока шли до гостиной, не отводила глаз с эффектных бедер своей «проводницы».
«Вот живут же люди, в таком возрасте и такая фигура, блин»
Следует заметить, что лесбиянкой Света не была, или, как минимум, не считала себя таковой, и всегда относилась к представительницам этой сексуальной ориентацией с солидной долей презрения. Для данная ситуация не была чем-то из ряда вон выходящим — да, осматривает женщину. Ведь у нее есть, чему поучиться, в конце то концов.
Войдя в гостиную или, если сказать более точно, приведенная туда, она застала комнату в неописуемом бардаке — ни дать, ни взять, следствие сборов любимой и всеми обожаемой Викулечки в Англию.
«А убирать, за собой, конечно же, нашу драгоценную Вику не учили. Зажравшаяся блядь.»
Пока Света занималась уборкой, она заметила, что Лилия Сергеевна успела уже переодеться в легкую ночнушку и присесть рядом на раскладной стул, который, по всей видимости, наша «королева» Виктория брать с собой сочла ниже её достоинства.
Но удивительное было другое — на женщине не было надето ничего, кроме её ночнушки и очков. Света прекрасно могла видеть её красивую грудь, животик, на котором красовалась татуировка («вот так бабушка — всем бабушка», подумала про себя Света) и то, что было ниже. Света поймала себя на том, что иногда, сама того не осознавая, опускала взгляд на её промежность и не могла оторваться. Лилия Сергеевна же ничего, казалось бы, не замечала, и просто сидела молча и с каким-то таинственным и желающим чего-то выражением наблюдала за Светой, не сводя глаз, и обезоруживающе улыбалась, когда они встречались друг с другом взглядами.
Наконец, закончив с уборкой, которая заняла у нее около полутора часов, Света, выдохнув, обернулась, и увидела, что её «наблюдательница» успела в тихую уйти из комнаты. «Ну, видимо, осталась довольна», подумала Света, погасила свет и вздохнув с облегчением отправилась в сторону кухни. По пути она услышала голос Лилии Сергеевны и, дойдя до её комнаты, увидела, что у нее горит свет. Поскольку дверь была закрыта не до конца, она мимолетно взглянув туда, не смогла отвести взгляд: Лилия Сергеевна стояла к ней спиной всё в той же прозрачной ночнушке, которая давала прекрасное представление о её фигуре. Женщина держала у уха мобильный телефон, громко разговаривая с кем-то:
— Ты ведь обещал, что заедешь, Вадим! Так не делается. Уже вторую неделю подобное происходит, я что, глупая, по твоему? (пауза) Стоп-стоп-стоп, нормальные люди так не делают, понятно? Ты меня отшиваешь, что ли? (пауза) Это, не смешно, блять. — Всхлипнув, внезапно произнесла она. — Я всё могу понять, но что это за хуйня, Вадим?! Мне не 20 лет, чтобы так со мной обращаться и еще нагло пиздеть подобным образом, не краснея! Я взрослая женщина, блять.
Неожиданная брань в словах этой женщины удивили и в некоторой мере заставили Свету восхититься ею. «Она знает, как нужно разговаривать. Но это тело, блять... Какая попа... « Сама того не осознавая, Света облизнула губы. Зрачки расширились и она, не отрываясь, смотрела, всё больше и больше удивляясь, наблюдая бабушку своей подруги в таком, до этого не представляемом ею виде, и слушая, как она жестко переругивалась с кем-то на другом конце провода. Ей нравилось в ней всё — этот стервозный голос, мат в её выражениях, её облик в этот момент, то, как она немного пошатывалась, опираясь то на одну, то на другую ногу — она представала перед Светой такой естественной, такой... хорошенькой?
— Больше не звони сюда. — Сказала Лилия Сергеевна, повесив трубку. — Сука.
И, швырнув после этого телефон на кровать, присела, обхватив голову обеими руками. Света, отойдя немного от двери, сказала Лилии Сергеевне, что закончила.
— Да, хорошо, малышка! Иди пока на кухню, сейчас подойду. — Совершенно спокойным голосом вымолвила Лилия Сергеевна.
