Эррисман приподнимет край твой кофты, потом совсем задерет, пока не будет виден черный лиф. Его губы начнут ласкать твой живот, обдавая горячим дыханием. А волосы, черные как смоль, приятно защекочут кожу. «Если бы это было с любимым человеком, можно было бы и порадоваться, и восхититься его ласкам, умению. Но этот человек чужой, от него веет смертью и болью» — подумаешь ты. Положив руки на грудь, постараешься хоть как-то прикрыться, опустить кофту. — Не глупи, дорогая, не стоит этого делать, — куда-то в пупок скажет тебе Эррисман. Когда он поднимет голову, глаза начинают тебя испепелять. Пара секунд и от твоей кофты остаются лишь ошметки и те в его руках.
— Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я тебя отпущу, — скажет ухмыляющийся Эррисман. — Ты закроешь глаза, понимая, что он лжет. — Прошу, не надо, — вновь попросишь ты. Но парню уже не до твоих жалких просьб. Одна его ладонь ласкает твой живот, вторая расстегивает молнию на юбке. Свет в машине станет тускнеть. Ты приоткроешь глаза и ужаснешься. Даже в полумраке его глаза светятся алчным огнем желания и некой силы. Их свет пугает и одновременно завораживает, глубина поражает. Но от тебя не может ускользнуть тонкий намек грусти в них. Не в силах сопротивляться ты приподнимаешь бедра, помогая снять с себя юбку вместе с колготами, оставляя тебя в одном нижнем белье. На несколько секунд молодой человек залюбуется открывшейся картиной, облизывая пересохшие губы.
Ладони парня коснутся твоего лифа, сжимая груди и немного массируя. Почему он медлит? Оттрахал бы да прикончил. Зачем тянуть время? Из тебя невольно вырвется стон, тихий, но отнюдь не от боли. — Ну вот уже хорошо, — прошепчет парень, чуть приподнимет и умелым движением руки расстегнет застежку на лифчике, откидывая его в сторону. Твои щеки обожжет румянец смущения, а руки так и будут норовить закрыться. — Какие аппетитные у тебя сосочки, — продолжит Эррисман, — так и тянет облизать. Затем наклоняется и целует один, касаясь его кончиком языка. Обводит круговыми движениями и засасывает в рот.
Ты резко вскрикиваешь, когда зубы с силой сжимают мягкую плоть груди, но тут же зажимаешь рот рукой, дабы не баловать похитителя. «Уж лучше лежать бревном... Наверно... Странная у меня логика» — подумаешь ты. Его ладонь, погладив живот, переберется на трусики, прямо на киску поверх ткани. Ты неосознанно раздвинешь ноги пошире, но вот сомкнуть уже не сможешь. Длинный пальцы будут мягко массировать «губки» и клитор. Эррисман окажется между твоих ног и блаженно улыбнется, отодвигая тоненькую ткать в сторону. Указательный палец найдет заветную дырочку и войдет наполовину.
— Ты еще девочка, — прошепчет парень с тихим стоном слетевшем с его губ, — Ну ничего, это мы сейчас исправим. Ты прикусишь себе губу, чтобы не просить, не умолять, а просто молчать. Пальчик тем временам войдет полностью и согнется под углом. Тихий стон вырвется из тебя против воли. — Зачем вы это делаете? — прошепчешь ты, — Зачем мучаете? — А тебе разве не нравится? — спросит он в ответ. — Не скрою, нравится, но ведь потом... Потом... Ты не сможешь договорить, а в глазах заблестят слезы. Парень наклонится к тебе и положит свободной рукой твою ладонь себе на плечо. — Теперь твоя очередь, — прошепчет Эррисман тебе на ушко, орудуя пальцем внутри, то сгибая его, то вытаскивая и засовывая обратно. Ты сглотнешь и неуверенно опустишь руку к его груди, а потом обеими (руками) начнешь расстегивать оставшиеся пуговицы на его рубашке.
Распахнув рубашку, ты невольно любуешься мускулистым торсом, коричневыми торчащими от возбуждения сосками, напряженной грудью в целом и кубиками пресса. Стаскиваешь тряпку и кидаешь на водительское сидение, проводя одной ладонью по этой красоте. Неужели у нас есть такие маньяки? Парень страстно «вцепится» в твои губы своими, а когда в легких закончится воздух, ты резко повернешь голову в сторону, глубоко и жадно вдыхая воздух. По твоему телу пройдет легкая, но приятная дрожь, когда второй палец проникнет в тебя. Прикусив губу, лишь не стонать, ты сожмешь плечи парня ладонями. Его обнаженная спина касается холодного стекла, а кожа покрывается легкими мурашками. — Тогда действуй, я тебя раздел, теперь твоя очередь, — скажет он.