- Пошли со мной!
- А куда?
- Идем в поход! За город, - выпалил вдруг Коля, - на свободу!
- На свободу? - оживилась Рита.
- Ага! Идем робинзонить! Идем кататься по траве, ловить бизонов и робинзонов! - Коля вдохновился и увлек Риту, у которой сразу загорелись глаза. Они накупили продуктов, впихнули все в Колин рюкзак - и Коля повел ее к электричке, думая о том, что скажет маме.
Час в электричке пролетел незаметно. Как нарочно, погода была сказочной: нежаркое солнце, ласковый ветерок, пухлые облачка на небе... Как только Коля с Ритой ступили на тропинку, заросшую душистой травой - их обоих охватил такой восторг, что они пустились бегать, визжать и дурачиться, как малышня.Вскоре показалась чистая гладь реки. Коля предложил:- Давай купаться!
И - вспомнил, холодея, что не надел трусов под шорты. «Ладно - в шортах буду!.. Вытащу деньги, мобилку...»- Купаться! Ой, бли-ин... Коль!.. А я... я не взяла купальник! И даже...
- Что даже?..
- Что, что!.. Трусов не надела, понятно тебе? - Рита отвернулась.
- Ну и что? Подумаешь! - выпалил вдруг Коля, холодея от того, куда его несло. - Я тоже не надел. Что мы, маленькие, что ли? Кого тут стесняться? Давай голяком!..
- Ты не стесняешься меня? - каким-то тихим голосом спросила его Рита.
- Абсолютно! - И, опережая собственную робость, Коля сдернул шорты. Тут же он скинул и майку - и, оставшись совершенно голым, побежал к воде, воплем вышибая из себя остатки рассудка. Плюхнулся в прохладу, пронзившую его, как ток...
Но Рита уже бежала к нему - совсем голая, Коля успел увидеть темный клочок в паху и розовые кругляшки, кольнувшие сладким ужасом... Бежала - и визжала, и плюхнулась с разбега в воду, и завизжала еще громче, и стала брызгать в Колю - дико, отчаянно, заглушая стыд.Коля взвыл, и через миг в воде развернулось настоящее побоище. Он сумел подобраться к Рите, ухватил ее - и они забились в восторженной возне, голые, счастливые и ошалевшие…Эта возня вдруг сблизила их, как брата и сестру. Коля плыл бок о бок с Ритой, болтал с ней, трогал ее, ловил, догонял, и ему казалось, что они дружат тысячу лет.Оба они боялись выхода на берег, предвкушали, оттягивали его - но в конце концов замерзли, и Коля сказал, глядя в воду: «ну что, выползаем»?Выходили, очень стараясь не смотреть туда, куда хотелось - но у них ничего не вышло, и они повернулись друг к другу одновременно. Рассмеялись, покраснели... и вдруг Коля взял голую Риту за руку. Он не знал, зачем он это сделал, и боялся, что Рита отпрянет - но она улыбнулась и сжала руку:- Я еще никогда не видела голых мальчиков. Вживую. И никогда не раздевалась... так. А ты?
- И я тоже... то есть я девчонок не видел. Девочек, то есть, - запутался Коля, и они снова рассмеялись.
