На станцию, с которой предстояло отправиться дальше в горы мы приехали рано утром. В зале ожидания нас уже поджидала компания из 5 человек: мой лучший друг, его двоюродный брат, моя одноклассница, а также две подруги, которые уже и не помню как попали нашу компанию. Должен был быть ещё парень одной из этих подруг, но у него, увы, поехать не получилось.
Вообще ж, даже не считая наших с Олей личных проблем, обстановка у нас в компании тогда была напряжённой — Дима, мой лучший друг, всего месяц как разошелся с Аней — одной из этих подруг. Естественно, в отношениях присутствовала некоторая неловкость и все опасались, что это обстоятельство, да ещё наша с Олей ссора могут основательно испортить нам отдых. Однако увидевшись едва ли не впервые за последний месяц нам всем было не до выяснения отношений, так что переобнимавшись друг с другом и наспех перекусив крекерами мы сразу двинулись в направлении лагеря — было семь утра и нам очень хотелось успеть до солнцепёка. Весь путь по относительно гористой местности, да ещё и с рюкзаками, мы проделали только за четыре часа. Сверху как раз начало основательно жарить, так что мы с огромным облегчением нырнули под сень деревьев и сбросили с плеч рюкзаки в первом же месте, где посчитали возможным поставить палатки. Место было почти на самой окраине лагеря, однако идти дальше вверх по склону мы не хотели ни за какие коврижки. Через несколько метров за палаткой начинался крутой склон, по которому очень скользкая и неудобная тропинка сбегала вниз, к горной речке. Вокруг палатки хвороста было достаточно, чтобы топить не переставая хоть целую зиму. А близко ли, далеко ли от центра лагеря — нам было всё равно.
Нашими соседями оказалась компания молодых венгров, которые проехали несколько тысяч километров специально ради этого фестиваля и привезли с собой под сотню литров домашнего вина. Общаться с ними было сложновато, так как венгерский с горем пополам знал только Дима, мои познания ограничивались фразами «Kosonom» и «Madyarorszag es nagy orszag», мы с Наташей (одноклассницей) знали немецкий (все они свободно разговаривали на немецком) — и все. Английский в этой компании знала только одна девушка. Но, несмотря на это, они радушно приняли нас к себе и, едва поставив палатки, мы присоединились к ним, вместе распивая вино и по очереди играя на гитаре. Всё напряжение, которое, хоть немного, но чувствовалось с утра, магическим образом исчезло. Это была територия свободы и все любили друг друга. Наступала Купальская ночь. В центре лагеря парни сложили огромный костер и, как только стемнело, все несколько тысяч участников слёта собрались вокруг.
Когда костер разгорелся вовсю, все, у кого были барабаны, трещотки и любая другая перкуссия, собрались группой возле костра и начали выбивать дикие ритмы. Через несколько минут толпа расступилась, пропустив к пылающему костру, с которого в небо летели снопы искор, странную процессию. Сперва на площадку возле костра выбежали три абсолютно голых парня, следом — две девушки. Через минуту к ним присоединился ещё десяток человек обеих полов, и под все нарастающий ритм все они начали исполнять какой-то неистовый дикий танец вокруг костра. В воздухе витало приятное безумие и аромат марихуаны. Энергия барабанщиков передавалась всем вокруг и вскоре потребовала выхода. Минут через десять практически все все фестивальщики, раздетые до разной степени, плясали вокруг костра свои первобытные танцы.
