История эта случилась давно, лет десять назад. Не знаю, почему я её вспомнил, но до сих пор в памяти остались какие-то теплые цвета, звуки, ощущения...
Я тогда учился в институте, третий курс закончил. И на практике по специальности летом месяц в цехе отработал, в кузнице. Работа, конечно, атас полный — всю смену у печи стоишь, заготовки выгребаешь на конвейер. Или у пресса обрезного. Жарища, духота, грохот, свист от пара. Поначалу домой еле ноги притаскивал — всю жизнь, считай, не работал, сада у нас нет, так что к труду физическому не привычный. Ну, а потом втянулся более-менее.
Но это всё так, описание места действия. А вот и персонажи.
Я ее сразу приметил, но рассмотрел только когда падать перестал от напряжения. Олесей ее звали, крановщицей работала. Маленького росточка, чернявая, кругленькая такая, но не толстая, а такая приятная, в общем. Мне 21, а ей 19 было. Сын маленький был, мужики сказали. Конечно, я к ней подкатываться не стал — кто я, кто она. Я студент, а ей нужен тот, кто сможет ее поддержать и материально, и по дому чего сделать. Относительно хозяйственности на свой счет я иллюзий не питал. Но за посмотреть денег не берут, правильно?
Ну так вот, произошло всё дня за четыре до конца моей практики.
Суббота была, ремонты шли у механика с электриком. Часам к двум все разошлись, а я сторожа подменял. Начальник мне денег пообещал больше заплатить, я и согласился. Ну вот, сижу, книжку читаю в комнате у сторожа, да народу, что домой идет, «до свидания» говорю. Поймал на радио какую-то станцию приличную и погромче сделал.
Смотрю, вроде больше не идет никто, пошел, дверь закрыл в цех. Ворота я еще раньше проверил, чтоб потом не шляться.
Ну вот, сижу, читаю, и вдруг послышалось, что кто-то меня зовет. Прислушался — тихо. Читаю дальше — да нет, точно кто-то зовет. Радио убавил, жду.
И точно, слышу:
— Вадик!
Вышел в коридор — никого.
— Кто меня зовет? — спрашиваю.
— Подойди, пожалуйста, — со стороны раздевалок слышу.
Пошел туда — никого, только в женскую дверь открыта. А должна быть закрыта.
— Есть кто? — спрашиваю туда.
— Да, это Олеся.
— Что случилось?
— Зайди.
Я смутился, не решаясь шагнуть внутрь. Честно говоря, в общении с противоположным полом я не очень-то. Навыка нет уламывать, а сами они на меня не бросаются — не та обложка.
Ладно, думаю, зайду, раз просит.
Захожу, с любопытством осматриваясь по сторонам. Не был я в женской раздевалке да и вряд ли бы попал, если бы не случай. Осматриваюсь, а никого нет. Не понял?
— Олеся?
— Я в душе, — глухо доносится голос.
— Тебе что-то нужно?
— У меня шкафчик захлопнулся, а ключ, похоже, внутри остался. Ты бы мог открыть?
— Что ж ты раньше не сказала, пока все не разошлись?
— Сегодня же суббота, парилку включили, я задержалась. А когда вышла...
— Понятно. Ладно, показывай, где твой шкафчик, — я деловито прошел к двери в душевую.
— Вадик, я голая.
Я притормозил, в голове молнией пронеслось видение ее обнаженного тела, которое мне не досталось бы никогда.
— Ну, полотенцем прикройся.
— Да оно тоже в шкафчике осталось.
— И как я твой шкафчик найду?
— Отвернись, а я тебе подскажу.
— Хорошо, — я повернулся.
Сзади пахнуло теплом, и я услышал Олесин голос:
— Слева у стены. Иди, я скажу у которого остановиться.
Я пошел, чувствуя себя странно.
— Вот этот, — слышу сзади.
Хотел обернуться машинально, но меня остановил окрик:
— Вадик! Я же просила...
— Всё-всё, не смотрю. Так, сейчас глянем.
Замок у Олеси был врезанный, сам шкафчик хоть и деревянный, но крепкий.
— Ладно, я за инструментами схожу.
— Побыстрее, если можно.
Я добежал до слесарской у механиков, осмотрелся — а что брать-то? Шкафчики они свои все позакрывали, из того, что осталось — только отвертка и кувалда. Кувалду я брать не стал и с отверткой так же бегом вернулся в душевую. Вошел с опаской, сказал:
— Я иду.
Подошел к шкафчику и стал думать. Попробовал отверткой дверцу отжать, потом попробовал язычок замка так же отодвинуть — фигу. Еще минут пять попрыгал вокруг шкафчика, как павиан в зоопарке, и сказал:
— Фиговые дела. Инструментов у меня нет, могу только кувалдой дверцу проломить.
— Ага, а чинить кто будет? — сказала за спиной Олеся.
Я развел руками.
— Ну мне домой надо, у меня ребенок там!
— Один? — сочувствующе спросил я.
— С бабушкой, — ответила Олеся. — Как я его одного оставлю, ему всего полтора года.
— Может позвать кого? — предложил я. — Я позвоню.
— Еще телевидение сюда позови, — буркнула Олеся. — Ну сделай что-нибудь!
Взыграло во мне что-то книжное, я насупился и сказал:
— Что-нибудь придумаю.