Теперь они открыто рассматривали друг друга. Рита не была ребенком - она была маленькой женщиной, и это поразило Колю. У нее были пухлые груди, почти взрослые, такие славные и трогательные, что ком подпирал к горлу. Вся она была смуглая, влажная, в капельках; мокрые волосы струились по ее телу, как повилика или водоросли. И бедра, и плечи, и груди, и все изгибы ее тела перетекали друг в друга с какой-то скользящей плавностью - у Коли даже дыхание перехватило. Он не верил, что такое диво рядом с ним, и что оно - Рита.Чувство собственной наготы, приторное, головокружительное, одолело его; он всеми клеточками тела чувствовал, что ТАМ - все голое, что Рита смотрит туда... Вдруг смутившись, Рита хихикнула, толкнула его - и вовремя: Коля был готов лопнуть от сладкой щекотки.Они лежали на травке и болтали обо всем на свете - голые, как звери. Это было так удивительно, что Коля чувствовал, как теряет вес и парит вместе с облаками. Потом они кушали, и Рита сидела, свесив пухлые грудки, и резала колбасу, а Коля смотрел, затаив дыхание, на розовую щель между ног, раздвинутых по-турецки...Они стеснялись говорить о своих телах, но одеваться ужасно не хотелось, и Коля вдруг предложил пройти к станции голыми. «Ты что-о? Попалят!» - протянула Рита со сладким ужасом в голосе, перекинула одежду через руку - и... они пошли голыми.Дошли почти до самой станции, болтая и замирая от каждого шороха. Нагота кружила головы, как наркотик. Одеваться было ужасно обидно: будто кончался праздник, - но они стеснялись говорить об этом.В городе Коля снова завел Риту домой. Родителей еще не было, и он покормил ее... Время клонилось к вечеру, но Рите не хотелось уходить, Коля чувствовал это - и еще больше ему не хотелось ее отпускать. Он стал показывать ей свои рисунки - и Рита вдруг сказала ему:- Коль, слу-ушай!.. А ты НА ЛЮДЯХ рисуешь?
Коля похолодел. Он давно искал повод, чтобы снова раздеться и раздеть Риту. И сказал ей, замирая, как от вранья:- Только на голых...
Рита тихо спросила:- Ты хочешь, чтобы я разделась, и ты порисуешь на мне, да?
«Если ты хочешь», хотел сказать Коля - но испугался возможного «нет» и кивнул. Рита, не сводя с него странного взгляда, потянула с себя блузку, затем шорты... Оставшись голой - сказала:- Только ты тоже разденься...
Коля не заставил себя ждать. Оголившись, он достал краски, развел их - и прикоснулся кисточкой к Ритиному телу...- Уй! Щекотно, - вздрогнула Рита и засмеялась серебристым, как колокольчик, смехом.
Коля рисовал на ее груди волшебные цветы. Закрашивая сосок, он видел, как Рита закусила губу, а лицо ее покраснело.- Что, неприятно? - спросил Коля.
- Нет, ничего-ничего, рисуй, - отозвалась Рита хриплым голосом и зажмурилась. Ее тело было открыто перед ним, как бумага, и Коля рисовал на нем самые красивые узоры, какие мог придумать. Дойдя до ног, он попросил раздвинуть их - и увидел щелку, из которой сочились капельки липкой смолы. Что это за капельки - он не знал и стеснялся спросить.
- А... а чего ты ТАМ не рисуешь? - спросила Рита тоненьким голоском.
- Где ТАМ? - переспросил Коля, хоть и прекрасно понял ее.
- ТАМ... - и Рита приглашающе растопырила ноги. Щеки ее горели. Коля, затаив дыхание, стал закрашивать пухлые створки…
- Ууууууыыы! - заныла вдруг Рита, оползая вниз.