«Ничего себе. Как это ей так удается менять свое настроение и тембр голоса. Какой то контроль эмоций или что?»
Придя на кухню, Света плюхнулась на диванчик, расположенный около стола, и, обнаружив на нем вафли с повидлом, быстренько скушала одну. Она удивилась, почувствовав себя несколько измождённой, хотя с чего бы это вдруг.
Через пару минут на кухню пришла сама Лилия Сергеевна, всё в той же легкой ночнушке. В тот момент всем своим поведением она больше была похожа на молодую девочку, которая собиралась встретиться с парнем для того, чтобы провести время с большой пользой. Учитывая телефонный разговор, всё, по всей видимости, к тому и шло. Но почему-то её кавалер решил отморозиться.
«Пиздец. Такую красавицу отшивают. Где справедливость в этом ебанутом мире? Как после этого общаться с мужчинами вообще?»
Зайдя, всё также немного пошатываясь, Лилия Сергеевна как всегда нежно улыбнулась Свете, подошла к холодильнику, достала оттуда бутылку какого-то дорогого, судя по этикетке вина, и откупорила его.
— Люблю красное полусладкое очень. Давно не пила его, всё работа, заботы с Настенькой... — Она на мгновение остановилась. — Ну, раз уж у меня свободное время, да и ты тут, моя красавица, то можно и побаловать себя немного.
Достав бокалы и несколько дорогих сыров, хранившихся у них, она начала разливать вино. Сначала себе, потом, спросив у Светы, хочет ли она, не дожидаясь ответа налила и ей.
«Хм, неужели она думает, что таким образом доминирует мной? Все эти её тренинги, теперь еще и неудача с ухажером... Да, блять, неужели каждому на этой планете нужно как то отыграться на мне», пролетело в голове у Светы.
Разлив вино по бокалам и нарезав быстренько сыр, Лилия Сергеевна уселась на диван, но держалась на почетном расстоянии приблизительно в метр.
— За милых дам. — Произнесла Света, подняв бокал.
— За нас, девочек, дааа... — Томно произнесла Лилия Сергеевна и, чокнувшись бокалами, они принялись за дегустацию вина и сыров.
Пошли рассказы о том, о сем, как нелегко живется нынче женщинам, почему с мужчинами так тяжело и где искать справедливость, как не в бокале вина, который, к слову, был уже восьмой по счету.
Голова Светы начала приятно кружиться, мир стал таким легким, как возудный шарик. Всё вокруг было хорошо и приятно. Особенно хороша была Лилия Сергеевна. Ну как, недоумевала Света, как умеют женщины так держать себя в форме. Да, пластическая хирургия, деньги, все дела, но ведь физически она была очень развита. Красивые, сильные ноги, грациозные руки. Но больше всего её завораживали глаза — карие, такие молодые, с огоньком внутри. Было в них что-то загадочное, что-то притягивающее.
Лилия Сергеевна рассказывала историю за историей, бывали среди них и довольны обыденные, даже скучные, но Света не могла оторвать взгляд от нее ни на секунду.
— Ты знаешь, малышка, в этот момент я поняла, что как бы я не любила все живое, будучи буддисткой, но питоны — нет, явно не мой тип животных! — Она захохотала. Как всегда очень мило, по девичьи, как будто ей было лет шестнадцать, как будто они обе были такие маленькие дурочки, что сплетничают обо всем на свете.
Алкоголь ударил в голову Светы с еще большей силой. Теперь её взгляд попеременно уходил ниже, к губам Лилии Сергеевны, таким нежным, с таким приятным оттенком розовой помады. Даже губы её двигались невероятно красиво и плавно. Эта грация присуща ей во всем, думала Света.
В очередной раз рассмеявшись, Лилия Сергеевна в порыве эмоций обняла Свету и очень крепко. Соприкоснувшись телами, Света чувствовала странное тепло, которое захватывало их обоих. Это было то, чего так давно она не ощущала — гармония, абсолютная и чистая.
Отсмеявшись, Лилия Сергеевна стала гладить наружной стороной ладони по правой щечке Светы. Это был, скорее всего, материнский инстинкт с её стороны, желание приласкать такую маленькую дуреху. Или нет? Потому что для Светы всё было иначе, по другому.