Внезапно Оля схватила меня за руку и куда-то потянула. Я послушно пошёл. Всего на пару метров углубившись в ближайший лес, она протянула руку к моим штанам и развязала на них гашник. Она не говорила ни слова, но я всё отлично понимал. Тот огромный заряд энергии, который ми получили возле костра, требовал выхода. Обхватив своей рукой мой, и без того уже вставший член, она начала медленно его подрачивать. Я не остался в долгу и, задрав подол длинной белой рубашки, одетой на голое тело, провел руками по её бёдрах и медленно, с наслаждением, крепко прижал палец к её клитору. Она негромко охнула. Мы ублажали друг друга таким образом до тех пор, пока моя рука внезапно не соскользнула ниже. Её влагалище попросту горело от возбуждения, а трусики, будь они на ней, можно было бы выжимать. Это несколько удивило меня, так как она, даже возбуждаясь, очень редко ставала достаточно влажной и обычно мы пользовались лубрикантами. Удивило, но и побудило действовать. Я мягко толкнул её, и она послушно легла на листву, раздвинув ноги. Опустившись вниз, я поцеловал её клитор и провел по малым губам языком снизу вверх, ощущая её вкус. Оля прогнула спинку и крепко прижала мою голову к себе. Я лизал её, посасывал, слегка задевая зубами, клитор так страстно, как никогда раньше.
И вот, когда я начал чувствовать, что мой язык от напряжения сейчас отвалится, она, ещё крепче вцепившись в мои волосы, кончила. Однако передохнуть я не успел. Едва расслабившись, она схватила меня за плечи и потянула вверх, громко прошептав:
— Ну же, трахни меня наконец!
Признаться, я немного опешил от таких слов, тем более что раньше никогда не слышал от неё ругательств и не мог даже подумать, что она может говорить такие непристойности. Однако это смутило меня разве что на секунду. Не дожидаясь повторного приглашения, я подсунулся вверх и, немножко поводив членом о вход в её влагалище и смазав головку, вошел сразу на всю длину.
— Охххх... — только и произнесла она.
Опустив руки и схватив её за ягодицы, я, постепенно наращивая амплитуду, начал долбить её, будто в последний раз, ничуть не заботясь о том, кто может слышать её охи и ахи. Она (хотелось бы сказать — закатив глаза — но, к сожалению, в темноте леса этого не было видно) активно подмахивала мне, так что через несколько минут уже скорее она насаживалась на мой член. К собственному удивлению, я держался молодцом и, не смотря на крайнее возбуждение, не кончил раньше времени. Еще через некоторое время она перекатилась, положив теперь меня на спину и уселась сверху — спиной ко мне. Теперь мой член был в её безраздельной власти и она бесстыдно пользовалась этим, прыгая на мне все быстрее и быстрее. Протянув руки, я взял ее за грудь и начал мять её, пощипывая соски. От удовольствия она прогнулась назад и начала одной рукой дрочить свой клитор. Однако, судя по всему, опираться только на одну руку ей было неудобно, так как практически сразу схватила меня за руку и положила её себе на лобок. Я взял инициативу в свои руки, и, одной рукой теребя её сосок, а другой — клитор, приближал её к оргазму.
Внезапно она замерла, впустив мой член на всю длину. Я отпустил её грудь, однако мастурбировать клитор не прекратил. Несколько секунд — и она содрогнулась от мощного оргазма, и я почувствовал, как что-то оросило мои ноги. Это был тот самый струйный оргазм, о котором я столько слышал, но даже не был уверен, что он существует. Мысль об этом возбудила мене, если это было только возможно, ещё больше. Мышцы её влагалища сокращались, словно сжимая мой член горячими влажными тисками и я, не выдержав, кончил в унисон с ней — просто внутрь, войдя на всю длину, не думая о последствиях, потому что просто больше не мог думать. В моей голове взрывались фейерверки, а тело, отказавшись повиноваться, распласталось на земле. Отойдя от оргазма, она привстала с моего, так и не опавшего члена, и я почувствовал, как с её влагалища вытекает моя сперма. Наконец-то я испугался. Однако Оля, кажется, не смутилась. Она спокойно слезла с меня и, наклонившись, дочиста облизала мой член. Потом, очевидно, поняв, о чём я думаю, тихо сказала:
— Не бойся, сегодня можно.