Тело ее изогнулось змейкой, невидящие глаза распахнулись и уставились на Колю, застывшего с кисточкой в руке.Коля глядел на жалобно скулящую Риту - и вдруг почувствовал, как вздыбливается, набухает сладостью - и пульсирует, пульсирует токами невыносимого блаженства и стыда то, что налилось его и ее наготой, как медом... Он застонал; белые брызги летели на Риту, на ее лицо, волосы, плечи, и Коля рвался от сладкой муки, и ныл, и ничего не мог с собой поделать...***Это был самый ужасный и самый счастливый момент в их жизни. Им было так стыдно, что они не могли произнести ни слова. Обессиленные, они сидели на полу и молча глядели друг на друга. Тягучее тепло разливалось по их телам, застилая мозг; и вдруг они ринулись друг к другу, инстинктивно заменяя слово телесным контактом - и сунули головы друг другу на плечи. Придвинуться ближе не позволял стыд - но все им равно было хорошо, как никогда.Они сидели, полные друг другом и негой, густой и сладкой, как мед. Рита первая начала легонько целовать Колю в шею, и Коля, растекаясь от ее ласк, ответил ей; их охватило такое умиление, что оба они задрожали, и в горлах у них набухли слезливые комочки.Это было чудом, пробиравшим до костей: они чувствовали друг друга без слов. Они не знали, что такое бывает, и потрясенно вжимались друг в друга, открываясь взаимным токам нежности. Обнявшись, они робко гладили друг другу спины, плечи, волосы, млея от прикосновений и понимая их лучше всяких слов. Прижаться грудь к груди они так и не решились...Они просидели так - без единого слова - час, или полтора, или больше. Стемнело; вот-вот должны были прийти Колины родители - он знал это, но не мог оторваться от дрожащего тела...Звонок в дверь застал их врасплох. Подпрыгнув, они заметались по комнате, и Коля благодарил судьбу за то, что сейчас лето, и на них - по две тряпочки... Он успел даже дать Рите платок, чтобы она стерла с себя и с паркета следы преступления.Родители заметили, что Коля с Ритой «смурные», и беззлобными насмешками засмущали их так, что те не могли смотреть друг на друга. Неловкость усиливали узоры на Ритином теле, подозрительно уходящие под одежду.Впрочем, «предки» только похвалили Колю за красивый бодиарт и сказали Рите, как он идет ей, не расспрашивая ни о чем. В Колиной семье царило полное доверие...Когда Коля провожал Риту домой - они болтали, запинаясь, о всякой ерунде, смущенные и ошеломленные всем, что с ними было. Им хотелось вернуть ЭТО - блаженство понимания без слов - но они оба не знали, как это сделать. Прощаясь, Коля небрежно сказал «ну, пока!»; Рита грустно ответила «пока, Коля», вопросительно улыбнувшись ему...Коля уже развернулся по инерции, сделал пару шагов - и вдруг, не выдержав, крикнул: - Ри-ит!- Что? - отозвалась Рита тихим, серебристым голосом; Коля подбежал к ней, схватил ее за руку, сжал ее, и только повторял «Рита, Рита...», не зная, что сказать.
Но она все поняла: просияла, будто ждала этого, потянулась вдруг к Коле - шепнула «пока» и поцеловала его в ушко, нежно-нежно... И - убежала.Коля стоял, потрясенный, минут пять на месте; затем не спеша пошел домой. Его переполняла какая-то необыкновенная полнота счастья, которую он боялся растерять, расплескать, - и он шел, поминутно останавливаясь и улыбаясь.***Рита была самым очаровательным ребенком на свете. Тонкое личико, плавное, ласковое; глазки, славные и лучистые, но с «чертиком» в глубине; гибкое тело, бронзовая волнистая грива...Наутро она позвонила Коле. «Привет… Это я... Коль! А я до сих пор не смыла твой рисунок. Так и спала. Да... Он ТАКОЙ краси-ивый! Чуть-чуть размазался, - но все равно. Вот сейчас стою, любуюсь... В ванной, перед зеркалом... Коль, а я знаешь что подумала?Коля млел, представляя голую Риту в ванной, - а та продолжала. В школе решили провести первый звонок с выдумкой: сделать из него утренник-карнавал. «Пусть все ребята придут в костюмах», сказал директор, - «а потом жюри выберет лучших». У Риты не было костюма - зато у нее было очень красивое черно-белое платье...- И я вот что подумала: может, ты нарисуешь на мне что-нибудь? Можно не только на лице... ну, я имею в виду - на руках там, на... на шее, - ну, ты понял, короче, да?
- Рита! Конечно! Да я... Я из тебя такую принцессу сделаю - офигеют все! Нет проблем! Я...
- Не надо принцессу, - попросила Рита. - Мне, знаешь... ну... надоело быть принцессой. Я с детства этих принцесс изображаю. Я хочу... Ты лучше придумай что-нибудь забавное. Ладно? Я хочу, чтоб все удивились.