Посмотрел я на эти ящики, походил и решил заднюю фанерную стенку отодрать. Потом обратно прибить недолго. Идея хорошая, но шкафчик стоит в тесном ряду таких же у самой стены. С боков не взять, на пол не повалить — передний ряд не даст. Придется аккуратно выволакивать.
Я присел, ухватился за низ шкафчика одной рукой, второй за ручку и попробовал потянуть на себя. Легко сказать — выволакивать! Весом он наверно с тонну!
— Делали бы из фанеры, что ли, — в сердцах сказал я.
Покряхтел еще минут пять, но только вспотел. Со злости сорвал футболку и хлестнул ею по дверце.
— Помочь? — нерешительно спросила Олеся.
— Ага, что ж ты раньше молчала, — хмыкнул я. Потом представил Олесю в ее теперешнем виде «помогающей» мне и штаны сразу стали тесноваты. — Сам.
Ну, пан или пропал. Я пошире расставил ноги, уперся, как следует, и потянул шкафчик на себя. Что-то заскрипело, и он пошел вперед!
Вот, наконец, показалась задняя стенка. Еще немного — гробина, блин! — и можно пробраться. Залез в узкий промежуток, где раньше стоял шкафчик, и потянулся за отверткой. По закону подлости она тут же упала и укатилась куда-то под шкафчики.
— Мать твою за ногу! — не сдержался я. Опять вылезать, искать ее под шкафчиками...
— Держи, — в промежуток между шкафами просунулась рука с отверткой. Я успел краем глаза заметить мелькнувшее тело. Перевел дух и стал аккуратно отдирать прибитые гвозди.
Минут через пятнадцать, ссадив два раза пальцы и употев, как не знаю кто, я посмотрел внутрь шкафчика. И, конечно же, первым, что попалось на глаза, были трусики. Лифчик висел рядом. Лифчик-шкафчик, тупо срифмовал я. Поискал ключ, нашел. Потом подумал и взял полотенце.
Вылез из-за шкафа, открыл его ключом и сказал:
— Готово всё. Я полотенце достал, прикройся.
Неожиданно из душевой вышла Олеся и, отводя взгляд, пошла ко мне. Хотя не знаю, по правде, отводила она взгляд или нет — на глаза я в тот момент явно не смотрел. Глаза отметили качавшиеся грудки с темными сосками и тут же рванули вниз, к лобку. Аккуратная полоска уходила туда, в двигавшиеся плавно бедра.
Опомнился я только от голоса Олеси:
— Дай полотенце, пожалуйста.
Я молча дал.
— Спасибо, — сказала она.
— Олеся, — тихо сказал я, мало что соображая. — Можно потрогать?
— Что? — спросила она.
Я накрыл ладонью ее левую грудь. Она вздрогнула и отступила.
— Вадик... — сказала она. — Не надо, зачем ты...
— Пожалуйста, — сказал я, — я осторожно, Олеся. Ну немного, ладно?
Она посмотрела на меня, черты ее лица как-то изменились — и сделала шаг вперед. Повесила полотенце на дверцу шкафчика и медленно отвела руку.
Я осторожно накрыл ее грудки ладонями, как сапер, обезвреживающий мину. Погладил, немного сжал. Соски смешно щекотались под руками. Я скользнул рукой по Олесиному животу, и пальцы почувствовали еще мокрые после душа волоски. Олеся вздрогнула, но я не дал ей отшатнуться и всей пятернёй ухватил её между ног.
Такого классного ощущения я еще не испытывал — теплота, влага и мягкие, почти безволосые, только кое-где с колкими пробивающимися волосками губки. Я гладил их, разделяя пальцем и пытаясь даже проникнуть внутрь. В штанах можно было открывать стеллу героям труда. Я был в летних брюках, которые топорщились впереди совершенно неприлично. И Олеся все это, конечно, видела.
— Все, Вадик, хватит, — сказала она неловко, отдирая от своего тела мои руки. — Мне надо идти.
— Еще минуту, — сказал я и быстро повернул ее к себе спиной.
Она вскрикнула, подумав бог знает что, но я не собирался заходить так далеко. Я просто прижался к ее спине, одной рукой накрыв ее за грудь, а второй лобок, просунув пальцы как можно дальше между ног. Постоял так, слегка шевеля пальцами, а потом, все громче слыша в себе голос совести, отпустил ее.
— Извини, — сказал я, надевая футболку. — Спасибо, Олеся.
И быстро вышел из раздевалки.
Пока Олеся одевалась, я сидел, тупо уставившись в книгу и не видя ничего. В голове крутилось одно и то же, пальцы еще помнили эти восхитительные ощущения...
— Вадик...
Я очнулся и увидел Олесю. Юбка до середины бедра и голубая блузка словно говорили: «ты знаешь, ЧТО мы скрываем!».
— Ты хороший, — негромко сказала Олеся. — Тебе девушка нужна.
«Но не я», мысленно закончил я. Кивнул, криво улыбнувшись, и пошел выпускать ее.
Потом еще стоял, смотря ей вслед и слушая негромкий стук каблучков.
Оставшиеся дни я видел Олесю, но не заговаривал и не подходил к ней. Подумает, что пристаю или что-то там навоображал себе. Надо уметь ценить то, что дала тебе жизнь. Поэтому я только улыбался, как обычно, и проходил мимо.