И надев уже не помню в какой момент сброшенную рубашку, оделась и пошла из леса.
Я тоже поднялся и одел штаны. Не знал, что делать дальше. Чувствовал себя как-то пусто. Выходя из лесу, я понял, что мы были не одни такие — буквально за несколько метров от нас так же на голой земле совокуплялась ещё одна парочка, со всех сторон доносились стоны и вскрики. Такой вещи как стыд тут попросту не существовало. На полпути к лагерю у меня начала кружиться голова, к тому же я ощутил лёгкую тошноту. Я подошел к первой попавшейся палатке в надежде попить воды, однако дредастый чувак, который сидел возле костра с моей стороны ничего не спрашивая протянул мне косяк. Я не стал отнекиваться и глубоко затянулся. Присев на бревно возле него, я дождался, пока дурь начала действовать. Боль вроде прошла, да и живот немного отпустило, так что, распрощавшись с добрими людми кивном головы, я направился к нашим палаткам.
Возле небольшого костра сидели только венгры, наших не было видно. Возможно, они были возле большого Купальского огня, где все ещё бесновались барабаны, возможно где-нибудь ещё. На тот момент меня уже основательно торкнуло, так что в пространстве я ориентировался из рук вон плохо. Темнота тоже не помогала, так что я влез в первую попавшуюся палатку, которую по каким-то метафизическим признакам определил как «нашу».
Два каремата посредине были заняты, так что я лёг под стенку и повернулся лицом внутрь палатки. Вместо того, чтобы лечь в спальники, эти двое накрылись ими — и я им за это благодарен, ведь больше ни одного спальника или одеяла поблизости не было. Как был — в хлопковых штанах и рубахе по пояс я залез под спальник. Пара меня даже не заметила — они страстно целовались. С одной стороны, было немного неловко, с другой — ни одна сила во Вселенной не заставила бы меня встать. Однако по-настоящему неловко мне стало чуть позже, когда Аня — это оказалась она — немножко отодвинувшись назад упёрлась попкой в мой член. Несмотря на недавнюю скачку, мой член снова начал подниматься. Аня, несомненно, ощутила это, так как потихоньку начала тереться своей попкой от него. Я, возбудившись, немного подался ей навстречу. Отстранившись от Димы, она повернулась ко мне и поцеловала меня в щёку. Избегая моего ответного поцелуя, она переместилась на шею, потом на плечо, вылизывая их и укрывая поцелуями. Внезапно я ощутил, как что-то несильно задело моё бедро. Я понял, что Дима, не теряя времени, стал ласкать её через трусики.
Ещё немного поиграв со мной, она снова переместилась к Диме, требовательно потеревшись об меня. Не долго думая, я положил руку на её мокрую промежность и продолжил то, что делал Дима. Она явно млела от удовольствия, доставляя не меньшее удовольствие нам обоим. Мы не стесняясь исследовали её тело, горячее и податливое. Судорожно вздохнув, она перевернулась на спину и правой рукой нащупала мой член. Судя по движениям, те же действия она выполняла с Димой левой рукой. Мы все повернулись на спину и молча наслаждались друг другом. Мы с Димой по очереди ласкали её клитор, а она синхронно ублажала нас. Когда Дима кончил, она повернулась ко мне и, перекинув ногу, уселась своей мокрой промежностью на мой член. От нее меня отделяли лишь трусики и, думаю, эту преграду той ночью я смог бы убрать без проблем или возражений со стороны Димы, но я не хотел. Мне нравилось то, как все происходило.
Она елозила по моему члену туда-сюда, доставляя мне такое неописуемое наслаждение, что я кончил, не выдержав и десяти фрикций. Спермы почти не было — все ушло с предыдущим разом, а те несколько капель, которые успели накопиться, она вытерла подолом своей футболки и, чмокнув меня в щёку, легла на своё место. Уже практически ничего не понимая, я немедленно погрузился в глубокий сон без сновидений.