Назавтра, перед первым звонком, Коле бежал к Рите с коробкой красок. Она вышла к нему заспанная, в халате, с гребешком в руке.- А где платье? Давай скорей, не успеем ведь! Здрасьте... - Коля поздоровался с родителями Риты и убежал с ней в комнату.
Рита сняла платье с вешалки, - «вот!» - но Коля сказал:- Круто... только - ты ж надень его, так ведь ничего не понятно.
- А... - Рита запнулась, посмотрела на Колю - и, покосившись на дверь, скинула халат. Под ним ничего не было. Лукаво-стыдливо улыбнувшись Коле, она подошла к нему:
- Помоги надеть!
Коля помогал сзади, глядя во все глаза на смуглое тело. Застегнув молнии, он хрипло сказал: - Готово!Рита отошла, горделиво взглянула на него, обернулась несколько раз вокруг себя...Коля даже рот раскрыл:- Какое!.. Офиге-е-еть! Офигеть, слушай! Рит! Ну, ты... Я прям не знаю, что сказать...
- Да как есть, так и говори, - отвечала Рита, розовея от удовольствия.
Платье было черно-белым, из блестящей ткани, с рельефным узором, цеплявшим любой взгляд. Юбка доходила до колен, руки и плечи были обнажены - и маленький вкусный вырез открывал ложбинку груди. Платье облегало нежную Ритину фигурку так, что Коле вдруг захотелось упасть на колени и целовать Рите руки.- Ты... ты... - Внезапно Коля засмущался и ляпнул: - Без него тебе лучше. Эээ... совсем без всего, я имею в виду... это...
Рита фыркнула, шлепнула его сзади - и стала перед ним:- Ну, давай, ценитель! Крась меня! Живописуй! Мажь меня своей репинской кистью!
- А прическа? - спросил Коля. Рита ахнула - и они с Колей еще минут десять сооружали прическу. Копаться в Ритиной гриве было зверским удовольствием, от которого у Коли раскраснелся нос. Когда прическа была готова и побрызгана лаком, Коля взялся за кисть.
- Что бы тебе такое нарисовать? - задумался он, - ну как же «не принцессу»? Или там эльфийку? А, Рит?..
- Не хочу принцесс! Давай что-то забавное, а? Какую-нибудь рожицу такую...
И вдруг Колю осенило. «Закрой-ка глаза», скомандовал он, окунул кисть в черную краску - и закрасил Рите вокруг глаза, тщательно, густо, вплотную к ресницам. «Ты хочешь бомжа с фингалом из меня сделать?» - удивилась Рита, но Коля окунул кисть в белила - и через минутку Ритино личико превратилось в милую пятнистую рожицу далматинца. Скоро был готов и второй глаз, нарисованы круглые пятна по всему лицу, забавный собачий нос, точечки, усики - и даже розовый язык, высунутый набок. Промежутки закрашивались белилами.Получалась такая смешная и умилительная мордочка, что Рита пищала от восторга, мешая Коле. Наконец, были выкрашены уши, выбелены ресницы, и еще присыпаны блеском - это придало темным глазкам Риты смешную наивность, - подведены белые контуры век... Рита не дышала, стараясь не моргнуть. Коля, закусив губу, трудился над ее веками, растекаясь внутри от томительной нежности к забавной мордочке, подставленной ему...Готово! Рита, взвизгнув от восторга, позвала маму, папу - и начались всеобщие восторги, засмущавшие Колю. Вдруг оказалось, что до утренника еще куча времени - и Ритин папа сказал:- Жаль только, что морда собачья, а руки-ноги человечьи. Так не бывает. Ну да что поделать...
- Слу-у-ушай, Коль, - встрепенулась Рита, - а давай... Смотри - времени еще полно... А давай ты покрасишь мне руки-ноги, а? Ну пожа-алуйста! Вот так же: беленьким, и с черными пятнышками... Что? Краски не хватит? Па-ап, у нас есть еще краска? Ну да, гуашь? Есть? Урааааа! Давай скорей, давай!..