«Не останавливайся. Пожалуйста. Будь со мной. Пожалуйста. Пожалуйста...»
— Такая красавица... Такие мы с тобой две красотки, посмотри, ну! — Говорила Лилия Сергеевна, не придавая, как казалось Свете, словам особого значения, и улыбалась. — И сидим вдвоем в вечер пятницы. Без мужчин! — Произнесла она с небольшим, но немного грустным смешком.
— Нахуй мужчин. — Вырвалось у Светы неожиданно для нее самой. — Ох... Простите, Лилия Сергеевна, наверное всё алкоголь... Да и стресс этот весь...
Но к ее глубочайшему удивлению, Лилия Сергеевна только рассмеялась, чем вызвала вспышку гнева в голове Светы.
«Да за кого она меня принимает, за ребенка? Неужели так сложно просто понять, сказать что да, ничего страшного нет, а она смеется! Ебаная манипуляторша. Да пошла она! Я ухожу»
Но когда Лилия Сергеевна прижала её к своей груди и нежно погладила по волосам, Света инстинктивно прижалась сильнее к ней. Это было что-то сильнее мыслей, мотивов, логики. Что-то на уровне инстинктов, что-то тайное, чего нельзя познать, нельзя описать, а только почувствовать. И в этот момент Света ни хотела ничего другого, кроме как быть рядом с этой женщиной. Она хотела познать её, всю её, даже если на это потребуется вечность.
— Все хорошо глупышка. — Произнесла Лилия Сергеевна и игриво улыбнулась. — Ты взрослая и имеешь полное право, нет, ты должна говорить о том, о чем думаешь. И, кстати, называй меня Лиля, хорошо, малыш? Мы ведь знакомы уже много лет, да и общаемся практически на равных, правда? — Улыбнувшись, продолжила она.
После небольшой паузы она отпустила Свету и допила последний бокал вина.
«Лиля...»
— Стало жарковато, пупс. Нужно открыть окошко. — Сказала она с голосом, полным нежности и любви, и, встав, поправляя задравшуюся ночнушку (чем очень раззадорила Свету), направилась своим элегантным шагом к окну.
Окно, хоть и пластиковое, было не такое качественное, и чтобы открыть его, Лилии Сергеевне, а для Светы — уже Лиле, пришлось приложить некоторые усилия, напрягая свое и без того горячее тело, чем вызвала еще большую бурю эмоций у уже возбужденной до предела Светы. Колыхания груди в такт рывкам этой женщины приятно ласкали взор, а сами рывки колкими ударами отражались в груди Светы.
Наконец, открыв окно, Лиля произнесла:
— Фух, так то лучше. — Она плавными движениями помахала руками на грудь, как веером, поскольку была несколько запыхавшаяся. — Жарищааа, жуть. Кстати... — Она посмотрела на бокал Светы, наполненный лишь наполовину. — У нас заканчивается вино, Свет.
Света стала допивать свое вино, не спуская голодных глаз со своей искусительницы. Женщины, в почти три раза старше её. Имеющей взрослую дочь, внучку её возраста. Внучку, с которой они — лучшие подруги. Так неправильно, думала она. Но сейчас никаких правил нет. Они не действуют тут. Не сейчас. Никаких рамок. Это была первобытная среда.
Взять то, что принадлежит тебе.
«Моя. Ты моя. И ничья другая.»
Она поставила бокал и встала. Начала идти медленным, размеренным шагом к Лиле, не спуская с нее взгляда. Она подходила всё ближе и ближе — так близко, чтобы эта сука могла сама увидеть огонь в её глазах. Подойдя практически вплотную, когда их губы друг от друга отделяли считанные сантиметры, когда они обе чувствовали дыхание друг друга, Света почувствовала, увидела в глазах Лили страх того, что будет дальше. Страх неотвратимого. Того, что должно было произойти. Света властно улыбнулась, и с удовлетворением поняла, что охотник и дичь поменялись местами. Наконец, после паузы, которая, как казалось, длилась тысячу лет, улыбка испарилась с её губ, будто бы её никогда и не было. Света произнесла холодным и решительным голосом только два слова:
— Нахуй вино.