- А для кожи не вредно?
- Какое там вредно! На три часа всего!.. Давайте, давайте!..
Все весело засуетились. Белую и черную краску развели в двух мисках; были добыты большие кисти - и Коля с Ритиным папой принялись за работу: Коля - за Ритины ноги, папа - за руки, плечи и шею. Вначале рисовались черные пятна, затем кожа между ними аккуратно закрашивалась белилами. Рита возбужденно визжала, глядя, как ее кожа покрывается веселым «далматинским» узором. Коля красил ей ноги, лежа на полу, и старался не задирать юбку...Наконец все было готово, и Рита надела черные туфли. Все вместе смотрелось так уморительно, что папа с мамой прямо-таки помолодели.- Все-таки не хватает чего-то, - изрек папа, оценивающе осматривая Риту.
- Руки! Я ж перечачкаю все на свете, - взвизгнула Рита, подняв ладони, закрашенные белилами. - Мам! Перчатки! Черные только, черные, не белые!..
Были добыты перчатки, - и действительно, с ними было еще смешнее. Но папа все равно скептически качал головой:- Нет, что-то здесь... Вот! Ну конечно! Волосы! Далматинцев-шатенов не бывает!
И Рита, задохнувшись от восторга, подставилась Коле, и тот густо накрасил ее шелковую макушку черным и белым. Отошел, посмотрел... Вот это да!- Рит, скорей в зеркало глянь!
Рита подбежала к зеркалу - и, увидев в нем невообразимо забавное пятнистое существо, похожее на смешную куклу, издала такой визг, что все закрыли уши.- Гав! Гав! - лаяла она, сложив по-собачьи руки. - А ты? - повернулась она к Коле. - Какой у тебя костюм?
- У меня... Слушай! - Колю вдруг осенило, что его клетчатый черно-белый пиджак и шляпа «под ретро» идеально гармонируют с Ритимым образом. - Вот это да! Мы с тобой - два далматинца! - Он сбегал, надел пиджак, вернулся - Ну? Гав-гав?
- Гав-гав! - восторженно загавкала Рита. - Только тебя тоже надо покрасить!.. Боже! Который час?
- У вас полчаса. Не забудьте про завтрак...
- А! Завтрак... Коль, иди сюда, я тебя накрашу. С себя скопирую. - Коля подошел к зеркалу и подставил лицо Рите. От заботливого взгляда и нежных касаний забегали мурашки. Влажная кисточка, мазавшая лицо и шею, пробирала до дрожи, и Коля не дышал, глядя в блестящие глаза Риты.
- Уфф... Вроде все. А! Я ж мажусь вся! Я ж не высохла! Аааа! Мам, что делать? Коль?!..
- Фен. Быстро! - скомандовал Коля. Мама послушно побежала за феном - и Рита зафыркала, подставляя лицо и тело щекотной струе.
- Теперь лак для волос...
- Зачем?
- Чтоб грим закрепить, как зачем!..
- Платье испортим!
- А! Постираем потом! - крикнула Рита. - Давайте, отлакируйте меня, и... мамочки, уже бежать надо! Ну скорей, скорей!
- Задержи дыхание! Не дыши! Так... так... Коля брызгал лаком ее голову, плечи, руки, ноги, и Рита заблестела, как фарфоровая.
- Стоп! Блеск, скорее! У кого блеск есть? Пока не высохло... Мой не подойдет, мой мокрый, надо сыпучий...
Мама выбежала (в который раз уже) из комнаты, опрокинула что-то, крикнув - «щас, щас!» - и прибежала с пакетиком: - Вот, нашла!- Еще один контрольный слой... - Коля сбрызнул Риту лаком - и, как сеятель, стал бросать на нее пригоршни блеска.
- Не так! - смеялась Рита, - просыплешь все! Щепоткой посыпай! Посоли меня!..
- Так дети, без двадцати пяти! Быстро за стол, и - в школу! - гаркнул Ритин папа, и Коля с Ритой, раскрашенные, пахнущие лаком, рванули в кухню - давиться овсянкой.
Через минуту они уже мчались, держась за руки, в школу. Рита восторженно гавкала, и Коля вторил ей. Прохожие оглядывались на двух черно-белых чертенят, оглашавших лаем утренний город...***Они ждали успеха, но и близко не представляли себе его масштаб. Девчонки восторженно пищали, мальчишки свистели, взрослые ахали и охали... Их сразу прозвали «далматинцами», и это прозвище прилипло к ним навсегда.Удивило и то, что они вместе. «Далматинцы» были такой эффектной парой, что бомонд сразу зашушукался по всем углам. К Рите подбежали подружки, кавалеры, затолкали, затормошили ее - но Рита держалась с Колей. Краска на ней не сыпалась, не трескалась - лак сделал свое дело, и Рита только жаловалась, что она «как резиновая»:- Я чувствую себя настоящей куклой! Где не потрогаю - там неживое. Жуть, правда? - и возбужденно смеялась.
Они гордо прошли в торжественном дефиле, потом стояли - слушали начальственные речи... Успех опьянил их, они чувствовали себя героями дня - и, стоя в линейке, сжимали друг другу руки.Подошел волнующий момент - объявление победителей. Жюри шушукалось, затем председатель-десятиклассник встал и сказал:- Объявляем победителей нашего карнавала! Несмотря на некоторые обстоятельства и... эээ... в общем, мы... мы присудили победителей.
В зале раздался смех.- Не сбивайте, я и сам собьюсь! Вот... Победителями объявляются... ученики 8-Б Славина Маргарита и Костин Николай!
В зале разорвалась бомба восторга: все визжали, свистели и топали ногами. Рита, ошалевшая от счастья, прыгнула на Колю и стиснула его в таких объятиях, что Коля задохнулся. Она висла на нем, тыкалась лакированной головкой ему в шею и выла от восторга.Тем временем директор подошел к жюри...Вначале никто ничего не заметил; потом в зал стали долетать странные интонации, и люди начали оглядываться. Члены жюри сидели с красными лицами, а председатель-десятиклассник вдруг встал и вышел, хлопнув дверью.Директор взял микрофон и сказал:- Дорогие... дорогие ребята, родители, педагоги...
Радостный шум понемногу стал стихать, и все повернулись к трибуне.- Наша замечательная школа, которой мы все гордимся, стоит на патриотизме и любви к Родине. Она имеет давние высокие традиции, которым все мы стараемся следовать. Но ученики 8-Б Славина и Костин - тут директор повысил голос, - проигнорировали их!
Он сделал паузу. В зале висела недоуменная тишина: никто не понимал, в шутку это или всерьез.- Они пришли в свою школу в карикатурном виде, как шуты! В свою школу, которая славится своими высокими традициями, в школу, где имена Пушкина, Гоголя, маршала Жукова произносятся благоговейно, как святыня! Кроме того, они не соответствуют условиям конкурса: был объявлен конкурс костюмов, а на них - обыкновенная одежда! А так называемый «костюм» они решили сделать, размалевав себя, как клоуны! Нет, в нашей школе такое не проходит!.. Поэтому я объявляю настоящих победителей конкурса - тех, кто достоин патриотических традиций нашей школы. Встречаем: Крякина Людмила и Васюта Павел!!! Идите сюда, ребята, идите, смелей, смелей!
К трибуне робко вышли двое: девушка в русском народном костюме, с накрашенными щеками и накладной косой, и парень, одетый под Илью Муромца, с деревянным мечом на боку. Это были дети спонсоров школы.Директор сделал отчаянный жест звукооператору, и грянула музыка, - но зал безмолвствовал. В этот момент Рита, расталкивая всех, пробежала к дверям и пулей вылетела из зала.Коля побежал за ней. Он еще не мог осмыслить, что произошло, хоть в сердце уже разлилась обида.Он в панике рыскал по пустой школе, топал по гулким коридорам, взмок, запыхался... Наконец он сообразил осмотреть женские туалеты - и в одном из них нашел Риту, рыдающую у окна.- Рит! Рит! Ты что? Ну что ты? Рит!..
Рита взглянула на него прозрачными, как вода, глазами - и вновь зашлась в надрывных рыданиях. Слезы текли по накрашенному лицу, не смывая краски. «Однако хорошо отлакировал... глупости! о чем я думаю, дурак?..» - Коля подбежал к Рите.- Рит, Рит, ну не надо! Ну слушай, Рит, они ведь все козлы, уроды! Рит! Мы победили, ну ведь взаправду, Рит! А то не считается! Ну Рит, Риточка, Ритусик, солнышко, ну не надо...
Колю как прорвало: позабыв неловкость, он порывисто обнял Риту и прижал к себе.Рита не вырывалась, а шумно вздохнула, взглянула на Колю - и ткнулась в него, зарылась накрашенным личиком в его грудь, - а он гладил ее по спине и волосам, чувствуя шершавый слой лака. Рита всхлипывала, и Коля шептал ей - «все хорошо, все хорошо, маленькая моя, солнышко, Риточка, хорошая моя...» Язык его впервые произносил такие слова, и от этого на сердце было терпко и легко, будто открылся шлюз, и по нему хлынуло из сердца в сердце...Снова они почувствовали тот волшебный контакт без слов. Рита уже не рыдала, а только жалась к Коле, дрожа всем телом - а он обнимал ее крепко, как только мог. Наконец он сказал:- Пойдем ко мне, Ритусь?..
- А... а уроки? - всхлипнула Рита.
- Какие уроки, ты что? Идем, дома никого нет, предки на работе...
И они пошли к Коле.***Коля мыл Риту в ванной. Краска была уже смыта, волосы вымыты до корней - а Коля все лил и лил на Риту шампунь, пахнущий пряными тропическими цветами, взбивал в Ритиной гриве густые хлопья и размазывал их по телу.Их покрывала пена, похожая на горки взбитых сливок. Запах, нагота, скользящие прикосновения околдовали их - и они двигались в плавном ритме, поглаживая друг друга, растворяясь в бесстыдном экстазе близости, сводившей их с ума. Ничего подобного они не испытывали никогда...Потом они вытирались, и Рита, замирая от стыда, щупала Колин окаменевший ствол, изучала его, спрашивая - «тебе приятно, да?»- Да-а, - отвечал Коля и промакивал ее бутончик, спрашивая - «а тебе?»
- И мне-е... - протягивала Рита и раздвигала ноги. Ее мокрые волосы щекотали плечи Коле, и тот выл от смертной нежности, стирая капельки с бархатной кожи...
Вытерев Риту, Коля взял ее за руку и повел в комнату. Рита не сопротивлялась... Оба они знали, что сейчас должно случиться. Знали, но боялись. Вошли в комнату - и застыли, не дойдя полшага до кровати.Коля повернулся к Рите, положил ей руки на плечи... И - медленно, как магнитом их притянуло друг к другу. Они слепились вплотную: грудь к груди, потом - животами, бедрами, лобками, ногами, - ближе, теснее, теснее, плотнее, еще и еще...Их вдруг накрыла волна телесной близости, в которой не было ни верха, ни низа, а были только единство и дыхание; потрясенные, возбужденные до дрожи, они стояли, обнявшись, и молча гладили друг друга по влажным телам и волосам...Первой не выдержала Рита: подняв лицо - тихонько поцеловала Колю. В нос. И еще раз - в щечку, и потом в губы - еще, еще и еще... Поцелуи становились все крепче, жарче; наконец, ее прорвало - и она, трепеща, обхватила Колино лицо руками и облепила его бурей облизываний, позабыв обо всем на свете: «Колечка, Колюсик, зайчишка, мальчинька мой, аааа...»Она ласкалась отчаянно, исступленно, и Коля хрипел, уничтоженный этой лавиной, не успевая отвечать на ласки, - а Рита терлась об него, обхватывала его ногами и лезла на него, как медвежонок. Внезапно она разрыдалась. «Что ты? ну чего ты?» - шептал ей Коля, - а Рита рыдала и смотрела на него влажными, сумасшедшими глазами, улыбаясь сквозь слезы. Она и сама не понимала, чего она плачет.- А давай... хочешь, я тебя пофоткаю? Хочешь? Вот ТАК?
- Ну да, я ж зареванная вся, - всхлипывала Рита, но отодвинулась от Коли и спросила: - А где ты меня будешь фоткать?
- Да здесь, возле занавески - смотри, прямо как в студии... Ты ведь такая, Рит... Такая вся... У тебя ТАКОЕ тело!.. - говорил пунцовый Коля, доставая камеру.
- Меня еще никто не фоткал ТАК... – шмыгая носом, Рита отошла к занавеске.
Вначале она стеснялась, но вскоре позирование опьянило ее - и она выгибалась, принимая для Коли такие позы, что у того дрожали руки. Рита возбудилась до визга - и бесстыдно подставляла Колиному объективу раковинку, текущую сладкой смолой. От желания, сжигавшего Риту, ее позы и движения набухли жгучей сексуальностью; никто не признал бы в ней трогательную девочку, раскрашенную под далматинца...Наконец Коля понял - еще немного, и он лопнет, как позавчера; он отложил камеру, подошел к Рите, провел рукой по ее телу... Рита заскулила, посмотрела на Колю безумными глазами...Притихшие, торжественные, они залезли на кровать и легли в «ту самую позу» - но вдруг Рита вскочила:- Стоп! Надо что-то подстелить, а то будет кровь, - хрипло сказала она. - Будет много, много крови, очень много... - авторитетно повторяла Рита, со сладким ужасом вслушиваясь в свои слова. Она умирала от возбуждения; мысль о том, что сейчас ее сделают женщиной и «будет много крови», разрывала ее на куски.
Коля подстелил клеенку, и сверху - еще старую простыню, ушедшую на тряпки...Они легли сверху, стараясь не смотреть друг на друга; Коля полез на Риту - и увидел вздыбленные, набухшие горошины сосков. Решился - прильнул губами, лизнул горячий комочек; и в это время - ткнулся ТАМ в мокрое, скользкое...- Аааах! - вдруг взвыла Рита, подбросив Колю вверх; - Аааыыы! - задыхалась она, хватая ртом воздух; - Аааыыыиии! - пищала она, закатив глаза...
«Ого», пронеслось в Колиной голове; и тут он почувствовал, как его ствол ушел куда-то - в мыльную глубину.Он проник туда легко, как в чехол; Коля даже удивился, что все так легко вышло - он боялся не разобраться, что к чему, боялся навредить Рите... Его бедра будто направлялись невидимой рукой, и он входил туда - глубже, глубже, плотнее... «Вот оно», ужасался Коля, бодая Риту каменным стволом, - «то самое, настоящее, взаправду...»Войдя в Риту, он ощутил страшную, невозможную близость с ней: сквозь тоненькую кожицу в него проникали все токи ее тела. Мягкое нутро Риты вдруг окутало головку невыносимой сладостью, и Коля охнул, заглатывая воздух...Внутри рвались молнии. Коля пульсировал в Рите, стараясь двигаться в такт ее спазмам и крикам, - и не замечал, что сам вопит, как сумасшедший. Рита вопила с ним, срываясь на хрип… Вдруг она расплакалась, - и Коля, излившись в нее до предела, до последней капли, почувствовал, как кто-то исторгает из него рев, горький и спасительный - и разревелся сам, и ткнулся в Риту, и заскулил, зарывшись в нее, как когда-то - в маму...Они всхлипывали, слепившись в дрожащий комок. Постепенно они растворялись в горько-сладкой нирване - в едином потоке без верха и низа...Минута - и притихшие «далматинцы» сопели, прильнув друг к другу, как котята. Они спали.